будущее

Я сидел на заднем сидении микроавтобуса и глядел в окно. Сзади ехал такой же микроавтобус. Маскировка рейсовых маршруток была отличной и никто не догадался, что на самом деле мы не те, за кого себя выдаем. Вот в окне показался грузовик с правительственными номерами и я поднял рацию:
-Вы готовы, дети - вопросил я.
-Да, капитан! - было мне ответом.
-Отлично, значит сегодня мы устроим большую раздачу. Два корована на юго-западе. Ограбим же их! Поднять паруса!
Мы ускорились и поравнялись с фурами. Наш агент сообщил нам, что сегодня в столицу будут перевозиться сервера "Вконтакте". Из тех, на которых музыка и фильмы. Они будут перевезены в столицу, проинспектированы на предмет полезной информации, форматированы и проданы за границу. Нас это не устраивало.
-Время абордажа, матросы! Эти лицензионные крысы ничего не подозревают. Канониры, заряжай!
Пират, сидящий на левом переднем сидении засуетился запихивая транквилизатор в ружье.
-Капитан, постойте! - сказал навигатор, сидящий рядом со мной с ноутбуком на коленях. - Они под присмотром спутника. Дайте мне пять минут.
-Вирус мне в раздачу, эти баговы дети позаботились обо всем. Три минуты, не более! Запрограммируй путь на 10 минут и не тормози абордаж.
Через три минуты все было готово. Навигатор утер пот со лба и показал большой палец. У них действительно стоял продвинутый бортовой компьютер, который останавливал автомобиль в случае отключки водителя. Нам это на руку.
-Канониры, цельсь. Залп! - Скомандовал я, наблюдая, как пират на переднем сидении высунул руку в окно и выстрелил транкивилизатором в своего водителя фуры. Канонир на микроавтобусе сзади проделал то же самое и обе фуры остановились.
Наши штурманы остановили микроавтобусы и из них вылезли навигаторы. Они залезли в фуры, вышвырнули оттуда спящих водителей, вырубили бортовой компьютер и поставили заглушку радиосигналов. Теперь никакой чиновник нас не накроет.
-Отлично, мы справились. Везите сервера на базу, там разберем. Поднять флаг - скомандовал я в рацию. В этот момент я точно знал, что на всех мониторах всех компьютеров страны, которые были соединены с интернетом возникла эмблема Механиков.

женская сущность в двух постах

Вот тебе котейка в космосе Реактор!

Картины обыденного будущего от Симона Сталенхага

Остальное в коментах

Власть не глупа, а злонамеренна.

Критики нынешней российской власти называют многие ее шаги «глупыми» и вредящими ее собственной репутации. По мнению аналитика и публициста Александра Подрабинека, то, что часто кажется «глупостью», на самом деле – хорошо продуманная стратегия.



Приятно считать своего противника дураком. Это возвышает себя над ним и успокаивает: ну, чего еще дурного они придумают? Как же, – громко возмущаемся мы властью то по одному поводу, то по другому, – как же они не понимают, что вредят самим себе и имиджу страны? Да все они понимают, это мы не понимаем их истинные мотивы. Мы примеряем свои цели, логику и мораль к их деятельности, а на самом деле у них совсем другие цели, иная логика и никакой морали. От этого непонимания у нас с ними много бед.

Казалось бы, какой репутационный урон и международную скандальность приносит то одно их начинание, то другое. Лагерные сроки для Pussy Riot мобилизовали на протест звезд первой величины западного музыкального мира и шоу-бизнеса. Законы против гей-пропаганды вызвали волну критики российской власти во всем мире. Упорство в защите уголовно-правоохранительной мафии в деле Магнитского привело к появлению в международных отношениях нового инструмента влияния на страну, нарушающую права человека.

А мы все удивляемся: да чем они там думают? Да как же они не могут просчитать последствия? Увы, мы их просто не понимаем. Они наверняка все просчитывают и ожидают возможные последствия. Они отнюдь не дураки, как бы ни было нам приятно об этом думать. Просто у них другие цели. В деле Pussy Riot им надо было показать всем, что Россия – страна скорее религиозно-фундаменталистская, нежели светская; что судебный фарс – это требование народа, воплощенное в судебном приговоре; что индивидуальная свобода меркнет в нашей стране перед стихией ущербной толпы.

Они отнюдь не дураки, как бы ни было нам приятно об этом думать. Просто у них другие цели
Принимая законы об ограничении гей-пропаганды среди несовершеннолетних, они уже точно знали, какова будет общественная реакция. Напомню, эти законы принимались долго. У них было время не только подумать, но и посмотреть на реакцию общества. Сначала подобные законы были приняты в регионах. Первый – 24 мая 2006 года в Рязанской области; в 2011-м – в Архангельской и Костромской областях; в 2012-м – в Новосибирской, Магаданской, Самарской областях, в Башкирии, Краснодарском крае и Петербурге. В нынешнем году он принят Государственной думой России.

Никакого правового или социального смысла в этих законах нет, ибо попытки регулировать законами сексуальную жизнь людей на протяжении тысячелетий человеческой истории неизбежно заканчивались провалом. Все это прекрасно понимают. Мы, по наивности своей, возмущаемся бессмысленным законом потому, что считаем его направленным против нетрадиционных сексуальных отношений. Но это только форма, а смысл – в ограничении активности, контролировать которую власть не в состоянии. Принципиально для власти – укоренить в общественном сознании представление о том, она вправе решать вопросы частной жизни и личных взаимоотношений между людьми, давать этим отношениям правовую оценку и выносить соответствующие приговоры. То, что это всего лишь штрафы, – тоже не принципиально. Сегодня – штрафы, завтра – срок; это лишь вопрос времени и обстоятельств.

Власть прививает обществу толерантность к произволу шаг за шагом, постепенно, но очень настойчиво. Уже принят закон об оскорблении чувств верующих. Обсуждается закон об ответственности за искажение исторической правды о Великой Отечественной войне. За ними последует ответственность за оскорбление памяти предков, за клевету на государственный строй и неверие в светлое будущее России.

Сегодня это может показаться кому-то нелепым преувеличением, но так уже было, и совсем недавно. Принятие законов о запрете гей-пропаганды – это шаг на пути в советское прошлое, маленький шаг, за которым запланированы другие шаги – покруче и поувереннее. Вот почему вполне ожидаемая негативная реакция международного сообщества не остановила российскую власть. У нее далеко идущие цели, и она готова немного пожертвовать своим сегодняшним имиджем ради своей будущей победы. А мы, уповая на ее заклинания в верности демократии и праву, не понимаем, почему же действия властей так очевидно противоречивы.



Ни один из тех, кто был причастен к гибели Сергея Магнитского, не понес наказания

В деле Сергея Магнитского, которое для большинства наблюдателей и аналитиков остается частным случаем злоупотребления законом, мотивы действия российских властей на первый взгляд непонятны, чтоб не сказать безумны. Действительно, чего было проще не доводить дело до международного скандала и погасить его в самом начале? Для этого не надо было даже ничего придумывать – просто наказать тех, кто повинен в хищениях, злоупотреблениях правосудием и убийстве Сергея Магнитского.

По мере разрастания скандала многие недоумевали: почему бы властям не пожертвовать несколькими высокопоставленными преступниками и тем самым не остановить быстро нарастающую лавину обвинений в адрес России? Недоумение это основано на непонимании подлинных мотивов действий властей. Мы исходим из стереотипных и глубоко ошибочных представлений о том, что важнейшим приоритетом нашей власти является защита закона и международной репутации России. Если бы это было действительно так, «дела Магнитского» не было бы и нам не пришлось бы возмущаться недалекостью властей.

К сожалению, все обстоит иначе. Приоритетным для власти является сохранение стабильности режима и неприкосновенности институтов, эту стабильность гарантирующих. В том числе института коррупции и иммунитета от уголовного преследования для функционеров режима. Эта задача для них гораздо важнее, чем торжество законности и даже поддержания приемлемого имиджа России на международной арене. Поэтому нелепо утверждать, что власть действует себе во вред. Она действует себе на пользу. Просто вред и пользу мы понимаем с ней по-разному, и мы относим их к России, а она – исключительно к себе самой.

Мы исходим из ошибочных представлений о том, что важнейшим приоритетом нашей власти является защита международной репутации России. Приоритетным для власти является сохранение стабильности режима
Последним примером внешне нелогичных и антиимиджевых действий властей стало создание в Москве концлагеря для якобы нелегальных трудовых мигрантов. Содержание в них сотен (пока сотен!) вьетнамцев, в том числе имеющих все необходимые для проживания документы, представляет собой уголовное преступление – незаконное лишение свободы, что предусмотрено российским уголовным законодательством. Созданный для мигрантов лагерь не имеет законного статуса. Содержание людей в них более 48 часов без постановления суда является нарушением Конституции России. Антисанитарные условия содержания нарушают многие внутренние и международные законы. На безобразные действия российского МВД уже отреагировало посольство Вьетнама в Москве, и дальнейшая негативная реакция международного сообщества неизбежна.

Все это, однако, вряд ли остановит российскую власть. На вьетнамцах сейчас обкатывается механизм экстренного интернирования большого количества людей в условиях рутинной городской жизни. Отрабатываются организационные принципы, материальное обеспечение, транспортные схемы и взаимодействие различных служб. Весьма вероятно, что в ближайшее время Госдума примет законы, регламентирующие существование таких городских лагерей. Для кого они будут предназначены – не загадка. Вьетнамцев скоро освободят или депортируют, а освободившиеся места будут ждать участников протестного движения, для которых в горячие дни так не хватает мест в отделах полиции и камерах предварительного заключения.

Разве ради такого «красивого» будущего не стоит потерпеть упреки вьетнамского правительства в негуманном обращении с его гражданами?

http://www.imrussia.org/ru/politics/531-not-stupidity-but-malevolence

В Массачусетском технологическом институте созданы быстро собираемые и разбираемые структуры, которые так и хочется назвать новым шагом в использовании композитов в качестве конструкционных материалов.

Кеннет Ченг (Kenneth Cheung) и его коллеги уподобляют свою разработку чему-то вроде кольчуги: углепластиковые элементы соединяются друг с другом механически со множеством точек контакта, причём результирующая упругость на грамм веса получается вдесятеро лучше существующих ультралёгких материалов — до 12,3 МПа при плотности в 7,2 мг/см³. Это значит, что конструкции на такой основе при равной прочности будут в несколько раз легче обычных. Что особенно важно, сборка легко может быть произведена в обратном направлении, если часть конструкции потребуется заменить при ремонте.

Каждый элемент сборного материала может быть произведён массово и относительно быстро (за счёт малых размеров), причём на роботизированных линиях.

Сегодня обычные композиты — вроде тех, что используются во всяких хоккейных клюшках, теннисных ракетках и Boeing 787, — представляют собой цельную конструкцию, в которой армирующие волокна намертво объединены с наполнителем. Изделие производится целиком и затем целиком же высыхает, что требует огромных производственных площадей и уймы времени (на застывание пластикового наполнителя). Поскольку отдача от оборудования напрямую зависит от времени изготовления единицы продукции, там, где цена имеет значение, композиты приживаются трудно. Задумайтесь: крыло огромного боинговского авиалайнера надо выполнить целиком как одну деталь; то же самое справедливо для 62-метрового корпуса российского тральщика по проекту 12700 «Александрит».

Материаловеды обратились к такому подходу, решив разобраться со следующим странным, казалось бы, вопросом: а можно ли создать на 3D-принтере самолёт? Оказалось, это непрактично, и тогда специалисты вспомнили про структуры, внешне напоминающие продвинутый детский конструктор.

Как удаётся добиться возможности разборки нового материала без риска его самопроизвольного рассыпания на составляющие? Всё просто: он прочен в одном направлении приложения сил, совпадающем с внешними нагрузками в конструкции, и сравнительно легко разбирается, когда сила прилагается к его элементам под необычным углом.

Важнейшей чертой новых композитов называется иной характер их разрушения. Сейчас, если стекло- или углепластик будут перенапряжены, то деталь внезапно, в одночасье может треснуть, причём не чуть-чуть, а по всей длине-ширине. А вот новая структура при повышении нагрузки испытывает разрушения на другой манер: лопается только один элемент «трёхмерной решётки», другие остаются такими же прочными. Следовательно, не нужно выбрасывать всю композитную деталь, достаточно заменить один крошечный элемент, причём быстро и без всяких там клёпки со сваркой, как, скажем, при ремонте металлического кузова вашего «Хаммера».

Всё это открывает перед материалом возможность создания на его основе конструкций с зонами программируемой деформации — вроде тех, без которых не обходится ни один современный автомобиль.