Клади во спасение

Это случилось во время обычного ужина в будний день. Случилось абсолютно неожиданно: они были замечательной парой, это признавали все. Просто на редкость. За три года совместной жизни они ни разу не поссорились всерьез, потому что искренне любили друг друга и были всегда честны. Наоборот, их чувства только крепли со временем.

Во время всего ужина она вела себя немного странно – иногда смущенно улыбалась с отсутствующим видом, иногда упускала нить разговора. Обычно это означало какой-то сюрприз. Он не подавал вида, но безумно любил эти её очаровательные сюрпризы – от неожиданных десертов до (всего один раз, но тем не менее) путевки на океан на неделю.

Но мы отвлекаемся, а разговор уже начался.

- Милый, я… Я так люблю тебя, сильнее, чем в первые дни знакомства...

- Удивительно, но и я тебя тоже, - он не спешил, позволяя себе ремарки и оттягивая момент презентации, как гурман растягивает удовольствие, не проглатывая кусками.

- Я написала для тебя стихи…

Он изо всех сил постарался сохранить неизменное выражение лица. Он не любил стихов. Ужасно не любил. А плохие стихи причиняли ему чуть ли не физические страдания – с детства увлекаясь литературой и творчеством, работая иногда в редакции, начинаешь чувствовать разницу: когда человек легко облекает точную мысль в слова и когда слова натягиваются на наскоро слепленный каркас, прикрывая мишурой аляповатость форм сути. При всех своих сногсшибательных качествах она не была мастером слова. Он это знал и любил её за это тоже. Стихов он не ожидал.
Слава Богу, она ничего не заметила.

- … и я тебе их прочту, не суди слишком строго, я раньше ни для кого такого не делала.

Его пальцы на чайной ложке побелели от напряжения, и он чуть было не просыпал сахар на стол. «Почему же впервые именно со мной?!», - раздался в его голове риторический крик отчаяния.

Она начала читать и из вежливости не будем приводить здесь текст: он был исполнен любви и нежности, он был искренен. В нём не было размерности, он был полон отглагольных рифм, совершенно сводящих с ума невозвратных деепричастий и авторских словоформ. В нём не было структуры, но прослеживались её чувства. В прозе они были прекрасны, а стихами она говорила будто с костылями при здоровых ногах. Она изящно одевалась и умела идеально готовить, но её стихи были приторно пересолены перцем, а если сравнивать с нарядом, то это был пышный и разноцветный вечерне-цирковой двубортный костюм с юбкой и шубой.

Это продолжалось 15 минут. На его лбу выступила испарина и он был счастлив, что на кухне жарко, а чай горяч – это было алиби.
Закончилось это произведение искус… нет, это произведение любви – так правильнее – так же внезапно, как и началось. И последовал робкий, но закономерный вопрос, к которому он, к счастью, успел подготовиться:

- Как тебе? Понравилось? Я знаю, что плохо, но, может, хоть чуточку понравилось?

Так он не лгал еще ни разу за всю их совместную жизнь.

Стихотворение "Исповедь дауншифтера"

Дауншифтинг — вечно модный образ жизни, противопоставляемый трудоголизму, корпоративной шизе и большинству биосоциальных идей. ©Лурк

(то, что в скобках – обращение в сторону для реализма ситуации и эффекта присутствия)

Я живу в деревне третий год подряд.
(Ёбаные гуси, пошли на хуй, блять!)
Езжу на кобыле и коров пасу,
Собираю летом ягоды в лесу.

Раньше я был менеджер среднего звена
(Шарик, блять, достал ты! Тише, сатана!)
Разводил на бабки значимых людей,
Тратил эти бабки только на блядей.

Городские бляди – тот еще гламур…
(Щас пизды получишь, кот, не трогай кур!)
Ползарплаты сходу на одну ушло,
Тарахтят костями, а пизда – дупло.

То ли тут в деревне, на природе, бля,
(Не шуметь - мешает! Ёбаная тля…)
Девки в теле ходят, сиськи как арбуз,
Жопа, если раком – как пиковый туз.

И ебаться любят – только предложи,
Сразу набегают, успевай ложи.
В общем я к чему всё (снова блядский гусь…):
Городские бляди, к вам я не вернусь!

Я сидел напротив доктора и не мог понять: то ли он гений, то ли дурак, то ли искусный шарлатан.

Два дня назад я получил задание взять у него интервью, а вчера вечером он сам позвонил мне и буквально напросился в гости. Это было странно, ведь мы не были ранее знакомы. С другой стороны – я известный корреспондент, а наше издание – не последнее в регионе. Самым удивительным было время встречи: четыре часа утра. Конечно, как все выдающиеся люди, он был эксцентричен, но четыре часа утра… Это не лезло ни в какие рамки, и я бы конечно отказался, если бы не любопытное сочетание: признанный в мировом масштабе ученый-биолог и какие-то дурацкие публикации о загробной жизни. У меня взыграли профессиональный азарт и личное банальное любопытство: все хорошие журналисты очень любопытны, иначе не стали бы журналистами.

А он продолжал цедить сквозь зубы джин, выдавая обратно свои рассуждения на тот же манер. Беседа (или правильнее сказать «лекция»?) продолжалась примерно час, алкоголь появился минут сорок назад, поэтому мы были уже на ты.

- Ведь ты наверняка встречал в последнее время в этих ваших интернетах фразу о том, что «смерть – относительно недавнее изобретение природы». Любому имбецилу понятно, что из этого следует, разве нет? Идея лежит на поверхности. Медузы, гидры – весьма простые организмы. И они практически бессмертны. Неужели непонятно, что природа не настолько глупа, чтоб венец эволюции сделать смертным? – нудил он.

- Проф…

- Не нужно лести, я доктор, а не профессор, - иронически заметил он.

Я проигнорировал иронию. В конце концов у меня была конкретная цель, поставленная мне главным редактором.

- Хорошо, док. Я только хотел сказать, что высокоорганизованная нервная система вполне может быть компенсацией за недолговечность. Или, вернее, наоборот: недолговечность – прямое следствие сложности. В любом случае, я не вижу никакой связи между медузами и шаманством.

- Это потому, мой дорогой недалекий друг, что если есть связь между умом и недолговечностью, то ты явно меня переживешь…, - он перебил себя еще одним глотком.

Шутил он с тем же выражением лица, которое у него было во всех других ситуациях. Это было легко принять за насмешку или издевку, если не знать, насколько док был вежлив по натуре.

- Да… Что же я хотел сказать? Отличный джин… А, вот что: я – в первую очередь ученый, я рационален и логичен до абсурда. Я не стал бы утверждать ничего, что предварительно не проверил бы сам. Но я говорил и продолжаю утверждать, что…

- Что загробная жизнь существует?

- Нет же! Боже, ты издеваешься наверное?! Битый час распинаюсь… Не загробная жизнь. Разве бабочка – это загробная жизнь гусеницы?

Конечно же нет. Я утверждаю, что жизнь до смерти – это только детство человека. Что с эволюцией жизнь перестала быть только материальной. Что человек не менее вечен, чем медуза, но его телесная оболочка не нужна ему на всех этапах – только на начальном. И что главная задача при жизни… Как бы это сформулировать?, – ему явно не хватало терминов, - Сформировать внутри своего кокона наиболее живучую форму на потом.

- Ну, допустим… Да, не усмехайся: я журналист, не могу слепо верить всему, что говорят – у меня долг перед читателем. По крайней мере, перед некоторыми долг и я его отрабатываю в этой газетёнке. Допустим, что всё именно так. Почему тогда «дети» никак не контактируют со взрослыми?

Он задумчиво взглянул на меня.

- Не контактируют? Хм… А ты, значит, полагаешь, что не контактируют? Хорошо… Я бы мог тебе рассказать о неслучайности множества совпадений, которые наивные люди считают Знаками Свыше, о мотивирующих снах, о слишком умных животных, о цепочках маловероятных совпадений, но я лучше приведу более веский аргумент.

Я молча скептически улыбался и он продолжил.

- Для начала скажи мне, когда ты получил задачу взять у меня интервью?

- Позавчера, а какое…

- И два дня, надо полагать, усердно готовился? Собирал материалы обо мне и моих работах?

- Я профи, - сам себя не похвалишь, как говорится…

- Отлично. А что насчет вчерашних вечерних новостей?

- Я их не видел.

- Ничего страшного, я принес с собой. Это не ваш листок, но, полагаю, ты простишь мне…

Он достал из внутреннего кармана сильно сложенную газету конкурирующей редакции и протянул мне. Я стал бегло пробегать глазами заметки и быстро нашел, что он имел в виду: некрологи. «К нашему большому сожалению… безвременно… выдающийся ученый-биолог… мировое признание… утрата… выражаем родственникам…». Сначала я не понял. Медленно перечитал несколько раз и поднял взгляд на… пустое кресло. В квартире я был один.

А в семь утра мне позвонил редактор и отчитал за медлительность. По его словам, мы упустили возможность получить отличный материал, который вчера вечером стал бы уникальным. Информация у меня была… Но кто бы стал печатать историю журналиста, пьющего джин в одиночестве в четыре утра?

Их действительно было двенадцать. Двенадцать братьев, выросших в сельской семье. Родители с детства учили их только одному – вниманию. Хочешь что-то спросить? Попробуй разобраться сам, дружочек.

Конечно, они вынуждены были, как и все, вести хозяйство. Но результат, зависящий от Природы, очень хорош у тех, кто с детства её познает. Поэтому, к моменту смерти родителей братья уже ни в чем не нуждались, а через некоторое время поделили год поровну и каждый работал только одну двенадцатую часть – старшие в более сложные периоды, в холода, младшие – когда полегче, когда расцвету помогает сама Природа. В остальное время – наблюдали, отслеживали последствия, размышляли, делали выводы, исправляли.

У каждого из них был свой ареал, в котором они ставили эксперименты, пытаясь еще глубже проникнуть в тайны окружающего их мира.
Не уверен, что они даже пользовались календарем или знали название времен года, скорее это определялось циклами у растений и погоды. Но через какое-то время каждый из них стал таким специалистом в своем часу, что не всегда было понятно, что и зачем они делают – не очевидно это было уже простому человеку. Да и территория их угодий для простого глаза была неотличима от окружающего леса или поля.
За ними закрепилась прочная слава ведунов и за советом к ним ходили издалека. Когда лучше сеять, будут ли еще заморозки, почему рыба в реке ушла – ответы на все эти вопросы были для братьев так же очевидны, как то, что если в поле подбросить камень вверх метра на два, то он упадет обратно, а не повиснет в воздухе.

Такие знания и самоотдача несомненно достойны уважения и внимания. Но, почему-то, все помнят о братьях только потому, что один из младших подарил девушке, в которую влюбился, букет подснежников из своей зимней оранжереи, когда её мачеха совсем совесть потеряла и выгнала её из дому. Ну и еще потому, что когда сюзерен тех земель, забрел к ним, то чуть с ума не сошел от чудес, которые увидел. И долго еще рассказывал об этом на пьяных пирушках. Правда, никто ему не верил. И не удивительно: большую часть времени он себя вел не как серьезный мужчина, а как маленькая капризная девочка.

Собственно, только эти два случая и остались нам в память об этих ученых-практиках, ведущих свою деятельность не в лаборатории, а в изучаемой среде. Да еще прозвище, которое дали им в народе – Братья Месяцы.

Пчёлы - комедия в IV действиях (сценарий)

Место действия. 

Возвращение Вани (По мотивам Л.Н. Толстого "Косточка")

Не знаю, сколько детей подразумевал Толстой в семье, но это же Толстой, так что все могло быть...

«Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня в прошлом году уже попался с косточкой, поэтому в этом году решил быть умнее.

Начал он с того, что прямо с утра младшим детям сказал по большому секрету, будто, когда он лежал зимой с высокой температурой и бредом, то слышал, как врач рассуждал, что такое бывает от недостатка слив. А мама с папой редко дают им сливы, наверное, совсем разлюбили детей и хотят их отдать в работные дома. Только скрывают, чтоб дети не догадались и не сбежали раньше.

Доверчивые малыши, конечно же, очень расстроились и сразу побежали к маме с папой, стали плакать. Они упрашивали родителей не бросать их и не отдавать их никуда, а родители, конечно же, не понимая причины, сначала недоумевали, и успокаивали малышей, что не приносило результата – ведь дети думали, что родители просто скрывают свой замысел. В итоге, как и следовало ожидать это привело к раздражению взрослых и наказанию детей: их на весь день рассадили по комнатам и запретили гулять в саду.

А Ваня в это время уже рассказывал старшим братьям, что слышал от соседских мальчишек, будто у них сливы – обычное блюдо и едят их ежедневно. А над Ваниной семьей вовсю потешаются, мол, родители нищие, наверное, поэтому отец старших братьев и не берет с собой на охоту – чтоб не выставлять напоказ свою бедность.

Старшие, которых и так очень коробило, что их не берут на охоту, страшно разозлились на отца, т.к. знали, что живут они не бедно. Но, видимо, раз так говорят, их отец попросту скупердяй. Будучи решительными молодыми людьми и учитывая, что охота намечалась на выходные, братья решили не откладывать дело в долгий ящик и вызвали отца на откровенный разговор.

Через некоторое время на не менее откровенный разговор мать вызвали старшие дочери, которые, почему-то, были убеждены, что все в гимназии смеются над ними только потому, что из-за недостатка витаминов, которые, кстати, есть в сливах, их красота не соответствует возрасту. А это значит, что через несколько лет так и ходить им в старых девах.

В общем, ближе к обеду в доме стояли крики, ругань, детский плач и вообще творился неописуемый беспорядок, чем не преминули воспользоваться два случайных лиходея, проникнувших в суматохе в папин кабинет, и похитивших ассигнации, изъятые из банка для оплат текущих ежемесячных потребностей.

И уж тем более никто не обратил внимания на пропажу слив, которые Ваня, не будучи никем замечен, заточил все в одно рыло.
Когда же настало время обеда, все собрались в столовой, и папа объявил о краже средств на текущий месяц, то все посмотрели друг на друга и заплакали. А Ваня засмеялся.»

HELP! Где взять еще две колоды?

Разжился вчера случайно двумя колодами карт: Чудища и Скоя'таэли (всего 154 карты). Играть, конечно, чертовски неудобно с постоянными пересчетами, но не это главное. Главное - где взять Нильфгаард и Королевства Севера? Потому что Зелеными против Красных все время играть - тактика безобразно скучна. Видел на Реакторе выкладывали, вроде 4 колоды сразу, но в составе какого комплекта они идут - не нашел. Напечатать - вариант, но хочется купить по двум причинам: во-первых, существенно проще в текущих условиях недоступности полиграфии, а, во-вторых, ну постарались же ребята, пусть им будет.