Российская Империя

Немного о гражданском оружии до революции

 Наверное, многие слышали о том, что в Российской империи купить оружие было намного легче, чем сейчас. И разрешения часто не требовалось, и рекламировали его в газетах наравне с пилюлями от кашля или галантерейными товарами. Да и герои классической литературы регулярно отправляют оппонентов в мир иной с помощью револьверов и пистолетов. Обиженный Карандышев "бесприданницу" Ларису Огудалову застрелил. Сестра Раскольникова отбилась от развратника Свидригайлова дамским револьвером его жены, из которого тот позже застрелился сам. Главный герой "Записок юного врача" Булгакова, в одной из глав, отправляясь к пациенту, собирает сумку, а "в ней кофеин, камфара, морфий, адреналин, торзионные пинцеты, стерильный материал, шприц, зонд, браунинг, папиросы, спички, часы, стетоскоп". Однако и тут все было не так просто.

 Серьезных ограничений на продажу оружия долгое время не было. В 1718 году вышел указ Петра I «О запрещении на дворах и по улицам стрельбы под взысканием штрафа». Армейское оружие подлежало строгому учету, но устаревшие ружья со временем переделывались и распродавались в качестве охотничьих. В 1832 году вышел "Устав о пресечении и предупреждении преступлений", в котором речь шла и об оружии. В нем "запрещается всем и каждому носить оружие, кроме тех, кому закон то дозволяет или предписывает". Право было у людей, "у которых оружие входит в состав обмундирования (к примеру, полицейские и жандармские чины); которым оно необходимо в целях самообороны в связи, когда их жизни и здоровью грозит непосредственная опасность; которым ношение оружия обязательно в силу обычая, законом не запрещенного; в целях охоты либо для занятий спортом". Формулировки были расплывчатые, поэтому возможность вооружиться сохранялась.

 В 1885 году "Уставом о Наказаниях, налагаемых Мировыми Судьями" также запретили без особых надобностей "ходить с каким-либо оружием, а тем более с заряженным огнестрельным". Но формулировка тоже была расплывчатая, поэтому любители ходить в прямом смысле во всеоружии не перевелись. Серьезные ограничения появились в 1900 году с законом «О запрещении изготовления и привоза из-за границы огнестрельного оружия образцов, употребляемых в войсках». Теперь частным лицам без особого разрешения запрещалось изготовление и ввоз «огнестрельного оружия, каких бы то ни было образцов, калибра, одинакового с казенным, употребляемым для вооружения войск, в целом виде или в частях, а также патронов к такому оружию». Браунинги, маузеры, парабеллумы под армейское оружие не подпадали, поэтому их продавали по-прежнему. В 1903 году вышел закон «О продаже и хранении огнестрельного оружия, а также взрывчатых веществ и об устройстве стрельбищ», который запрещал продажу и хранение «нарезных скорострельных (магазинных и т.п.) ружей и патронов к ним без особого на то свидетельства губернатора». Гладкоствольные ружья не запрещались. В некоторых областях действовали местные ограничения, на усмотрение губернатора.

 Если говорить о самом оружии, то тут было важная тенденция. Еще в первой половине 19 века популярным гражданским оружием были прежде всего охотничьи ружья, и они часто являлись, скорее, "барским" атрибутом. Крестьянам они были часто не по карману, а главное, в качестве именно охотничьего оружия просто не нужны. Охотиться в барских лесах без разрешения собственника считалось браконьерством, и это могло серьезно караться. Браконьеры, конечно, были, но они явно не горели желанием привлекать внимание звуками выстрелов. Проще было силки ставить. В качестве оружия самообороны крестьянам в самой деревне хватало бытового инвентаря вроде вил, ножей, топоров и тд. Хотя у некоторых крестьян ружья все же были. Вообще право на охоту было получить часто сложнее, чем купить оружие для нее. Такого права не имели священнослужители, лица, находящиеся под надзором полиции, пойманные ранее на нарушении правил охоты. Всем остальным нужно было получить охотничий билет, а также разрешение хозяина леса или местной администрации, если лес казенный. Ружья часто держали где-нибудь под прилавком лавочники, брали в дорогу извозчики. Золотой век пистолетов и револьверов настал в конце 19 века.

 В конце 19 века самым популярным оружием стал велодог - карманный револьвер, разработанный Шарлем-Франсуа Галаном для защиты велосипедистов от нападения собак. Стрелял велодог мелкокалиберными патронами, иногда патронами с солью или перцем. Убить из него, да и серьезно ранить было сложно, так что его считали прежде всего доступным средством самообороны. Стоил он от 5 рублей, по оружейным меркам совсем недорого. К Первой мировой войне велодоги уже утратили свою популярность, но встречались и в 1920-х.

 Популярным был и разработанный в конце 19 века Джонам Мозесом Браунингом одноименный пистолет. Покупателей привлекала прежде всего его компактность, его было удобно носить с собой, поэтому его часто приобретали для самообороны и женщины. Этот малокалиберный пистолет стоил от 20 рублей (в приведенной выше рекламе его цена - 21 рубль). А еще он стал любимым оружием самоубийц, потому что в отличие от крупнокалиберного оружия, не разносил голову, и покойный сохранял "презентабельный" вид.

 В 1878 году в Бельгии Эмилем Наганом был создан первый одноименный револьвер. Изначально он разрабатывался как оружие для офицеров и унтер-офицеров, но позже стал популярен и у штатских.

 В 1895 году работниками компании «Маузер» братьями Фиделем, Фридрихом и Йозефом Федерле был разработан легендарный самозарядный пистолет. В 1897 году началось его серийное производство. В нем покупателя привлекала большая по тем временам мощность. Пистолет преподносился как легкий карабин, деревянная кобура использовалась в качестве приклада. Стоил маузер относительно дорого, да и в карман пиджака или дамскую сумочку такой не положишь, поэтому все же до революционных волнений массовым оружием не был. В различных модификациях этот пистолет выпускался до 1939 года.

 А были и частные мастера, которые изготавливали и свои оригинальные модели, и копии известных брендов. Цена на плохонькое оружие обычно начиналась с 3 рублей. Такой вот тульский мастер - герой "Нравов Растеряевой улицы" Глеба Успенского. Цена его изделий колебалась от 3 до 12 рублей, что соответствовало расценкам того времени. И это далеко не все, из чего стреляли и время от времени убивали друг друга россияне до революции.

 Ну и немножко скажу о холодном оружии. Ношение шпаги было привилегией дворянства, поэтому "гражданские казни" сопровождались тем, что шпагу публично ломали над головой осужденного. Они были частью парадной формы некоторых чиновников. Правила ношения шпаги регулярно менялись и в 18, и в 19 веке. По «Положению о гражданских мундирах» 1834 года шпаги полагались всем придворным и гражданским чинам при мундирах и вицмундирах. Шпага носилась «во всех присутственных местах, начиная с государственного совета, и до низших». При мундирном фраке шпага не полагалась. Чиновники, имеющие мундир военного ведомства, имели армейскую пехотную шпагу на портупее; чиновники конюшенного ведомства – кавалерийскую шпагу. Гражданские чины, награжденные золотой шпагой и Анной IV степени, имели право носить при гражданском мундире пехотную шпагу, награжденные золотой саблей и Анной IV степени – кавалерийскую шпагу. Законы подробно фиксировали, какую именно шпагу мог носить тот или иной чиновник и где она могла быть размещена. В 1855 году эти правила были дополнены и обновлены, но основные принципы остались те же. Шпага полагалась придворным и гражданским чинам при парадной, праздничной и обыкновенной форме, не полагалась при будничной и дорожной форме. Гражданское оружие снимали при поклонении иконам, женихи во время брачной церемонии, во время танцев на балах. Также право носить шпаги получили выпускники и учащиеся ВУЗов (и тут правила тоже регулярно менялись, а в самих учебных заведениях могли быть свои предписания). В 1861 году ношение студенческой формы и шпаги было отменено, в 1885 году вновь введено ношение шпаги при студенческом мундире, но ношение мундира не было обязательным. С 1834 году купцы и мещане, занимающие выборные должности, получили право носить саблю при кафтане с "шитьем по разряду". Такие кафтаны были официальной формой городского головы, гласных городской думы и тд).

 В 18 веке в России стали популярны шпаги-трости, а также их вариации. В 1793 году Екатерина II "повелеть соизволила тростей со вделанными в них потаенными кинжалами, клинками и с другими орудиями ни кому не носить". Однако на практике их тайно все равно носили. Также как и другое оружие. В конце 19 века стали пользоваться спросом кастеты, в том числе потому, что тогда еще они были относительной новинкой и четких правил их ношения и запретов на них еще не было.

__________________________________________

Автор сей статьи Торбова

Россия в 1917-м году

Первые дни Февральской революции

Арест переодетого полицейского студенческой милицией

Проверка документов на Невском проспекте

Автомобиль-сани Николая II в руках революционного народа

Похороны жертв Февральской революции

Члены похоронной комиссии

У здания Моссовета

Заседание солдатских депутатов в Таврическом дворце

Фасад сгоревшего здания полицейского участка

Первое Временное правительство под председательством князя Георгия Львова

Арест императора и его семьи. Николай II и его дочь Татьяна у моста в Александровском парке

Русские политэмигранты во главе с Владимиром Лениным в Стокгольме на пути из Германии в Россию

Митинг у дворца Матильды Кшесинской

Уличное движение на Николаевском мосту

Дети петроградских рабочих отдыхают в молодежном лагере

Очередь за мясом

Благословение митрополитом Тихоном женского батальона перед отправкой на фронт

Расстрел войсками Временного правительства мирной демонстрации на углу Невского проспекта и Садовой улицы

Народ читает экстренные телеграммы о Корниловском мятеже

Штаб по борьбе с мятежом Лавра Корнилова

Павел Дыбенко после захвата Гатчины

Обмен знаменами рабочих Путиловского завода и солдат Павловского полка

Юнкера строят баррикаду у Зимнего дворца

У ворот Смольного

След от пули в окне Зимнего дворца

Москва после боев

Ремонт по-дореволюционному

 Сегодняшний пост о быте и нравах дореволюционной России. Некоторые особенности старых интерьеров можно отчетливо увидеть на картинах, некоторые может подметить внимательный читатель, любящий классику.

 Самый примитивный "дизайн интерьера", который был и самым массовым - да никакого! Просто деревянный дом без всяких там обоев и паркетов. По мере необходимости щели конопатили обычно паклей. Такой интерьер можно увидеть на картинах многих художников, например, "Новоселье" родившегося и выросшего в деревне передвижника Василия Максимова. А заодно и в большинстве деревенских домов, да и многих мещанских тоже.

Более «серьезным» вариантом было стены оштукатурить и покрасить. Для деревенских домов это долгое время было редкостью, а вот в мещанских встречалось часто. Дешево и сердито. Именно такой незатейливый ремонт, судя по всему, у хозяев, нанимающеюих прислугу на картине Владимира Маковского. Живет семья (судя по характерным усам, военного, возможно, отставного) весьма скромно, но амбиции требуют нанять еще одну девушку в качестве прислуги. Негоже «благородиям», даже бедным, самим готовить и убираться. Просто оштукатуренные стены можно увидеть и на картине Прянишникова «В ожидании шафера» (1890). Часто штукатурку облепляли ненужной бумагой и красили поверх нее.

 Но были и более презентабельные варианты. Например, обои. Вот только обои по тем временам были понятием более широким. Изначально словом "обои" называли то, чем стены обивали, и речь шла обычно о тканях. Бумажные обои стали популярны с 18 века, а производить их в Европе стали еще раньше, но называли их долгое время бумагами, бумажками. Обычно считается, что бумага была более дешевым вариантом, хотя это не совсем так.

 В 18 веке одним из самых популярных способов украсить стены в том числе в домах дворян - покрыть их холстами, а затем покрасить. Иногда закрашивали одним цветом, но некоторые могли расписать их, превратив стену в большую картину. Дмитрий Благово в "Рассказах бабушки" описывает интерьер бабушкиного дома так: "Все парадные комнаты были с панелями, а стены и потолки затянуты холстом и краской на клею. В зале нарисованы на стенах охота, в гостиной - ландшафты, в кабинете у матушки тоже, а в спальне, кажется, стены были расписаны боскетом, а еще где-то драпировкой или спущенным занавесом. Конечно, это все было малевано домашними мазунами, но, в прочем, очень недурно, а по тогдашним понятиям о живописи даже и хорошо."  

 Подобные настенные художества встречались в России и в 18 веке и в начале 19 иногда тоже. В «Горе от ума» крепостной театр, возможно, украшен аналогично. («Дом зеленью раскрашен в виде рощи, сам толст — его артисты тощи»). Добавление клея делало краску более прочной и водостойкой. В то время модно было в особняках рисовать на стенах пейзажи в подражание интерьерам Версаля. Иногда холсты просто белили без всяких дизайнерских изысков. Довольно часто в первой четверти 19 века в отделке использовались яркие цвета. Изумрудно-зеленый (даже получивший название зеленый графов Апраксиных»), синий («синий бенуа»), красный, вдохновленный в том числе интерьерами зданий, обнаруженных при раскопках Помпей.

 В литературе часто можно встретить упоминание штофных обоев. Обычно под ними подразумеваются обои на тканевой основе, которые к стенам крепились с помощью гвоздиков. Поначалу это было дорогое удовольствие, хотя со временем цены становились все ниже, в том числе по причине появления все большего числа отечественных производителей. Некоторые люди делали обивку стен и мебели из одного и того же материала. К середине 19 века стал популярен относительно недорогой кретон (крепкая хлопковая ткань), а иногда в ход шел и дешевый ситец. Похоже, однотипной тканью задекорирована гостиная в Кусково на акварели Натальи Леоновой.

 Бумажные обои в Европе стали популярны еще в 18 веке, но выглядели по- разному. В Англии это была дешевая альтернатива тканям, поэтому дизайн был простяцкий. А вот во Франции бумажные обои были достаточно дорогими, потому что делались из качественных материалов, а сложные и многоцветные узоры наносились на них вручную. Особым шиком считались вкрапления ворса (обычно его состригали с бархата и осторожно сыпали на нанесенный на бумагу клей), их называли насыпными. При этом ворс могли еще и приглаживать в разных направлениях, создавая сочетание матового и глянцевого узора. Вообще ценились обои, имитирующие ткани, поэтому, глядя на картины 19 века, часто нельзя точно сказать, что именно там использовано при отделке. Бумажные обои было легче использовать, но стоить они могли дороже штофных. Бумажными обоями изначально был оклеен Елагин дворец, построенный в 1820-х. Поначалу «бумажки» состояли из отдельных листов, которые между собой склеивали. В 1799 году Луи Робер создал аппарат, выпускавший бумагу рулонами. В 1823 году англичанин Пальмер сделал первую обойнопечатную машину, а его соотечественник Престон в 1839 году разработал еще более популярный аппарат для нанесения узоров. Все это сделало бумажные обои дешевле и доступнее. Если еще в первой половине 19 века обои в жилищах обычных горожан встречались редко, а в основном стены просто красили, то во второй они уже стали обычным делом. Стандартный рулон был примерно 47 см в ширину, а длинна была разной. У русских производителей 11-12 аршин, то есть примерно 8-9 м. К концу века самые дешевые отечественные обои стоили 9 копеек за рулон.

 Сочетание плитки и, скорее всего, недорогих обоев можно увидеть на картине Николая Неврева "Смотрины" (1888). Кстати плитку тоже широко использовался. Чаще всего для отделки печей, иногда на кухне, в начавших появляться в домах ванных, но иногда и в комнатах. В комнатах ее можно увидеть там, где стоял обеденный стол. Это задняя часть печи. Металлический предмет на стене скрывает продух, куда выводилась труба от самовара.

 А вот потолок обычно просто красили. При этом в краску тоже добавляли клей. Такой потолок можно было мыть. Ценное качество, с учетом того, что из-за свечного отопления он мог быстро закоптиться. Изредка можно встретить росписи. С полом вариантов было тоже немного. И самый массовый из них – просто дощатый. Паркет был дорогим удовольствием, поэтому встречался далеко не во всех домах, да и там обычно не во всех комнатах, а только парадных. Чем более сложный рисунок и больше использованных сортов дерева, тем дороже. Так что роспись на потолке и красивый паркет еще раз подчеркивают зрителю, что папенька, к дочери которого на картине Федотова (1848) сватается меркантильный майор, явно в состоянии дать внушительное приданое. В 1863 году Фредерик Уолтон запатентовал напольное покрытие линолеум на основе линоксина – оксидированного льняного масла. Однако массовым производство этой новинки стало только к концу 19 века, и в дореволюционной России она популярной стать не успела.

 Ну и еще одна характерная особенность домов "благородий" и просто состоятельных россиян - любовь к "показухе" для гостей, а ради нее готовность переплачивать и жертвовать личным комфортом. Во многих домах и квартирах были так называемые парадные комнаты. Хорошо обставленные, с качественным паркетом, и окнами на улицу, что считалось престижным. И все это для гостей, а без них помещения часто не отапливали, и туда могли даже не заходить, проводя жизнь в личных покоях. А там и мебель дешевле, и полы просто дощатые, и окна в унылый двор. Типичная жилая комната на картине Федора Толстого "За шитьем" (1820-е).

Ну и несколько примеров интерьеров на старых фото

И немного крестьянского быта начала 20 века. Фотограф Вадим Шульц

Часть информации в посте взята в книгах

Ю. Федосюк "что непонятно у классиков или энциклопедия русского быта xix века"

Е. Юхнева "Петербургские доходные дома"

А. Васильев "Русский интерьер в старинных фотографиях»

___________________________________

Автор сей статьи Торбова

Россия в 1913-м году

Групповой портрет актеров Ильинского театра

Большой Гостиный двор

Военные маневры с применением воздушных шаров и аэростатов

Донская пристань

Портрет девушки

Празднование 300-летия дома Романовых в Москве

Кострома в дни торжеств 

Поручик Голубятников и сотрудники торгового дома «Победа» демонстрируют мотоцикл «Индиан»

Авиаконструктор Игорь Сикорский (крайний справа) и генерал-лейтенант А. В. Каульбарс (в центре) на борту первого многомоторного самолета «Русский витязь»

В бассейне школы плавания. В центре бассейна в окружении учеников – Леонид Романченко, у края бассейна (поднятый над водой) – писатель Александр Куприн

Художник Казимир Малевич с друзьями. Слева направо: стоят художники Павел Филонов, Михаил Матюшин, сидят Алексей Крученых, Казимир Малевич, Иосиф Школьник

П. Н. Нестеров и его механик Г. М. Нелидов у самолёта «Ньюпор» после перелёта Санкт-Петербург-Киев

Рабочие за упаковкой продукции

Николай II выходит из автомобиля

В велосипедном отделе магазина Торговый Дом «Победа»

Дети Рыбной слободы

Производство елочных украшений

Россия в 1899-м году

Антон Павлович Чехов с артистами МХТ

В Святых горах на праздновании столетия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина

На железнодорожной станции в курортной зоне

Прохожие на Невском проспекте. Аничков мост

Экспедиция Михаила Васильева на ледоколе «Ермак» высаживается на санях на остров Шпицбергена

Император Николай II и императрица Александра Федоровна на отдыхе с семьей и приближенными

Императрица Мария Федоровна и цесаревич Георгий Александрович на конной прогулке

Цер­ковь Сурб Ншан (Церковь Святого Знамения) в Ахал­ци­хе

Часовня на месте смерти Великого князя Георгия Александровича

Пекарня Филипова

Стрельбы в Химках. Мужчины готовятся к стрельбам

 Неожиданным и непонятным покажется нам желание близкого друга или любого другого гражданина России внезапно взять и посетить заседание Государственной думы. И дело даже не в том, что власть ставит всяческие препоны для её посещения, но в отсутствии интереса к деятельности депутатов.

 В случае с Государственной думой Российской империи ситуация ровно противоположная. Желающих посещать заседания, особенно в первые дни работы, было много и властям часто приходилось бороться с наплывом нежелательной аудитории. Особенно если она мешала депутатам заниматься своими прямыми обязанностями.

 Во время работы Первой Думы в Таврическом дворце можно было встретить не только депутатов и журналистов, но и самых обычных граждан, способных из банального любопытства забрести в депутатские залы, возвращаясь из кабака или с работы. Их обнаруживали и во время пленарных заседаний, и в залах, где работали думские комиссии по разным вопросам. Охрана часто выводила наиболее неуёмных, однако в коридорах Таврического дворца было достаточно мест, чтобы спрятаться, поэтому поимка не всегда оканчивалась удачно.

 Начиная уже со Второй Думы власти старались оградить рабочий процесс от праздно шатающихся любителей задних рядов и от журналистов. Так однажды охранники дворца запретили известному депутату от кадетов Петру Бернгардовичу Струве давать интервью в помещениях дворца.

 А с начала работы Третьей Думы журналисты и вовсе перестали допускаться в нижние ложи, соприкасавшиеся с помещениями депутатов. По словам товарища министра внутренних дел С.Е. Крыжановского, сделано это было потому, что под видом журналистов в зал общего собрания забредали "неблагонадежные элементы". Работа СМИ в Думе теперь ограничивалась лишь наблюдением за общими заседаниями, где обсуждались лишь очень важные или очень острые вопросы, создававшие нужный газетам ажиотаж. А о деятельности думских комиссий можно было узнать, официально, конечно, только у их секретарей.

 Руководство Думы, несмотря на препоны правительства, старалось поддерживать тесные контакты с журналистами на своих условиях. Когда им это не удавалось, депутаты сами ставили на голосование вопрос об ограничении доступа журналистов в Таврический дворец. "Газетчики" в свою очередь, стояли на страже корпоративных интересов и не всегда поддавались на уловки думцев, поскольку именно от печатного слова зависел образ того или иного политика в сознании читающей публики.

 Взаимодействие думцев, "газетчиков" и властей образовывало равносторонний треугольник взаимного недоверия и взаимного же использования. Депутаты, недовольные действиями властей по отгораживанию Думы от общества, могли с куда ярче выступать на открытых заседаниях, привлекая внимание публики к вопросам открытого характера их работы.

 "Газетчики", заинтересованные в получении свежей информации, балансировали между думой и правительством, поддерживая контакты во всех возможных инстанциях и получая информацию любыми доступными способами.

 А правительство и министерства, используя подсадных "агентов" могли манипулировать как газетами, так и думцами, для достижения своих целей по сокрытию или, наоборот, гиперболизации отдельных эпизодов думской работы.

 В целом же интерес к работе Думы со стороны общества говорил о том, что она не была просто ширмой, поставленной государством для вида. О Думе говорили, о ней писали, её заседаний ждали - Дума воспринималась как полноценное представительное учреждение, которое даже умудрялись справляться со своей ролью.

______________________________

Автор: Илья Агафонов

1. Ниткин П.С. Взаимоотношения журналистов и депутатов после Первой русской революции в период работы Государственной Думы Российской империи третьего созыва (1907-1912 гг.) // История: факты и символы. 2017.
2. Соловьев К.А. Самодержавие и Конституция: политическая повседневность в России 1906-1917 годах. 2019.

Об истории появления современных ПДД

 Всех категорически приветствую! Многие в этих ваших интернетах ругаются, мол, продавцы полосатых палочек совсем обнаглели, без взятки не отвяжешься от них, кругом обман. Что ж, этих вопросов мы сегодня касаться не будем, а поведем речь о том, как мы до такого докатились – об истории появления современных правил дорожного движения. Ну, что, пошла жара?

 Проблема безопасности дорожного движения в российских городах вставала перед правительством аж с XVII века – люди на регулярной основе гибли под колесами извозчиков. Это негативно сказывалось на общественном порядке и власти всеми возможными силами пытались решить проблему. Но без труда не выловишь и рыбку из пруда – методом проб, ошибок и штрафов в России начали зарождаться правила дорожного движения.

 Прообразом правил дорожного движения послужили правила пользования ямскими дорогами (по ним перемещались почтовые гонцы, отдыхая и меняя лошадей на станциях – «ямах»), утвержденные при Иване III. В судебнике Ивана IV 1550 года было закреплено обязательное клеймление лошадей, запись в специальную книгу и пошлина при покупке или обмене коня. Клеймление и запись в книгу можно расценивать, как первую попытку обязать владельцев регистрировать свои четвероногие «авто».
В 1589 году, при Федоре Иоанновиче, была установлена официальная ширина проезжей части – полторы сажени (или около 3,2 м).

 Российские города активно развивались, развивалась промышленность. Это привел к резкому увеличению гужевого транспорта на дорогах – карет и телег в теплое время и саней в зимнее. Пешеходы регулярно страдали не только от быстрой езды всадников и повозок, но и от того, что возницы и наездники разгоняли их с проезжей части кнутами. Наводить порядок на дорогах взялся царь Алексей Михайлович и первым делом запретил в 1670 году въезжать в Кремль чинам ниже стольника на лошадях (это, видимо, самое важное было).

 В правление Алексея Михайловича появились первые штрафы: 

«17. А будет кто с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью жену, и лошадью ея стопчет и повалит, и тем ея обесчестит, или ея тем боем изувечит, и беременная будет жена от того его бою дитя родит мертво, а сама будет жива, а с суда сыщется про то допряма, и тому, кто так учинит, за такое его дело учинити жестокое наказание, велеть его бити кнутом нещадно, да на нем же доправити той жене бесчестие и увечье вдвое, да его же вкинути в тюрму на три месеца. А будет от того его бою та жена и сама умрет, и его за такое его дело самого казнити смертию.
18. А будет такое убийство учинится от кого без умышления, потому что лошадь от чего испужався, и узду изорвав рознесет, и удержати ея будет не мощно, и того в убийство на ставити, и наказания за такое дело никому не чинити, для того, что такое дело учинится бес хитрости.» (из Соборного уложения 1649 года, глава XXII).

 Софья Алексеевна запретила в Москве кататься на «санях на вожжах», повелев «ездить с возницею». Проще говоря, условный чиновник уже больше не имел права сам покомандовать своими лошадьми и вынужден был нанимать (или взрастить в своем крепостном коллективе) возницу-кучера.

 Петр I установил в стране правостороннее движение. По всей империи устанавливались деревянные «крашенные и подписанные цифрами» верстовые столбы – по ним легко было отсчитывать расстояние. Посыльным на курьерских лошадях установили ограничение скорости – не более 15 верст в час (примерно 16 км/ч). В 1718 году учреждена Главная полиция для слежения за порядком на дорогах во главе с генерал-полицмейстером Антоном Девиером.

 Анна Иоанновна в 1730 году установила систему штрафов. Так, за первое нарушение правил били кошками – четырехвостными петлями с узелками на концах, за второе – кнутом, а за третье – ссылали на каторгу. Но строгость законов у нас в стране нивелируется необязательностью их исполнения – каторги не начали резко переполняться нарушителями и это явно не из-за уменьшения количества нарушителей.

 Через два года, в 1732, тех, кто «санями и лошадьми давил» людей, начали приговаривать к смертной казни. Что интересно, только после этого в России появляется прообраз современной ДПС – «денные караулы», которые следили на «больших улицах и прочих пристойных местах» за порядком движения.

 Елизавета Петровна в 1742 году приказала конфисковывать лошадей за быструю езду. Через два года она указом запретила ездокам, «какого бы кто звания ни был», «скверно браниться». Наказания были вполне традиционными для того времени: простолюдинам – порка, помещикам – штраф, лошадей – на императорскую конюшню (кстати, прообраз штрафстоянки неожиданно получается). В 1756 году была ограничена езда «тройкой» по Петербургу.

 Также при Елизавете появляются первые платные дороги. Так, на Першпективной дороге (часто пути от Москвы до Петербурга), кареты и коляски, запряженные шестью лошадьми, платили 24 копейки, а за проход скота по дороге нужно было заплатить 2 копейки.

 При Екатерине II определенные виды транспорта были закреплены за служащими разных чинов. Цугом (6-10 запряженных лошадей) с форейторами, предупреждавшими пешеходов, предписывалось ездить чиновникам первого и второго класса, а также генералам. Остальным же пользоваться живыми аналогами «мигалок» воспрещалось. Если переводить на наш язык, то условному Сергею Бордюровичу Собянину можно было ездить с мигалкой, а вот его непосредственным подчиненным – уже нет. Также была запрещена ночная езда с зажжёнными факелами – как частая причина пожаров. Дворянам без чина, для сравнения, полагалось выезжать только с одной лошадью.

                                                                 Цуг с форейторами

 При Екатерине также появляется прообраз номерных знаков. Извозчикам выдают «номера» - кожаные таблички, которые нашивались на спину. Позже знак дублировался металлической табличкой, которую прибивали на повозки. Вообще, тема номерных знаков достояна отдельной статьи, поэтому подробно сейчас рассматривать ее не будем. С 1784 года вводятся «права» - «Извозчичий билет», в котором прописывались обязанности водителя кобылы.

 Например, не парковаться в местах «для хождения пеших возле домов»; подъезжая к перекрестку, «ехать тише и осматриваться во все стороны»; не обгонять экипажи дворцовых господ и иностранных министров; а проезжая через мост, на «баб, женок и молодаек, полощущих рухляди и холсты в реках, не заглядываться, не заводить разговоры».

 Несмотря на все меры, принятые ранее, правительство оказалось не в состоянии уменьшить число смертей и несчастных случаев на дорогах России. Историк Михаил Иванович Пыляев рассказывает, что после сообщения Павлу I об очередной гибели пешехода из-за наезда извозчика, император пришел в такой гнев, что чуть было не приказал выслать всех извозчиков из столицы.

 Основным городским транспортом в XIX веке были извозчики. Для состоятельных же граждан собственный выезд являлся вопросом престижа – явиться пешком даже к ближайшим соседям считалось ниже достоинства. Абсурдный случай приводит в своих воспоминаниях граф Сегюр: однажды ему пришлось нанести визит в соседний дом на карете в шесть лошадей с кучером и форейторами. «Форейтор уже был под воротами дамы, а моя карета еще на нашем дворе», - писал он с иронией.

 В течение XIX века правила дорожного движения дополнялись. В основном они касались частных извозчиков: «лихачей», «ванек», «голубчиков», «ломовиков», — а также новых видов гужевого транспорта: дилижансов, фаэтонов, омнибусов, линеек, конки.

 К концу XIX века, после отмены крепостного права и лавины ринувшихся в города крестьян, в стране официально зарегистрировали десятки тысяч повозок. В это время появляются «Правила для извозчиков» и «Правила для содержателей общественных карет». Этими нормативными актами вводился и обязательный «техосмотр» экипажей. Старые, неисправные «средства передвижения» предписывалось ремонтировать, особо ветхие конфисковались. Помимо этого, правилами определялось, что экипажи должны снабжаться пассажирскими покрывалами на случай непогоды. В ночное время на козлах с обеих сторон от извозчика зажигались свечные или газовые фонари.

 В 1883 году была издана «Инструкция городовым Московской полиции», которая вручалась каждому городовому. Этот документ они обязанным были всегда носить при себе и руководствоваться им в своих действиях. Среди прочего, инструкция предписывала следить, в том числе, за соблюдением скоростного режима, обгонами, выполнением требований к транспортным средствам.

 «В столице разрешено движение автомобилей, но с некоторыми ограничениями: так, автомобилям для собственного пользования доступны все улицы; для развозки груза — с изъятиями; для общественного пользования предоставлены лишь немногие улицы; кроме того, вес экипажа не должен превышать 250 пудов, омнибусы должны быть не более как на 13 человек, считая кучера; собственные же — не менее как на 6 лиц. На право езды выдаются книжки и жестянки; на передке экипажа должны быть четко обозначены фамилия и адрес владельца. Езда быстрее 12 верст в час не разрешается. К управлению автомобилем допускаются лишь по экзамену и притом лица не моложе 17 лет.» (журнал «Велосипед», 1898 год)

 Однако все меры, направленные на упорядочение движения имели подчас весьма спорные результаты. Как отмечает В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи»: «В конце прошлого века о правилах уличного движения в столице и понятия не имели: ни правой, ни левой стороны не признавали, ехали — кто как хотел, сцеплялись, кувыркались… Круглые сутки стоял несмолкаемый шум.»

 В 1900-е годы появились первые автошколы, где можно было получить право езды на автомобиле: Московский клуб автомобилистов и Санкт-Петербургское общество велосипедной и автомобильной езды. Водителей экстра-класса с 1906 года выпускала «Императорская школа шоферов».
В 1908 году в Санкт-Петербурге полицейским, работавшим на дорогах с наиболее интенсивным движением, начали выдавать белые трости для подачи сигналов водителям. При поднятии жезла вверх все — и автомобилисты, и велосипедисты и вагоновожатые в трамваях должны были немедленно остановиться и продолжить движение только после того, как он будет опущен. Спустя некоторое время трость получила известную нам сегодня полосатую окраску.

 В 1909 году делегация Российской империи подписала в Париже положения Международной конвенции об автомобильном движении. И два года спустя в стране стали устанавливать первые дорожные знаки.
 Универсальную и всеобщую систему ПДД в России внедрили уже в советское время. В январе 1930 года заработал первый светофор — на углу Литейного и Невского проспектов в Ленинграде. В 1955 году в Москве расчертили первую экспериментальную зебру на Ленинском проспекте. А в 1968 году Советский Союз подписал Венскую конвенцию о дорожном движении, которая до сих пор является ориентиром для всего мира.

_________________________________

Автор: Александр Горячев.