Жизнь Головастова
Межконтинентальная баллистическая ракета «8-К-84» была венцом творения и верхом совершенства. Дальность, точность, многозарядная боевая часть с индивидуальным наведением каждой боеголовки, мощная бортовая станция поиска и подавления противоракетных локаторов, целый комплект различных приборов, защищающих ракету в полете от попыток ее уничтожить. Ракета сочетала в себе лучшие качества жидкостных и твердотопливных носителей. Она была капсульной, то есть топливо и окислитель были заключены в специальные сверхпрочные легкие капсулы, что позволяло заправлять ракету не за два часа до старта, а прямо на заводе, и потом хранить ее в шахте 10 или 15 лет с возможностью запустить в любую минуту. Но в капсулах находилось жидкое топливо и жидкий окислитель, и оттого управление ракетой в полете и регулирование режимов горения были тоже очень простой и даже приятной задачей. Особым преимуществом была ее устойчивость от ядерных взрывов при хранении в шахте. Если противник первым начнет войну и ядерный взрыв произойдет прямо у оголовка шахты, это ракете не причинит никакого вреда, потому что она была не только капсульной, но и контейнерной. Ракета на мощных амортизаторах подвешена внутри контейнера, и все пространство между ракетой и внутренними стенками контейнера заполнено инертным газом, который выполняет роль подушки при любых ударах. Но и сам контейнер тоже подвешен на амортизаторах внутри сверхпрочной шахты, закрытой сверху двухсоттонной железобетонной плитой. Ядерный взрыв, даже совсем рядом, не может причинить ей вреда. Но живучесть каждой ракеты обеспечивалась еще и тем, что каждая из них была автоматически связана со спутниками предупреждения: если американцы проводят массовый запуск своих ракет, ракеты «8-К-84», не дожидаясь никаких команд, стартуют навстречу. Но даже если и эта система не сработает, то любая ракета могла реагировать на то, что все командные пункты, сдерживающие ее, уничтожены. Тогда каждая ракета стартует сама и мстит за свои командные пункты.
«8-К-84» было последнее, что создал гений Королева. Ракета давала в руки советского руководства еще один козырь. Раньше любая ракета, стартовавшая из шахты, полностью выводила пусковую шахту из строя. Это заставляло в случае переговоров бороться за право существования каждой шахты.
Последняя королевская ракета стартовала не из шахты, а из контейнера, подвешенного в шахте. Кроме того, возможность регулировать режимы позволяла производить «мягкий» запуск, ракета очень плавно покидала контейнер, не причиняя никакого вреда шахте. Все советские шахты, таким образом, становились шахтами многоразового использования. Это давало советским руководителям громадные преимущества можно оговорить количество шахт на переговорах Ограничивая количество шахт, американцы ограничивали число ракет, шахты то одноразового действия Они себя ограничивали, а мы нет!!! Мы могли наштамповать ракет, спрятать их в железнодорожных туннелях, а во время войны стрелять из каждой шахты помногу раз!!! Даешь САЛЮТ!!! Да здравствуют мирные инициативы Советского Союза и лично Леонида Ильича!!!
Гвардии лейтенант Головастов полюбил ракету с первого взгляда. С раннего утра до глубокой ночи он изучал незнакомку Она снилась ему в коротких отрывочных снах, и, просыпаясь утром, он, блаженно улыбаясь, снова и снова мысленно пробегал по бесчисленным реле и сопротивлениям, блокам и подблокам.
Месяцев через шесть он уже мысленно мог бродить по ее нескончаемым трубопроводам и кабельным колодцам, электрическим цепям, как по улицам маленького, с детства знакомого и родного городка, где каждый перекресток и каждый камень может напоминать какую-нибудь незабываемую историю.
Гвардии лейтенант уходил из ракетного ангара только потому что был режим, который повелевал, чтобы в 18.55 ежедневно ангар был опечатан и включены электронные системы защиты.
Еще через три месяца ракета превратилась для него из очаровательной незнакомки в часть его собственного существа, он больше не мог жить без нее, как мы не можем жить без мозга или без сердца.
Ракета была одной из первых серийных и оттого находилась под постоянным контролем КБ. Конструкторы и инженеры приезжали в ракетный полк очень часто. То их приезжало двое-трое, и они часами копались то в двигателе, то в головной части. Иногда их приезжало сразу человек тридцать, и тогда на несколько суток ракету исключали из расписания боевого дежурства.
Однажды один из приезжих обратился к лейтенанту с самым пустяковым вопросом и, услышав ответ, вдруг удивленно повернулся к нему. Они поговорили еще минут пятнадцать, после чего приезжий пожал руку лейтенанту.
— Послушайте, лейтенант, сейчас здесь присутствуют ведущие конструкторы ракеты. Каждый из нас имеет немалый опыт работы с носителями, но вы можете разговаривать с нами, как с равными. Уровень ваших знаний просто поразителен. Откуда это у вас?
— Я ее просто люблю.
— Послушайте, лейтенант, вам здесь не место. У вас аналитический ум и феноменальная память. Конечно, вам нечего делать в академии. Академия — это кладбище слонов. В академии преподают те, кто неспособен к самостоятельной творческой деятельности. Больше того, что вы уже знаете, академия вам все равно не даст. И в то же время вам нужна академия, только ради бумажки. Вы же знаете нашу систему: без бумажки — ты букашка, а с бумажкой — человек! Не теряйте времени, подавайте рапорт в академию, а оттуда в КБ. Быть вам Генеральным конструктором лучших в мире ракет!
— Спасибо.
— Очень жаль, недавно умер один очень большой человек...
— Да, я знаю.
— Он бы вас, конечно, безо всяких академий к себе забрал, ему и не такое позволялось... он двери в Центральном Комитете ногой открывал... И последнее, лейтенант, мне бы очень хотелось знать ваше мнение о ракете. В двух словах. Что-нибудь еще, кроме «люблю» и «очень люблю».
— Ее можно значительно улучшить.
— А не перехвалил ли я вас, лейтенант? Не слишком ли вы себе много позволяете?
Лейтенант сжал губы и упрямо повторил:
— Ее можно значительно улучшить.
Он знал, что кощунствует. Он знал, что оскорбляет конструктора. Никогда раньше лейтенант не позволял себе даже мысли о том, что в ней можно хоть что-то изменить. Решение пришло само собой и именно сейчас. Решение простое и ослепительное в своей простоте.
Каждая ракетная шахта замаскирована так, что ни случайный охотник, оказавшийся в этих глухих краях, ни разведывательный спутник из космоса — не могут увидеть чего-нибудь интересного и необычного. То на двухсоттонной закрывающей шахту плите скалу соорудят, которая вместе с плитой может в сторону сдвигаться, то ельничек на плите посадят. Но два раза в год вся маскировка нарушается. Регламентные работы. Общая проверка ракеты, головной части и шахты. Тайга наполняется голосами и ревом двигателей. Ракету с контейнером поднимают на поверхность, просматривают, прослушивают, прощупывают. На десять суток ракета исключается из расписания боевого дежурства. Это обязательные полковые сезонные регламенты, но кроме них существуют выборочные дивизионные, корпусные, армейские и центральные проверки. Кроме всего, существует конструкторский и промышленный надзор, когда представители военной промышленности или конструкторского бюро приезжают в дивизию или в полк и на выбор проверяют несколько ракет и соблюдение правил их хранения и эксплуатации. Ракета, таким образом, слишком много времени проводит на поверхности, а не в шахте. Это снижает боеготовность ракетных войск, их маскировку и неуязвимость. Кроме того, постоянная расстыковка узлов ракеты для проверки снижает ее долговечность.
Гвардии лейтенант Головастов предлагал автоматическую систему проверки всех ракет сразу, без подъема их из шахт. Он предлагал иметь на каждом командном пункте «Проверочный эквивалент» — макет ракеты — и проверять ежедневно только этот макет, а затем электрические сигналы пропускать одновременно через макет на командном пункте и боевую ракету в шахте. Если прохождение сигналов будет одинаковым, значит, боевая ракета в исправности.
Система проверочных эквивалентов Головастова могла непрерывно совершенствоваться. После установки эквивалентов на КП полков их можно было бы установить в дивизиях, корпусах, ракетных армиях, на центральных командных пунктах. Это позволяло бы каждому командиру — до главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения — проверить в любой момент готовность к запуску любой ракеты, не выходя из своего кабинета. При таком решении численность Ракетных войск можно было бы смело уменьшать вдвое или даже втрое, ибо они в основном-то и состоят из проверочных расчетов, укомплектованных исключительно офицерами, каждый из которых мечтал лишь о том, как бы сменить «Раковые» войска на любые другие. Случались, конечно, и в «Раковых» войсках исключения вроде Головастова, но это бывало очень редко. А в общем, предложение Головастова сулило экономию в миллиарды рублей. С этим предложением он и пошел к командиру полка.
Командир был явно не в духе.
— Для всяких подобных штучек есть ученые, — назидательно сказал командир. — А наше дело телячье. Наше дело находиться в готовности и произвести точные пуски, когда поступит на то команда. И порядок уставной надо поддерживать. Кстати, о порядке. Вам бы, товарищ лейтенант, не мешало больше внимания уделять тому, как ваши солдаты заправляют кровати и чистят сапоги. На сегодняшний день я, налюбовавшись на ваших подчиненных, констатирую, что вы самый плохой офицер полка. Все. Идите!
Мнение свое командир полка изменил через пару месяцев, когда пришел приказ о проведении конкурса рационализаторской и изобретательской работы.
— Товарищ лейтенант, что это вы там к конкурсу готовите?
— Ничего не готовлю, товарищ полковник.
— Это еще почему?
— Для моего проверочного эквивалента нужны настоящие электронные блоки от боевых ракет, они на складе хранятся, вы запретили их брать.
— Но они для боевых ракет предназначены!
— Так точно товарищ полковник, но у нас в полку десять боевых ракет и столько же полных резервных комплектов хранится. Полку в случае чего одного-двух комплектов в любом случае хватит. А у нас их десять! Мне всего один нужен, для выставки. Выставка закончится, я разберу макет, а все детали на склад верну. Конечно, надо в штаб дивизии и в штаб корпуса доложить, для чего и на сколько времени мы берем один комплект.
— А без комплекта никак нельзя обойтись?
— Никак, товарищ полковник Я же полный макет носителя должен собрать!
— Ну ладно, валяй! Стой! А сколько у тебя будет улучшений?
— Одно.
_ Одно!?? Это, и всего-то? Эх, братец, одно — это мало. Что ж, наш полк снова будет на последнем месте? Так, что ли, получается? Отвечай! Так или нет?
— Товарищ полковник, у меня предложение только одно, но с экономией в миллиарды!
— Эх, лейтенант! — безнадежно махнул рукой полковник. — Ни хрена-то ты в жизни не понимаешь! Запомни на всю жизнь, заруби на носу: пяток предложений, с экономией по рублю каждое, куда дороже твоего одного, пусть даже с миллиардами! Ну ладно, делай что знаешь. Одно лучше, чем ничего.
В первый же день выставки, когда командир дивизии вдруг понял назначение громоздкого сооружения из серых электронных блоков, переплетенных разноцветными проводами, он приказал выставку немедленно закрыть, хотя туда и так войти даже посвященному было не так просто.
Весть о проверочном эквиваленте молнией проскочила штабы корпуса и Ракетной армии и понеслась выше.
Через день на выставке появился заместитель главнокомандующего по ИРС (Инженерно — ракетная служба).
Заместитель главкома сидел в кресле, внимательно слушая объяснения лейтенанта. Закончив объяснения, лейтенант, глубоко вздохнув, спросил:
— Товарищ генерал-полковник, после вашего отъезда разрешите приступить к разборке эквивалента?
— Это еще почему? — встрепенулся генерал.
— Аппарат мной собран из запасных блоков для боевых ракет, завтра все блоки я должен сдать на склад.
— Чепуха, — перебил генерал, — в каждом полку по десять запасных комплектов хранится. А на хрена? На хрена, я спрашиваю? Одного комплекта за глаза хватит, она же, голубушка, каждый-то год не ломается. Десять комплектов! А сколько миллионов каждый комплект стоит? Перестраховка! Мать ее перемать! Везде боком выходит... А в общем, лейтенант, большое дело сделал. Государственное дело!
— Служу Советскому Союзу! — просиял лейтенант.
— Макет опечатать и никого к нему не подпускать! — распорядился зам. главкома.
Перезрелый старший лейтенант или капитан в составе комиссии — куда хуже генерала. Генерал, как бы он грозен ни был, все по верхам рыщет, а перезрелый старлей все в глубинку копает. Вся армия знает, что если уж такой попался в составе комиссии да ежели вдобавок к тому он еще непьющий, то проверка добром не кончится.
Через неделю после выставки в полк нагрянула внезапная комиссия из Управления боеготовности Ракетных войск. В первый же день проверки седой капитан, каких в соответствии с Жюль Верном величают не иначе, как «пятнадцатилетними капитанами», на складе запчастей обнаружил нехватку одного комплекта. Капитан, конечно, знал, что девяти комплектов полку всегда хватит, но по инструкции положено иметь не девять, а десять. Так и подай десять!
— А где же десятый комплект?
— На выставке.
— Кто разрешил?
— Штаб ракетного корпуса. Вот письменное — разрешение.
— Вы мне очковтирательством не занимайтесь! В приказе указано, что комплект должен быть возвращен на склад сразу по окончании выставки! А с того момента сколько времени прошло? Ась?
— Зам. главкома по ИРС приказал не разбирать макет до особого разрешения.
— А где письменное разрешение?
— Еще не пришло из Москвы.
— Ах, не пришло! Так и запишем.
— Головастов! Ночь не спать, а хулевину эту разобрать, и комплект сдать к утру на склад! Твою мать! С твоими изобретениями!
Почта приходит в тайгу редко, с большим опозданием.
Через пару недель после проверки в одной почте находилось сразу три приказа.
Первый приказ «О состоянии боевой готовности Ракетных войск стратегического назначения» был подписан лично главкомом. Приказ гневно критиковал тех, кто использует запасные части боевых ракет не по прямому назначению. Приказ завершался постановляющей частью:
«За умышленное снижение боеготовности Ракетных войск гв. лейтенанту Головастову объявить строгий выговор».
Второй приказ, подписанный заместителем по ИРС, предписывал командиру полка срочно направить проверочный эквивалент в Москву, а взамен деталей, использованных в его конструкции, на складе дивизии получить недостающий комплект.
Третий приказ, подписанный заместителем главкома по кадрам, предписывал направить в Москву двух лучших молодых офицеров полка для сдачи экзаменов в академию.
— Куда ж тебе в академию, кто ж тебя с такой характеристикой туда примет? Ты только вдумайся: «За умышленное снижение боеготовности Ракетных войск!» Говори спасибо, что на свободе ходишь, что под трибунал не пошел.
— Но зам. главкома сегодня подтвердил, что мы должны получить новый комплект.
— Э, брат! Все это, конечно, так, но не пойдет же сейчас зам. главкома к главкому объяснять, что он и кому приказывал. Главком приказ о боеготовности подписал, и не найдется дураков сказать ему, что его приказ неправильный! А ты лучше времени не теряй, а вновь получи на складе комплект да вновь сделай эту свою штуку. А то мы ее после комиссии разобрали и на склад положили. А теперь, вишь ты, вновь она потребовалась. Только поскорее давай, день и ночь не спать, а в Москву срочно отправить! Понял? Действуй! Все еще уладится, на следующий год в академию пойдешь.
Ответ на изобретение Головастова пришел из Москвы необычно быстро:
«Ввиду обнаруженных дефектов в конструкции серийное производство аппарата признано нецелесообразным».
— Ну вот видишь, а ты говоришь в академию! У тебя всего одно изобретение, и то с дефектами. И никому оно не нужно. И потом, приказано в академию направить лучших, а как у тебя солдаты кровати заправляют и сапоги чистят? А? То-то.
На следующий год в полк привезли новенький проверочный автомат дистанционного контроля стратегических ракет, созданный творческим гением советских конструкторов, инженеров, техников и рабочих.
По ракетным частям зачитали приказ о присвоении премии (кое-кому и Ленинских), ученых званий и степеней, орденов и медалей — большой группе создателей изумительного аппарата.
Был новый чудесный аппарат именно таким, каким его предлагал Головастов, только назывался он по-другому и сделан был поаккуратнее. Головастов уж больно спешил при создании своего агрегата, оттого он, наверное, не очень красивым получился. И еще было одно принципиальное изменение: у Головастова аппарат был собран из серых стандартных блоков боевых ракет, конструкторы же нового решили свое детище красить в светло-зеленый цвет с белыми и красными каемочками. Ему же не на боевых позициях находиться, а внутри подземных командных пунктов, пусть же глаз радует!
Внедрение автомата позволило резко повысить боеготовность, маскировку и неуязвимость Ракетных войск. Кроме того, это позволяло значительно сократить личный состав «Раковых» войск и освобожденных при этом офицеров направить на доукомплектование Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск. Ракетных подразделений ВМФ и Дальней авиации, а также Зенитноракетных войск ПВО.
Гвардии лейтенант Головастов, как офицер недисциплинированный и бесперспективный, имеющий вдобавок персональный строгий выговор от самого главкома РВСН, был переведен в пехоту.
В нашем гвардейском полку он считался самым плохим офицером.
Межконтинентальная баллистическая ракета «8-К-84» была венцом творения и верхом совершенства. Дальность, точность, многозарядная боевая часть с индивидуальным наведением каждой боеголовки, мощная бортовая станция поиска и подавления противоракетных локаторов, целый комплект различных приборов, защищающих ракету в полете от попыток ее уничтожить. Ракета сочетала в себе лучшие качества жидкостных и твердотопливных носителей. Она была капсульной, то есть топливо и окислитель были заключены в специальные сверхпрочные легкие капсулы, что позволяло заправлять ракету не за два часа до старта, а прямо на заводе, и потом хранить ее в шахте 10 или 15 лет с возможностью запустить в любую минуту. Но в капсулах находилось жидкое топливо и жидкий окислитель, и оттого управление ракетой в полете и регулирование режимов горения были тоже очень простой и даже приятной задачей. Особым преимуществом была ее устойчивость от ядерных взрывов при хранении в шахте. Если противник первым начнет войну и ядерный взрыв произойдет прямо у оголовка шахты, это ракете не причинит никакого вреда, потому что она была не только капсульной, но и контейнерной. Ракета на мощных амортизаторах подвешена внутри контейнера, и все пространство между ракетой и внутренними стенками контейнера заполнено инертным газом, который выполняет роль подушки при любых ударах. Но и сам контейнер тоже подвешен на амортизаторах внутри сверхпрочной шахты, закрытой сверху двухсоттонной железобетонной плитой. Ядерный взрыв, даже совсем рядом, не может причинить ей вреда. Но живучесть каждой ракеты обеспечивалась еще и тем, что каждая из них была автоматически связана со спутниками предупреждения: если американцы проводят массовый запуск своих ракет, ракеты «8-К-84», не дожидаясь никаких команд, стартуют навстречу. Но даже если и эта система не сработает, то любая ракета могла реагировать на то, что все командные пункты, сдерживающие ее, уничтожены. Тогда каждая ракета стартует сама и мстит за свои командные пункты.
«8-К-84» было последнее, что создал гений Королева. Ракета давала в руки советского руководства еще один козырь. Раньше любая ракета, стартовавшая из шахты, полностью выводила пусковую шахту из строя. Это заставляло в случае переговоров бороться за право существования каждой шахты.
Последняя королевская ракета стартовала не из шахты, а из контейнера, подвешенного в шахте. Кроме того, возможность регулировать режимы позволяла производить «мягкий» запуск, ракета очень плавно покидала контейнер, не причиняя никакого вреда шахте. Все советские шахты, таким образом, становились шахтами многоразового использования. Это давало советским руководителям громадные преимущества можно оговорить количество шахт на переговорах Ограничивая количество шахт, американцы ограничивали число ракет, шахты то одноразового действия Они себя ограничивали, а мы нет!!! Мы могли наштамповать ракет, спрятать их в железнодорожных туннелях, а во время войны стрелять из каждой шахты помногу раз!!! Даешь САЛЮТ!!! Да здравствуют мирные инициативы Советского Союза и лично Леонида Ильича!!!
Гвардии лейтенант Головастов полюбил ракету с первого взгляда. С раннего утра до глубокой ночи он изучал незнакомку Она снилась ему в коротких отрывочных снах, и, просыпаясь утром, он, блаженно улыбаясь, снова и снова мысленно пробегал по бесчисленным реле и сопротивлениям, блокам и подблокам.
Месяцев через шесть он уже мысленно мог бродить по ее нескончаемым трубопроводам и кабельным колодцам, электрическим цепям, как по улицам маленького, с детства знакомого и родного городка, где каждый перекресток и каждый камень может напоминать какую-нибудь незабываемую историю.
Гвардии лейтенант уходил из ракетного ангара только потому что был режим, который повелевал, чтобы в 18.55 ежедневно ангар был опечатан и включены электронные системы защиты.
Еще через три месяца ракета превратилась для него из очаровательной незнакомки в часть его собственного существа, он больше не мог жить без нее, как мы не можем жить без мозга или без сердца.
Ракета была одной из первых серийных и оттого находилась под постоянным контролем КБ. Конструкторы и инженеры приезжали в ракетный полк очень часто. То их приезжало двое-трое, и они часами копались то в двигателе, то в головной части. Иногда их приезжало сразу человек тридцать, и тогда на несколько суток ракету исключали из расписания боевого дежурства.
Однажды один из приезжих обратился к лейтенанту с самым пустяковым вопросом и, услышав ответ, вдруг удивленно повернулся к нему. Они поговорили еще минут пятнадцать, после чего приезжий пожал руку лейтенанту.
— Послушайте, лейтенант, сейчас здесь присутствуют ведущие конструкторы ракеты. Каждый из нас имеет немалый опыт работы с носителями, но вы можете разговаривать с нами, как с равными. Уровень ваших знаний просто поразителен. Откуда это у вас?
— Я ее просто люблю.
— Послушайте, лейтенант, вам здесь не место. У вас аналитический ум и феноменальная память. Конечно, вам нечего делать в академии. Академия — это кладбище слонов. В академии преподают те, кто неспособен к самостоятельной творческой деятельности. Больше того, что вы уже знаете, академия вам все равно не даст. И в то же время вам нужна академия, только ради бумажки. Вы же знаете нашу систему: без бумажки — ты букашка, а с бумажкой — человек! Не теряйте времени, подавайте рапорт в академию, а оттуда в КБ. Быть вам Генеральным конструктором лучших в мире ракет!
— Спасибо.
— Очень жаль, недавно умер один очень большой человек...
— Да, я знаю.
— Он бы вас, конечно, безо всяких академий к себе забрал, ему и не такое позволялось... он двери в Центральном Комитете ногой открывал... И последнее, лейтенант, мне бы очень хотелось знать ваше мнение о ракете. В двух словах. Что-нибудь еще, кроме «люблю» и «очень люблю».
— Ее можно значительно улучшить.
— А не перехвалил ли я вас, лейтенант? Не слишком ли вы себе много позволяете?
Лейтенант сжал губы и упрямо повторил:
— Ее можно значительно улучшить.
Он знал, что кощунствует. Он знал, что оскорбляет конструктора. Никогда раньше лейтенант не позволял себе даже мысли о том, что в ней можно хоть что-то изменить. Решение пришло само собой и именно сейчас. Решение простое и ослепительное в своей простоте.
Каждая ракетная шахта замаскирована так, что ни случайный охотник, оказавшийся в этих глухих краях, ни разведывательный спутник из космоса — не могут увидеть чего-нибудь интересного и необычного. То на двухсоттонной закрывающей шахту плите скалу соорудят, которая вместе с плитой может в сторону сдвигаться, то ельничек на плите посадят. Но два раза в год вся маскировка нарушается. Регламентные работы. Общая проверка ракеты, головной части и шахты. Тайга наполняется голосами и ревом двигателей. Ракету с контейнером поднимают на поверхность, просматривают, прослушивают, прощупывают. На десять суток ракета исключается из расписания боевого дежурства. Это обязательные полковые сезонные регламенты, но кроме них существуют выборочные дивизионные, корпусные, армейские и центральные проверки. Кроме всего, существует конструкторский и промышленный надзор, когда представители военной промышленности или конструкторского бюро приезжают в дивизию или в полк и на выбор проверяют несколько ракет и соблюдение правил их хранения и эксплуатации. Ракета, таким образом, слишком много времени проводит на поверхности, а не в шахте. Это снижает боеготовность ракетных войск, их маскировку и неуязвимость. Кроме того, постоянная расстыковка узлов ракеты для проверки снижает ее долговечность.
Гвардии лейтенант Головастов предлагал автоматическую систему проверки всех ракет сразу, без подъема их из шахт. Он предлагал иметь на каждом командном пункте «Проверочный эквивалент» — макет ракеты — и проверять ежедневно только этот макет, а затем электрические сигналы пропускать одновременно через макет на командном пункте и боевую ракету в шахте. Если прохождение сигналов будет одинаковым, значит, боевая ракета в исправности.
Система проверочных эквивалентов Головастова могла непрерывно совершенствоваться. После установки эквивалентов на КП полков их можно было бы установить в дивизиях, корпусах, ракетных армиях, на центральных командных пунктах. Это позволяло бы каждому командиру — до главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения — проверить в любой момент готовность к запуску любой ракеты, не выходя из своего кабинета. При таком решении численность Ракетных войск можно было бы смело уменьшать вдвое или даже втрое, ибо они в основном-то и состоят из проверочных расчетов, укомплектованных исключительно офицерами, каждый из которых мечтал лишь о том, как бы сменить «Раковые» войска на любые другие. Случались, конечно, и в «Раковых» войсках исключения вроде Головастова, но это бывало очень редко. А в общем, предложение Головастова сулило экономию в миллиарды рублей. С этим предложением он и пошел к командиру полка.
Командир был явно не в духе.
— Для всяких подобных штучек есть ученые, — назидательно сказал командир. — А наше дело телячье. Наше дело находиться в готовности и произвести точные пуски, когда поступит на то команда. И порядок уставной надо поддерживать. Кстати, о порядке. Вам бы, товарищ лейтенант, не мешало больше внимания уделять тому, как ваши солдаты заправляют кровати и чистят сапоги. На сегодняшний день я, налюбовавшись на ваших подчиненных, констатирую, что вы самый плохой офицер полка. Все. Идите!
Мнение свое командир полка изменил через пару месяцев, когда пришел приказ о проведении конкурса рационализаторской и изобретательской работы.
— Товарищ лейтенант, что это вы там к конкурсу готовите?
— Ничего не готовлю, товарищ полковник.
— Это еще почему?
— Для моего проверочного эквивалента нужны настоящие электронные блоки от боевых ракет, они на складе хранятся, вы запретили их брать.
— Но они для боевых ракет предназначены!
— Так точно товарищ полковник, но у нас в полку десять боевых ракет и столько же полных резервных комплектов хранится. Полку в случае чего одного-двух комплектов в любом случае хватит. А у нас их десять! Мне всего один нужен, для выставки. Выставка закончится, я разберу макет, а все детали на склад верну. Конечно, надо в штаб дивизии и в штаб корпуса доложить, для чего и на сколько времени мы берем один комплект.
— А без комплекта никак нельзя обойтись?
— Никак, товарищ полковник Я же полный макет носителя должен собрать!
— Ну ладно, валяй! Стой! А сколько у тебя будет улучшений?
— Одно.
_ Одно!?? Это, и всего-то? Эх, братец, одно — это мало. Что ж, наш полк снова будет на последнем месте? Так, что ли, получается? Отвечай! Так или нет?
— Товарищ полковник, у меня предложение только одно, но с экономией в миллиарды!
— Эх, лейтенант! — безнадежно махнул рукой полковник. — Ни хрена-то ты в жизни не понимаешь! Запомни на всю жизнь, заруби на носу: пяток предложений, с экономией по рублю каждое, куда дороже твоего одного, пусть даже с миллиардами! Ну ладно, делай что знаешь. Одно лучше, чем ничего.
В первый же день выставки, когда командир дивизии вдруг понял назначение громоздкого сооружения из серых электронных блоков, переплетенных разноцветными проводами, он приказал выставку немедленно закрыть, хотя туда и так войти даже посвященному было не так просто.
Весть о проверочном эквиваленте молнией проскочила штабы корпуса и Ракетной армии и понеслась выше.
Через день на выставке появился заместитель главнокомандующего по ИРС (Инженерно — ракетная служба).
Заместитель главкома сидел в кресле, внимательно слушая объяснения лейтенанта. Закончив объяснения, лейтенант, глубоко вздохнув, спросил:
— Товарищ генерал-полковник, после вашего отъезда разрешите приступить к разборке эквивалента?
— Это еще почему? — встрепенулся генерал.
— Аппарат мной собран из запасных блоков для боевых ракет, завтра все блоки я должен сдать на склад.
— Чепуха, — перебил генерал, — в каждом полку по десять запасных комплектов хранится. А на хрена? На хрена, я спрашиваю? Одного комплекта за глаза хватит, она же, голубушка, каждый-то год не ломается. Десять комплектов! А сколько миллионов каждый комплект стоит? Перестраховка! Мать ее перемать! Везде боком выходит... А в общем, лейтенант, большое дело сделал. Государственное дело!
— Служу Советскому Союзу! — просиял лейтенант.
— Макет опечатать и никого к нему не подпускать! — распорядился зам. главкома.
Перезрелый старший лейтенант или капитан в составе комиссии — куда хуже генерала. Генерал, как бы он грозен ни был, все по верхам рыщет, а перезрелый старлей все в глубинку копает. Вся армия знает, что если уж такой попался в составе комиссии да ежели вдобавок к тому он еще непьющий, то проверка добром не кончится.
Через неделю после выставки в полк нагрянула внезапная комиссия из Управления боеготовности Ракетных войск. В первый же день проверки седой капитан, каких в соответствии с Жюль Верном величают не иначе, как «пятнадцатилетними капитанами», на складе запчастей обнаружил нехватку одного комплекта. Капитан, конечно, знал, что девяти комплектов полку всегда хватит, но по инструкции положено иметь не девять, а десять. Так и подай десять!
— А где же десятый комплект?
— На выставке.
— Кто разрешил?
— Штаб ракетного корпуса. Вот письменное — разрешение.
— Вы мне очковтирательством не занимайтесь! В приказе указано, что комплект должен быть возвращен на склад сразу по окончании выставки! А с того момента сколько времени прошло? Ась?
— Зам. главкома по ИРС приказал не разбирать макет до особого разрешения.
— А где письменное разрешение?
— Еще не пришло из Москвы.
— Ах, не пришло! Так и запишем.
— Головастов! Ночь не спать, а хулевину эту разобрать, и комплект сдать к утру на склад! Твою мать! С твоими изобретениями!
Почта приходит в тайгу редко, с большим опозданием.
Через пару недель после проверки в одной почте находилось сразу три приказа.
Первый приказ «О состоянии боевой готовности Ракетных войск стратегического назначения» был подписан лично главкомом. Приказ гневно критиковал тех, кто использует запасные части боевых ракет не по прямому назначению. Приказ завершался постановляющей частью:
«За умышленное снижение боеготовности Ракетных войск гв. лейтенанту Головастову объявить строгий выговор».
Второй приказ, подписанный заместителем по ИРС, предписывал командиру полка срочно направить проверочный эквивалент в Москву, а взамен деталей, использованных в его конструкции, на складе дивизии получить недостающий комплект.
Третий приказ, подписанный заместителем главкома по кадрам, предписывал направить в Москву двух лучших молодых офицеров полка для сдачи экзаменов в академию.
— Куда ж тебе в академию, кто ж тебя с такой характеристикой туда примет? Ты только вдумайся: «За умышленное снижение боеготовности Ракетных войск!» Говори спасибо, что на свободе ходишь, что под трибунал не пошел.
— Но зам. главкома сегодня подтвердил, что мы должны получить новый комплект.
— Э, брат! Все это, конечно, так, но не пойдет же сейчас зам. главкома к главкому объяснять, что он и кому приказывал. Главком приказ о боеготовности подписал, и не найдется дураков сказать ему, что его приказ неправильный! А ты лучше времени не теряй, а вновь получи на складе комплект да вновь сделай эту свою штуку. А то мы ее после комиссии разобрали и на склад положили. А теперь, вишь ты, вновь она потребовалась. Только поскорее давай, день и ночь не спать, а в Москву срочно отправить! Понял? Действуй! Все еще уладится, на следующий год в академию пойдешь.
Ответ на изобретение Головастова пришел из Москвы необычно быстро:
«Ввиду обнаруженных дефектов в конструкции серийное производство аппарата признано нецелесообразным».
— Ну вот видишь, а ты говоришь в академию! У тебя всего одно изобретение, и то с дефектами. И никому оно не нужно. И потом, приказано в академию направить лучших, а как у тебя солдаты кровати заправляют и сапоги чистят? А? То-то.
На следующий год в полк привезли новенький проверочный автомат дистанционного контроля стратегических ракет, созданный творческим гением советских конструкторов, инженеров, техников и рабочих.
По ракетным частям зачитали приказ о присвоении премии (кое-кому и Ленинских), ученых званий и степеней, орденов и медалей — большой группе создателей изумительного аппарата.
Был новый чудесный аппарат именно таким, каким его предлагал Головастов, только назывался он по-другому и сделан был поаккуратнее. Головастов уж больно спешил при создании своего агрегата, оттого он, наверное, не очень красивым получился. И еще было одно принципиальное изменение: у Головастова аппарат был собран из серых стандартных блоков боевых ракет, конструкторы же нового решили свое детище красить в светло-зеленый цвет с белыми и красными каемочками. Ему же не на боевых позициях находиться, а внутри подземных командных пунктов, пусть же глаз радует!
Внедрение автомата позволило резко повысить боеготовность, маскировку и неуязвимость Ракетных войск. Кроме того, это позволяло значительно сократить личный состав «Раковых» войск и освобожденных при этом офицеров направить на доукомплектование Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск. Ракетных подразделений ВМФ и Дальней авиации, а также Зенитноракетных войск ПВО.
Гвардии лейтенант Головастов, как офицер недисциплинированный и бесперспективный, имеющий вдобавок персональный строгий выговор от самого главкома РВСН, был переведен в пехоту.
В нашем гвардейском полку он считался самым плохим офицером.
Еще на тему
