рассказ

Какой рассказ был у вас любимым...

Герберт Франке
Паразит поневоле
Пер. А. Холмской

Рут снова нарушила запрет жителей Сириуса. Она сорвала растение. Рут не только вырвала с корнем куст с глазастыми цветами-зонтиками, но и принесла его в дом. Более того, она не только принесла в дом удивительный куст, но и поставила его в комнате в вазе. В этой комнате она легла спать.

Когда Кумулус очнулся - он всегда впадал в шок от страха, - появилась боль. Она шла оттуда, где были исчезнувшие корни-руки. Нижняя половина его тела мокла в воде, наполнявшей брюхо какого-то незнакомого существа. Желтыми глазами-зонтиками Кумулус жадно ловил оранжево-красные лучи. Но водой и лучами сыт не будешь. Нужно скорее найти питательную почву! Щелочную, щелочно-земельную. Только она поможет исцелить его раны.

Цепляясь жгутиками за стенки ужасного брюха, Кумулус перевалился через острый край и начал поиски. Он был взволнован. Кругом чужая пустыня. Корни-руки Кумулуса, вызмеиваясь в разные стороны, искали пищу, но всюду натыкались на что-то холодное и жесткое вместо привычной податливой и мягкой магнезитовой почвы. Кумулусу стало страшно, он не ощущал ни капли живительного тепла. Но почему? Ведь из глубины почвы всегда тянет теплом.

Ветвистое тело Кумулуса, покачивая золотистыми зонтиками, медленно передвигалось по твердому полу. Вдруг Кумулуса остановил шорох. Глаза его прореагировали на нечто привлекательное, исходившее от странного вытянутого предмета. Туда! Вертикальное препятствие не остановило Кумулуса. Собрав все силы, с невероятным трудом он карабкался вверх и, достигнув цели, сразу понял, что потрудился не зря. Это было нечто теплое и мяг кое. Как только Кумулус запустил в него корни, он сразу почувствовал желанный вкус. Соли кальция! По листьям и стеблям разливалась сытость, а с ней прибывали силы. Раны прорастали новыми корнями, они медленно и осторожно погружались в теплую глубину. Немного беспокоила непривычная обстановка, но лучше быть сытым, чем, изнывая от боли, висеть и полоскаться в воде или ползти по безжизненной пустыне.

Рут спала беспокойно. Мучили сны, страшные, сжимавшие душу. Силясь открыть глаза. Рут почувствовала на плече что-то странное и чужое - мягкий неприятный комок. Еще в полусне девушка попыталась освободить плечо. Но сорвать комок оказалось не так-то просто. Он держался, как приклеенный, и чем резче дергала Рут, тем больнее было руке. Боль окончательно прогнала сон. Девушка наконец открыла глаза и застыла в недоумении и страхе: на ее левом плече распушилось то самое растение, которое она сорвала и поставила в воду. Рут вскрикнула, попыталась встать и не смогла. Левая рука словно отнялась. Чтобы ее поднять, нужны чудовищные усилия. А во всем теле парализующая усталость. Рут уткнулась в подушку и безудержно зарыдала.

В таком состоянии, в слезах и отчаянии, нашла ее Дженни, пришедшая узнать, почему Рут не вышла к завтраку. Дженни охватил ужас, но она немедленно кинулась на помощь подруге. Двумя руками она вцепилась в переплетение листьев и рванула изо всех сил. Рут закричала: пронзительная боль впилась в сердце.

Дженни побежала за врачом.

Доктор Форд был хирургом. При малейшем намеке на хирургическое вмешательство он с воодушевлением пускал в ход скальпель.

- Немедленная операция! Тут и рассуждать не о чем.

Но, сделав снимок, врач крепко задумался.

- Корни достигли аорты. Оперировать слишком поздно. Здесь медицина бессильна.

- Может быть, местные жители знают, как помочь Рут, высказала робкую надежду Дженни.

Их хозяин, старый, похожий на козла человечек, увидел растение на плече у Рут. В его глазах мелькнула сердитая тень:

- Он сам сюда пришел?

Люди в недоумении уставились на хозяина. Тонкой плетеной сеткой он окутал стебли и листья существа, вросшего в плечо Рут. А потом заговорил тихо и ласково:

- Твое место не здесь. Как ты попал в комнату? Это люди, они ничего плохого тебе не сделают. Вылезай-ка отсюда. Там, на дворе, теплая, мягкая почва. Давай я отнесу тебя туда!

Легкими прикосновениями хозяин вывел Кумулуса из неподвижности. По поверхности листьев пробежала дрожь. Качаясь, повернулись желтые зонтики. Из плеча девушки вдруг показался один корень, за ним другой, третий... Корни изгибались, вытягивались, словно силясь найти опору, и, не найдя ее, завивались кольцами.

Хозяин снял Кумулуса с плеча Рут и осторожно понес его в сад, к овальной площадке, сплошь покрытой желтыми зонтиками и жемчужно-желтыми шариками. Он поместил Кумулуса на свободное место и стал наблюдать, как тот, потягиваясь от удовольствия, погружает в почву корни.

"Ну, здесь я все уладил", - подумал козлобородый человечек и посмотрел на своих гостей, стоявших перед домом. В его взгляде не осталось и следа прежнего дружелюбия.

Почему все так упорно пытаются нас убить? Ведь мы совершенно не агрессивны! Говорю вам как зелёный слизень в не знаю каком поколении.
На самом деле мы никогда не хотели никого убивать. Просто у всех слизней лишь один способ выразить свою любовь: обняться. Ну и заодно обильно выделить слизь на своего избранника. И заметьте, вы сами нас провоцируете! Ну не родился ещё слизень, которому не нравилось бы тепло. А вы тёплые. Чего вы думаете мы по ночам исчезаем? От хорошей жизни? А вот фиг вам, холодно нам просто.

А еда? Жёлуди — это редкостная гадость, можете сами как-нибудь попробовать. Но нам ещё повезло. Лавовые слизни вон вообще лаву жрут и не жалуются. А наша Матка слизней думаете просто так после гибели делится? Не-е-е, мои наивные теплокровные друзья, это всё из-за грибов.

Так вот, о чём это мы.. Ах да, о еде и провокациях. На самом деле, мы в принципе всеядны. Можем усваивать хоть радиацию, хоть лаву. Но у каждого из нас есть тайная страсть. Мы любим грызть кирки. Ну чего вы вылупились-то так? Да, у них очень прикольная форма, плюс они очень мило щекочут изнутри.

Ещё мы любим грызть шарики. Особенно красные. Факелом закусить — тоже дело. Мы много чего любим. А вы это носите всё и сразу! И ещё удивляетесь, что к вам лезут обниматься. Мы-то на поверхности ещё более-менее сдерживаемся. А наши голодные подземные родственники... в общем, не удивительно, что они так кидаются. Они бы и с высунутым языком ещё бегали и хвостом виляли. Только нет у нас этого. Только обильно обслизить вас можем. Но это любя. Честно!

А вы на нас с мечами да мушкетами... Только один человек к нам хорошо относился. Дроздом его, кажется, звали. Или как-то так. Большой дом был и несколько загонов с слизнями. А у двери ещё было написано гордое «слизолог». На самом деле, ничего он о слизнях толком не знал, но как-то неловко было бы его разуверять.

Но не смотря на все странности (а может и из-за них), он нам понравился. По крайней мере, нашу любовь к киркам он уловил быстро и стал их нам давать на завтрак. Кирки в молоке, представляете?! Играл с нами. Пытался натравливать на кроликов. А мы бы и рады, но они такие мелкие, что в нас проваливаются. К тому же, невкусные.

А потом к нему пришёл какой-то незнакомец, закидал весь дом динамитом и вылил пять вёдер лавы. Много ни в чём неповинных слизней отправилось к Богу Слизней в тот день. Вот такие люди нам не нравятся. Мы в принципе не против погибнуть во имя любви или ещё чего-нибудь такого, но быть залитым лавой просто так?! А вообще людей мы любим. Просто своей, слизьей любовью.

Спизжено с Террария Вики для вас, реакторчане.

Господа. Я откопал старенький рассказ, который давным давно начал писать. Так как я его не дописал, но и не выкладывал считай нигде, то мне нужно ваше авторитетное мнение. Стоит ли продолжать работу или гори оно все?
Называется "Стеклянные Горы"

Однажды, в в том месте, где радуга касалась земли, где облака расходились лазурью, где.....
-Наркоман.
-Что? Почему?
-Ты хоть понял, что написал?
-Да, красивое начало.
-Короче, пиши нормально
-Ладно, ладно.
Начну я свой рассказ в тихом , скромном городке.Простом, ничем не прмечательным, но важным и значительным как любой другой город на всём белом свете.
-Нормально?
-Шикарно, продолжай.
В этом простом городке жил один человек по имени Джек.
-Стоп, стоп ,стоп! Ты хоть знаешь сколько в мире Джеков?
-Понятия не имею, но исходя из твоих слов много.
-Вот и пиши нормально, как учили, ясно?!
-Угу.
Грхм.Город находился в очень красивом и необычайно дивном месте.В горах, среди лесов, ну и конечно же других не менее важных городов.Так вот, нам нужен не шикарный город, а некий его простой житель: Антон.Антон жил на окраине этого поселения. Он зарабатывал простой работой, жил просто, да и вообще жил как нормальный человек.По мимо работы он очень любил мелкие увлечения, вроде карточных домиков и прочей фигни.Вы спросите: "Почему Антон?"... А я разве другого назвал? Придумывайте своего героя, тут я пишу. Вообщем Антон идеально подходит. Однажды он сидел на крыльце и увидел, как мимо ходит священик с книгой и , что то спрашивал у прохожих.
-Бомж шоль? Или торговец? - подумал Антон.
Антон даже не представлял ,что его ждёт.Но ему было неинтересно и он удалился в свой дом.В доме он без труда нашёл себе занятие.О да, раскладывать журналы столетней давности так интересно.Раздался звонок, от неожиданности Антон уронил старый журнал на пол.
-Да? Чё надо?- спросил он ,подходя к двери.
Одним движение он открыл дверь и стал рассматривать звонящего.На пороге стоял человек лет 60 с щетиной, в балахоне монаха и большой книгой за спиной, седоватость предавала старичку вид повидавшего всё человека.
-МММ....Я ,кажется, видел тебя на улице, ты продаёшь что-то?
-Добрый де....-он не успел договорить , как перед его носом закрылась дверь.
Антон ,что-то бурча себе под нос ,пошёл к холодильнику.Снова раздался звонок.
-Знал, что не прокатит.
Он открыл дверь с сияющим лицом, а за дверью стоял всё тот же старичёк.
-Пршу прощения, но....-он снова не договорил и перед его лицом опять закрыли дверь.
Снова раздался звонок.Антон отворил дверь.. Оба стояли и молчали
-Я....-Бум! Снова дверь хлопнула.
Но в этот раз Антон открыл дверь без звонка
- Зачем Вы это делайте? -задал вопрос священник.
-Не знаю, мне скучно.Так, что Вы хотели?
-Я не знаю как вам сказать, с чего начать.
-Я ничего не куплю.
-Нет,нет! Я ничего не продаю!-ответил старичёк.
-Тогда что!?-удивлённо спросил Антон.
-Я спрашивал многих людей, искал Вас, они сказали Вы живёте тут .-немного потея и нервничая начал он
-Люди? Сказали, что я живу тут?? Давно надо было сжечь город,целиком, до основания.Проходите.-размилился хозяин дома.
-Благодарю.-ответил на предложение священник и вошёл в дом
Они оба прошли в небольшую, скромно обставленную кухню. В комнатке всё поросло пылью, кроме холодильника и двух стульев.
-Вам чаю или моего нового супер-мега-гипер тонника?-спросил Антон со злобной улыбкой.
-Спасибо, но мне пожалуй чаю.
-Хорошо,-немного расстроившись сказал Антон.
Через пару минут чайник вскипел и Антон подал две тарелочки и чашечки с чаем, они оба уселись за стол.
-Ой! Сахара нету, схожу украду у соседей.
-Нет, нет, не стоит.Главное выслушайте.
-Как скажешь.Ну, для начала представьтесь.
-Отец Григорий.
-Папочка! -воскликнул Антон с чуть прослизившимися глазами.
-Что!? Нет, нет. Вы не так поняли!.
-Да? Жаль.Продолжайте.
-Что ж. Меня зовут Григорий,я пришёл к Вам с важной целью.-продолжал Григорий
-Как марсеане?-подхватил Антон.
-Ммм нет. Как человек с важной целью.
-Логично.
-Прошу Вас не перебивайте.Так вот Наш Оракул предсказал, что однажды грянет аппокалипсис и только один человек сможет нас спасти....это....Вы.. -выждав паузу договорил Григорий,-Оракул написал в священной книге свои знамения задолго до моего появления на свет Божий, он рассказал нам многое, и вот грядёт конец всего нашего, и только ты можешь нас спасти! -совсем разволновавшись сказал он.
От неожиданности Антон выронил печеньку. Он немного побледнел, подошёл к календарю.
-Не может быть....
-Что?
-Ха! Сегодня не 1 апреля, не вышло чувак, дверь там. -показал он на выход.
-Но прошу вас, вы должны спасти наш мир.
-Угу, спасу.А , простите, что спасать? Мир давно прогнил, пора бы уже.-отмахиваясь рукой ответил Антон.
-Нет, нет! Стоите! Прошу вас! -взмолил Григорий.
Антон молча начал выпроваживать своего гостя, не вникая в его слова.
-Бла бла бла, пророчество, бла бла бла герой, бла бла бла спасти...бред.-заключил Антон
-Мы заплатим денег. -почти у порога сказал Григорий.
-Денег, денег, денег.-прозвучало эхом в голове Антона.
-Знаешь, я тут понял, в мире столько хорошего! - Остановившись сказал Антон,-А сколько денег?
-Поверьте, вам больше не придёться ни в чём нуждаться! -радостно ответил священник.
-По рукам, можно я соберу вещи? -робко спросил Антон.
-Конечно, конечно....
Антон ходил по дому , собирая всевозможные вещи, каким-то чудом он умести это всё в свой ранец на спину.На последок он прошёлся вокруг дома осмотрев его, будто в последний раз.
-Пока мам! Пока пап! Пока брат! Пока сестра!-махая рукой говормл у порога Антон.
-У вас есть семья?
-Неа, просто настроение хорошее, и давайте на ТЫ-указал Антон.
-Конечно.-согласился старичёк.
-Ну, веди, и да, далеко нам???
-Ну...эммм...две недели если без привала.-потирая затылок сказал он.
-ДВЕ НЕДЕЛИ!? блиииииииииин....-с этими словами они отправились в путь

Клиент всегда прав
Рыцарь ещё раз сверился с картой. Определённо, это было то самое место. Ветхий склеп с выбитой дверью и гнилыми ступеньками доверия не внушал. Он тяжело вздохнул, поправил рюкзак и принялся спускаться...

- Ну... понимаете... - рыцарю было немного неловко.
- Да-да? - вампир заинтересованно придвинулся.
- Я слышал... поверьте, я понимаю, это, вероятно, всего лишь слухи...
- Ну что же?
- Ну многие говорят, что вы, в некотором роде...
- Да говорите же!
- Ну многие говорят, что вы - мазохист!
- О!
- Я не настаиваю на этой версии!
- И вы в это верите??
- Ну не то, чтобы, но вы должны понять, ведь...
- Да, это так.
- ...слухи достаточно... Что?!
- Я сказал - "Да, это так". Вы моете уши?
- Да, два раза в день... Постойте, так вы этого не отрицаете?
- Ну что вы. Зачем же?
- Ну.. обычно люди пытаются скрыть такие наклонности, если понимаете, что я имею в виду..
- Вы правы. Но вы упускаете небольшую деталь.
- Э?
- Я в некотором роде - не человек!
- О! Весомый аргумент.
- Это всё, что вы хотели узнать? Видите ли, я, если вы заметили, только что проснулся...
- Я заметил. - поспешно выпалил рыцарь.
- Когда я просыпаюсь, я имею обыкновение есть...
- Ну я могу немного подождать, пока вы поедите, и тогда...
- Вы не поняли. Я - не человек. Помните? И я хочу есть. Вы имеете представление, что едят вампиры?
- Ну, вы ведь понимаете, это смотря какие вампиры. Вариантов достаточно много. Вот например высшие обычно пьют кровь, хотя... О!
- Я вижу, вы поняли. Так так ближайший источник пищи сейчас сидит прямо передо мной, я не имею выбора. Заранее прошу прощения..

- Стойте!! - рыцарь стоял, вжавшись в угол. Было ощущение, что он освоил азы телепортации.
- Ну зачем же так кричать? Все вы одинаковы.. А ведь у меня сложилось впечатление, что я говорю с интеллигентным человеком. Нет же, вы решили всё испортить..
- Подождите минутку, - уже спокойнее продолжил рыцарь, - я хочу вам предложить нечто, от чего вы не сможете отказаться!
- Ну опять всё повторяется. Вы хотите посулить мне золотые горы? Или свою службу? Ну сами подумайте - к чему мне всё это?
- Я могу вам немного помочь с вашим увлечением! - выпалил рыцарь.
- Может вы хотите привести мне... Простите, что вы сказали?
- Ну я думаю, мог бы вам немного подыграть, если вы понимаете, что я имею в виду...
- Простите, я спросонок не слишком быстро соображаю..
- Я думал, вы сказали, что вы мазохист.
- Да я так и сказал. Но при чём здесь вы?
- Ну я мог бы показать вам пару новых штук, понимаете меня? - рыцарь хитро подмигнул
- Зачем же.. О! Кажется я вас понял, - вампир взглянул на рыцаря, его глаза алчно блеснули. - Ну и что же вы можете предложить честному вампиру?
- Ну у меня есть немного предметов, которые вас могли бы заинтересовать. - рыцарь пнул рюкзак, что-то негромко звякнуло.
- Понимаете, - вампир рассеяно взглянул на рыцаря, - я не ел уже очень, очень долго. И я ЗВЕРСКИ голоден. Могу я вас попросить рассказывать немного побыстрее?
- Не хотелось бы казаться невежливым, - рыцарь немного спал с лица, но голос был твёрд, - но сначала мне хотелось бы убедиться в вашей платёжеспособности...
- Юноша, вы уверены, что не перепутали склепы? - вампир вяло зевнул. Зрелище было более чем внушительное. - Я, знаете ли, высший вампир. Вы собрались мне что-то продавать?
- Именно! - рыцарь смотрел на вампира честными глазами
- Вы понимаете, что если вы просто останетесь живы, это будет для вас большая удача?
- Что? - рыцарь удивлённо уставился на вампира - А! Понимаю вашу точку зрения! Давайте посмотрим с другой стороны. Если вам понравится то, что я предлагаю, я могу организовать вам оптовые поставки. По специальной цене, понимаете меня? А если вы мной... гм... отобедаете, не получите больше ничего, верно?
- Юноша, да вы наглец, - в глазах вампира блеснуло нечто, похожее на интерес. Он сунул руку за пазуху и рассеяно достал немалых размеров мешочек. - Вот.
Мешочек упал на стол и глухо звякнул.
- У вас ведь есть хотя бы чеснок? - вампир скептически улыбнулся.
- За кого вы меня принимаете? - рыцарь скорчил обиженную гримасу, - конечно же у меня есть отборнейший чеснок! Мне от его запаха самому не по себе, честное слово!
- Ну так что же вы стоите?? Давайте сюда!
- С удовольствием!
- Хрум-хрум-хрум...
- Ну и как вам?
- А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Это не с чем несравнимое жжение! Да-а-а-а-а-а.... Откуда чеснок, дружище?
- Сам выращиваю. - скромно потупился рыцарь. - У меня небольшой огородик, у дома..
- Да вы профессионал, друг мой! У вас же есть ещё?
- К сожалению с собой - нет. Если желаете, я пришлю вам после пару ящиков отборного. Сейчас же могу предложить... Мммммм, что тут у меня? Да, вот! Бутылка отличной святой воды!
- Ну наливайте же! - вампир чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.
- Заметьте, это вода - 1250 года разлива! Освящалась лично Святым Карлом!
- Вы хотите сказать..
- Да-да! Вы не ослышались! Тем самым Святым Карлом! Бутылка, можно сказать, коллекционная. Поверьте, мне она нелегко досталась и жаль с ней расставаться. Но за скромное вознаграждение в пятьдесят золотых...
- Это же грабёж!
- Постойте! Я конечно же могу предложить попроще, освящённую обычным священником. Но вы ведь ценитель, должны понимать.. Качество! - рыцарь всем видом показал отвращение к дешёвой продукции неизвестного священника.
- Хорошо, уговорили, - вампир был польщён, - давайте вашу коллекционную.
Послышался звон отсчитываемых монет.
- Ну у вас же есть чистая кружка? Ужасно! Это оскорбление, наливать воду в столь неподобающий сосуд.. Ну ладно, давайте уж.. - рыцарь налил полную кружку, подставленную вампиром. - Ну, оцените продукт!
- Буль-Буль-Буль...
- Ну и каково вам?
- О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!!!
- Простите, что вы сказали? - Рыцарь прочистил ухо.
- Это самая... забористая... святая вода, которую я когда-либо пивал!! - с трудом прохрипел вампир, - Святой Карл держит марку!
- Конечно, вы ведь должны понимать - репутация мастера! - рыцарь широко улыбнулся.
- Ну наливайте же ещё!
- Одну минуту! Разве я не сказал вам? Не сказал??
- Что, простите?
- Пятьдесят золотых - это за один стакан.
- Да вы из меня душу вытрясете, простите за каламбур.. Хорошо, давайте!
Стук монет.
- Ну же, пейте. Выдохнется, будет не так хороша.
- Буль-буль-буль...
- Святой Карл - мастер мирового класса, верно?
- Да-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!! Ох... простите...
- Ничего-ничего... - рыцарь слегка ударил по заложенному уху, - я ведь понимаю.
- Что, бутылка закончилась? Как жаль...
- Знаете, пятидесятый год сейчас особенно редок, но могу вам предложить пятьдесят первый, у меня ещё есть пару бутылок на складе. Поверьте, он ничуть не хуже!
- Верю на слово! - вампир поднял руки, - Давайте продолжать праздник!
- Что... А, понимаю! - рыцарь по пояс закопался в свой необъятный рюкзак, - Где-то здесь.. А вот, могу предложить вам..
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!
- Хм.. Что вы... О! Простите! - рыцарь проворно спрятал руку с крестиком за спину.
- Ох... Ничего... Не поймите неправильно, это было приятно, но немного неожиданно, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Да-да, конечно, - рыцарь не выглядел смущённым, - Как вы уже поняли, это нательный крестик. Честно скажу, достоверно не известно, кому он принадлежал. Он попал ко мне через третьи руки. Но он чрезвычайно мощен, как вы уже успели заметить. Достигается это за счёт того, что с него ещё не совсем стёрлась кровь верующего, его носившего...
- Что вы говорите? Можно посмотреть ещё раз?
- Пожалуйста-пожалуйста!
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!
- Разглядели?
- Ммммммм... Увидел краем глаза.. Вы правы - он очень силён. Как я понимаю, как на него попала та самая кровь, у вас лучше не спрашивать? - гнусно ухмыльнулся вампир
- Мы отлично понимаем друг друга! - не менее гнусно ухмыльнулся рыцарь.
- Сколько же вы хотите за этот замечательный образец прекрасного?
- Сколько? - отозвался торговец
- Ну я мог бы дать... Эй, постойте, я спросил цену!
- Ну... в таком случае - двести!
- Крестик неизвестного верующего? Побойтесь Бога, - на этом слове вампира передёрнуло, - максимум семьдесят!
- ОКРОВАВЛЕННЫЙ крестик! - расставил акценты Рыцарь, - Сто пятьдесят!
- Сойдёмся на ста?
- Хорошо, но вы меня разорите, - вполне натурально пустил слезу рыцарь, - Держите.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
- О, простите! Я заверну.
- Фух... С вами приятно иметь дело..
- Если хотите за пять золотых могу продать для него чехол.
- Чехол?
- Для вашего удобства.
- Нет, спасибо. Что ещё предложите?
- Ну как хотите. - Рыцарь обиженно закопался в рюкзак. - А, вот! Свет!
- Свет?
- Ну да, ультрафиолетовая лампа! - рыцарь гордо извлёк странный прибор.
- Простите, мне вредит лишь солнечный свет. К лампам я отношусь спокойно.
- Нет, вы не поняли. Это УЛЬТРАФИОЛЕТОВАЯ лампа!
- О?
- Она будет на вас действовать так же, как и обычный свет. Плюс вот здесь регулируется ширина выходящего луча. Это для того, если вы захотите немного прижечь конкретное место, понимаете, о чём я?
- О! - вампир выглядел очень заинтересованным, - Ну так чего же вы ждёте, светите!
- Нууу... Понимаете, после того, как я посвечу на вас, вы будете представлять довольно неприглядную картину..
- О! Понимаю. - вампир немного смутился, - Но как же проверить?
- Ну... может, немножко..
- Мммм... Давайте вот сюда.. На кончик мизинчика..
- Как пожелаете!
- ААААААААААААААА!!!!!! Твою мать, это же свет!!!
- Но я ведь вам так и сказал, помните?
- О! Простите, рефлексы... Замечательно! Сколько?
- Ну... тысяча, я думаю...
- Кровопица!! - вампир возмущённо вскочил на ноги
- О, не стоит так волноваться! В эту цену входят шесть батареек! А когда они сядут, я готов вам предоставлять новые за специальную цену, - рыцарь подмигнул.
- Мммм... Ну стоит об этом подумать... Я думаю, возьму.
Стук монет.
- Это всё? - вампир заинтересованно посмотрел на рюкзак рыцаря.
- Что вы, за кого вы меня держите???
- О, простите, я не это имел в виду...
- Да ладно, я не злопамятный, - голос из рюкзака доносился глухо, - Вот ещё замечательная штука. Серебряная цепочка! Высшей пробы! У меня лучший поставщик на континенте, уж поверьте!
- О! Позволите взглянуть?
- Конечно-конечно! Желание клиента - закон!
- Ай-ай-ай-ай-ай... Жжётся как...
- Обратите внимание, на обратной стороне - шипы. Для эстетов, так сказать, если развернёте вот так...
- А-а-а-а-а-а-а-а!!!
- Теперь вы понимаете, верно?
- Ух, это же третьесортное серебро! Вы хотите меня обмануть??? - вампир недобро оскалился.
- Гм.. А вы можете определять это... ээээ... на ощупь? Полезнейшее умение!
- О, да! Понимаете, это ведь совсем разные ощущения! От чистейшего серебра отнимаются конечности, а вот если... гм... я думаю, вам это не интересно...
- Да нет, что вы! Знаете что? Я вам оставлю эту цепочку в подарок от фирмы!
- О!
- Взамен вы не могли бы определять пробу некоторых спорных серебряных вещей? О, не беспокойтесь, это будет не часто! Один-два раза в месяц, не больше!
- Не возражаю! - вампир выглядел польщённым. Цепочку он аккуратно сложил на стол.
- А теперь - пик программы! - рыцарь бережно вытянул из рюкзака довольно внушительную коробочку, - Набор осиновых колышков!
- О!
- Именно! Ручная работа! Осину растят в специальных условиях, говорят, она особо убойна. - рыцарь открыл коробочку, - Видите, здесь пять колышков, разного размера. Поверьте, каждый замечательно сбалансирован. Каждый делал мастер. Вот, видите клеймо? Эти колышки - не на каждый день, понимаете? За ними нужен соответствующий уход.
Вампир смотрел на колышки влюблёнными глазами.
- И сколько? Сколько вы просите за это чудо? - его голос слегка дрожал
- Понимаете, вы должны знать, сколько сейчас стоит осина. На самом деле в стране сейчас очень напряжённо с осиновыми лесами, он пилятся всяким сбродом, а затем не остаётся материала для настоящих мастеров. Также работа мастера стоит недёшево. А транспортировка? А уход? Ну и...
- Просто назовите цену! - вампир не отрывал взгляда от заветной коробки.
- Ну... Думаю пять тысяч будет достаточно, чтобы покрыть убытки...
- Хорошо. Позвольте испробовать?
- Держите, - на лице рыцаря было сожаление, клиент готов был дать и больше.
- ...
- Эй?
- ...
- Простите, что с вами?
- ...

Рыцарь тяжело вздохнул. Вампир сидел в кресле с колышком в груди и блаженной улыбкой на лице. Высшего это конечно же не убьёт, но пару суток пролежит. Мог бы сначала хотя бы проводить гостя...
Рыцарь наклонился, достал из кармана у вампира ещё один мешочек с золотом, не глядя высыпал в карман, затем достал из рюкзака бумагу, карандаш и принялся писать.
"Уважаемый мистер вампир. Я взял на себя смелость забрать у вас пять тысяч, причитающиеся мне за Осиновые Колышки. Простите мою дерзость, но я немного торопился. Если вам что-нибудь понадобится, пишите в село Пурдеево Рыцарю, почтальон знает. Прайс со списком предоставляемых мною товаров и инструкцию к ультрафиолетовой лампе оставляю на столе. С уважением, Рыцарь.
P.S. После применения колышки необходимо тщательно промыть в холодной чистой воде, насухо протереть и высушить в тёмном помещении."
Перечитав ещё раз, рыцарь завязал рюкзак, крякнув, набросил его на плечи и зашагал к выходу. За эту ночь ему предстояло посетить ещё пару потенциальных клиентов.

"Фу, да что же вы помешались на сыре» - думала мышь, заприметив ловушку. Обойдя мышеловку она побежала к столу и вскоре цепляясь острыми коготками, взобралась наверх. Хозяева жилища часто оставляли еду на столе: фрукты хлеб и прочие вкусности, так что проблем с питанием мышь не испытывала.

Доедая сочную виноградину, мышь услышала шорох за спиной. Она резко обернулась. Перед ней стояла молодая девушка с занесенной в руке банкой. Мгновенье и грызун оказался под колпаком.

Оставив попытки выбраться, мышь успокоилась и продолжила доедать виноград. Девушка осторожно подсунула под банку картонку и перенесла мышку в другую комнату. Там стояла просторная клетка для мелких животных с ходами, домиком и колесом.

Посадив туда свою новую подругу, девушка насыпала ей корма и налила свежей воды. Мышь долго сопротивлялась неволе, но вскоре начала кушать и спустя время стала совсем ручной...

Однажды к девушке пришел молодой человек. Мышь понимала, что разговор о ней. Ее часто обсуждали люди, приходившие в дом. Но не каждый осмеливался протянуть ей руку или тем более подержать. Почти все полтора года, что мышь жила в клетке ее не выпускали. Она привязалась к девушке и доверяла ей полностью. Именно это и обсуждали люди. Молодой человек доказывал, что открыв клетку, девушка потеряет своего друга, т.к. мышь тут по принуждению.

Замок открыли. Вот он путь к свободе. Лицо хозяйки, выражающее волнение и довольная физиономия ее гостя. Мышь ушла...

Потом вернулась, измазала все своим говном и выбросилась из окна.

СВОБОДНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ

- Здравствуйте. Я из фирмы "Репутация". Черный и серый пиар.
- Черный и серый - кто?
- Это предвыборный штаб?
- Да!
- А вы?..
- А я им тут еду готовлю.
- Тетка, позови кого-нибудь грамотного, только быстро.
- Павел Игнатьевич, к вам пришли!
Входит Павел Игнатьевич.
- Здравствуйте. Я из фирмы "Репутация". Черный и серый пиар. Результат гарантируется.
- Подробнее.
- Про серый или про черный?
- Про черный. Но чтоб совсем.
- О! Будьте покойны. Полное моральное уничтожение конкурента. Создание темной биографии со свидетельствами и документами. Воровство в школе, шизофрения, вхождение в секту свидетелей Иеговы, продажа Родины, детский онанизм - на выбор заказчика.
- Расценки?
- От штуки до ста.
- До ста?
- Сто - это сюжет в вечерних новостях.
- Хорошо, но только, чтобы - главный сюжет!
- Да на здоровье! Можно сделать так, чтобы никаких других новостей в этот день вообще не было. Но это уже двести.
- А если оптом? Вот всё, что вы сказали - секта, онанизм, продажа Родины, но оптом? Чтобы он уже не поднялся.
- В шесть ноликов уложимся.
- Миллион? Это несерьезный разговор.
- Вы же хотите, чтобы он не поднялся.
- Хочу. Кстати... Одну секундочку. (В трубку). Алло! Серега, узнай, сколько стоит замочить? Физически, физически! Всё равно, кого - вообще, человека! Жду. (Посетителю). Сейчас сверим цены. (В трубку). Что? Спасибо. (Вешает трубку). Вам вышел облом. За миллион я могу замочить его без всякого пиара вместе с предвыборным штабом и избирателями.
- Это демпинг!
- Это рынок.
- Хорошо, восемьсот.
- Это несерьезный разговор.
- А сколько же вы предлагаете?
- Оптом?
- Да.
- С продажей Родины и онанизмом?
- Да!
- Триста!
- Это несерьезно.
- Триста от силы.
- Сейчас я отсюда выйду, пойду к нему - и через пять минут онанизм будет у вас.
- Нет!
- Даже не сомневайтесь. Плюс зеленое знамя ислама в спальне и совращение малолетних по государственным праздникам.
- Нет!
- Завтра в вечерних новостях. Не пропустите.
- Хорошо, пятьсот.
- Скотоложство, дом на Багамах и родство с Чикатило.
- Семьсот тысяч, и по рукам.
- Я знал, что мы договоримся.
- Только вот все это: ислам, скотоложство и Чикатило, - тоже ему!
- А ему не много?
- В самый раз.

Роберт Силверберг
"Увидеть невидимку"
пер. В.Баканов
И меня признали виновным, приговорили к невидимости на двенадцать месяцев, начиная с одиннадцатого мая года Благодарения, и отвели в темную комнату в подвале суда, где мне, перед тем как выпустить, должны были поставить клеймо на лоб.
Операцией занимались два государственных наемника. Один швырнул меня на стул, другой занес надо мной клеймо.
- Это совершенно безболезненно, - заверил громила с квадратной челюстью и отпечатал клеймо на моем лбу. Меня пронзил ледяной холод, и на этом все кончилось.
- Что теперь? - спросил я.
Но мне не ответили; они отвернулись от меня и молча вышли из комнаты. Я мог уйти или остаться здесь и сгнить заживо - как захочу. Никто не заговорит со мной, не взглянет на меня второй раз, увидев знак на лбу. Я был невидим.
Следует сразу оговориться: моя невидимость сугубо метафорична. Я по-прежнему обладал телесной оболочкой. Люди ~могли~ видеть меня - но не имели ~права~.
Абсурдное наказание, скажете вы? Возможно. Но и преступление было абсурдным: холодность, нежелание отвести душу перед ближним. Я был четырехкратным нарушителем, что каралось годичным наказанием. В должное время прозвучала под присягой жалоба, состоялся суд, наложено клеймо.
И я стал невидим.
Я вышел наружу, в мир тепла. Только что прошел полуденный дождь. Улицы подсыхали, воздух был напоен запахом свежей зелени. Мужчины и женщины спешили по своим делам. Я шел среди них, но меня никто не замечал. Наказание за разговор с невидимкой - невидимость на срок от месяца до года и более, в зависимости от тяжести нарушения. Интересно, все ли так строго
придерживаются закона?
Я ступил в шахту лифта и вознесся в ближайший из Висячих садов. То был Одиннадцатый, сад кактусов; их причудливые формы как нельзя лучше соответствовали моему настроению. Я вышел на площадку, приблизился к кассе, намереваясь купить входной жетон, и предстал перед розовощекой, пустоглазой женщиной.
Я выложил перед ней монету. В ее глазах мелькнуло подобие испуга и тут же исчезло.
- Один жетон, пожалуйста, - сказал я.
Никакого ответа. За мной образовалась очередь. Я повторил просьбу. Женщина беспомощно подняла глаза, затем уставилась на кого-то сзади меня. Из-за моего левого плеча протянулась чья-то рука и положила перед ней монету. Женщина достала жетон. Мужчина, стоявший за мной, взял жетон, опустил его в автомат и прошел.
- Дайте мне жетон, - потребовал я.
Другие отталкивали меня. И ни слова извинения. Вот они, первые следствия невидимости. Люди в полном смысле слова смотрели на меня как на пустое место.
Однако вскоре я ощутил и преимущества своего положения. Я зашел за стойку и попросту взял жетон, не заплатив. Так как я невидим, никто меня не остановил. Сунув жетон в прорезь автомата, я вошел в сад.
Вопреки ожиданиям, прогулка не принесла мне успокоения. Нахлынула какая-то необъяснимая хандра и отбила охоту любоваться кактусами. На обратном пути я прижал палец к торчащей колючке; выступила капля крови. Кактус по крайней мере еще признавал мое существование. Но лишь для того, чтобы больно уколоть.
Я вернулся к себе. Дом был полон книг, но сейчас они меня не привлекали. Я растянулся на узкой кровати и включил тонизатор в надежде побороть овладевшую мной апатию. Невидимость...
Собственно, это ерунда, твердил я себе. Мне и раньше не приходилось полностью зависеть от других. Иначе как бы я вообще был осужден за равнодушие к ближним? Так что же мне надо от них сейчас? Пускай себе не обращают на меня внимания!
Мне это только на пользу. Начать с того, что меня ожидает годичный отдых от работы. Невидимки не работают. Да и как они могут работать? Кто обратится к невидимому врачу, или наймет невидимого адвоката, или передаст документ невидимому служащему? Итак, никакой работы. Правда, и никакого дохода, что вполне естественно. Зато не надо платить за квартиру - кто будет брать плату с невидимых постояльцев? К тому же невидимки могут ходить куда им заблагорассудится бесплатно. Разве я не доказал это недавно
в Висячем саду?
Невидимость - замечательная шутка над обществом, заключил я. Выходит, меня приговорили всего-навсего к годичному отдыху. Не сомневаюсь, что получу от этого массу удовольствия.
Однако не следовало забывать о реальных неудобствах. В первый же вечер после приговора я отправился в лучший ресторан города в надежде заказать самую изысканную еду, обед из нескольких десятков блюд, а затем исчезнуть в момент, когда официант подаст счет.
Не тут-то было. Мне не удалось даже сесть. Битых полчаса я стоял в холле, беспомощно наблюдая за метрдотелем, который с безучастным видом то и дело проходил мимо меня. Совершенно ясно, что для него это привычная картина. Если даже я сяду за столик, это ничего не даст - официант просто не примет мой заказ.
Можно, конечно, отправиться на кухню и угоститься, чем душа пожелает. При желании мне ничего не стоит нарушить работу ресторана. Впрочем, как раз этого делать не следует. У общества свои меры защиты от невидимок. Разумеется, никакой прямой расплаты, никакого намеренного отпора. Но в чем обвинить повара, если тот ненароком плеснет кипяток на стену, не заметив стоящего там человека? Невидимость есть невидимость, это палка о двух концах.
И я покинул ресторан.
Пришлось довольствоваться кафе-автоматом поблизости, после чего я взял такси и поехал домой. Хорошо хоть, что машины, как и кактусы, не отличали подобных мне. Однако вряд ли одного их общества на протяжении года будет достаточно.
Спалось мне плохо.
Второй день невидимости был днем дальнейших испытаний и открытий.
Я отправился на дальнюю прогулку, предусмотрительно решив не сходить с тротуара. Мне часто доводилось слышать о мальчишках, с наслаждением наезжающих на тех, кто несет клеймо невидимости на лбу. Их даже не наказывали за это. Такого рода опасности умышленно создавались для таких, как я.
Я шагал по улицам, и толпа передо мной расступалась. Я рассекал толчею, как скальпель живую плоть. В полдень мне повстречался первый товарищ по несчастью - высокий, плотно сбитый мужчина средних лет, преисполненный достоинства, печать позора на выпуклом лбу. Наши глаза встретились лишь на миг, после чего он, не останавливаясь, проследовал дальше. Невидимка, естественно, не может видеть себе подобных.
Меня это только позабавило. Я пока еще смаковал новизну такого образа жизни. И никакое пренебрежение не могло меня задеть. Пока не могло.

На третьей неделе я заболел. Недомогание началось с лихорадки, затем появились резь в животе, тошнота и другие угрожающие симптомы. К полуночи мне стало казаться, что смерть близка. Колики были невыносимы; еле дотащившись до ванной, я заметил в зеркале свое отражение - перекосившееся от боли, позеленевшее, покрытое капельками пота лицо. На бледном лбу маяком пылало клеймо невидимости.
Долгое время я лежал на кафельном полу, безвольно впитывая в себя его холод, прежде чем в голову мне пришла страшная мысль: что, если это аппендицит?! Воспалившийся, готовый прорваться аппендикс?
Ясно одно: необходим врач.
Телефон был покрыт пылью. Никто не удосужился его отключить, но после приговора я никому не звонил и никто не смел звонить мне. Умышленный звонок невидимке карается невидимостью. Друзья - во всяком случае, те, кто считался моими друзьями, - остались в прошлом.
Я схватил трубку, лихорадочно тыкая пальцем в кнопки. Зажегся экран, послышался голос справочного робота.
- С кем желаете беседовать, сэр?
- С врачом, - едва вымолвил я.
- Ясно, сэр.
Вкрадчивые, ничего не значащие слова. Роботу не грозила невидимость, поэтому он мог разговаривать со мной.
Вновь зажегся экран и раздался заботливый голос врача:
- Что вас беспокоит?
- Боль в животе. Возможно, аппендицит.
- Мы пришлем человека через...
Врач осекся. Промах с моей стороны: не надо было показывать ему свое сведенное судорогой лицо. Его глаза остановились на клейме, и экран потемнел с такой быстротой, словно я протянул врачу для поцелуя прокаженную руку.
- Доктор... - простонал я, но экран был пуст.
Я в отчаянии закрыл лицо руками. Это уже чересчур. А как же клятва Гиппократа? Неужели врач не придет на помощь страждущему?
Но Гиппократ ничего не знал о невидимках, тогда как в нашем обществе врачу запрещено оказывать помощь человеку с клеймом невидимости. Для общества в целом меня попросту не существовало. Врач не может поставить диагноз и лечить несуществующего человека.
Я был предоставлен сам себе.
Это одна из наименее привлекательных сторон невидимости. Вы можете беспрепятственно войти в женское отделение бани, если пожелаете, но и корчиться от боли вы будете равно беспрепятственно. Одно вытекает из другого. И если у вас случится прободение аппендикса, - что ж, это послужит предостережением другим, которые могут пойти вашим преступным путем.
К счастью, со мной этого не произошло. Я выжил, хотя мне было очень худо. Человек может выдержать год без общения с себе подобными. Может ездить в автоматических такси и питаться в кафе-автоматах. Но автоматических врачей нет. Впервые в жизни я почувствовал себя изгоем. К заболевшему заключенному в тюрьме приходит врач. Мое же преступление недостаточно серьезно, за него не полагается тюрьма, и ни один врач не станет облегчать мои страдания. Это несправедливо! Я проклинал тех, кто придумал такую изощренную кару. Изо дня в день я встречал рассвет в таком же одиночестве, как Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. И это в городе, где жило двенадцать миллионов душ!

Как описать частые смены настроения и непостоянство поведения за те месяцы?
Бывали периоды, когда невидимость казалась мне величайшей радостью, утехой, бесценным сокровищем. В такие сумасшедшие моменты я упивался свободой от всех и всяческих правил, опутывающих обыкновенного человека.
Я крал. Я входил в магазин и брал, что хотел, а трусливые торговцы не смели помешать мне или позвать на помощь. Знай я, что государство возмещает подобные убытки, воровство приносило бы мне меньше удовольствия. Но я об этом не знал и продолжал воровать.
Я подсматривал. Я входил в гостиницы и шел по коридору, открывая наугад двери. Некоторые комнаты были пусты. В некоторых были люди.
Богоподобный, я наблюдал за всем, что происходило вокруг. Дух мой ожесточился. Пренебрежение обществом - преступление, за которое меня покарали невидимостью, - достигло небывалых размеров.
Я стоял на пустынных улицах под дождем и поливал бранью блестящие лики вознесшихся к небу зданий.
- Кому вы нужны? - ревел я. - Не мне! Ну кому вы нужны?!
Я смеялся, издевался, бранился. Это был некий вид безумия, вызванный, полагаю, одиночеством. Я врывался в театры, где, развалясь в креслах, сидели любители развлечений, пригвожденные к месту мельтешащими трехмерными образами, и принимался выделывать дурацкие антраша в проходах. Никто не шикал на меня, никто не ворчал. Светящееся клеймо на моем лбу помогало им держать свое недовольство при себе.
То были безумные моменты, славные моменты, великие моменты, когда я исполином шествовал среди праха земного и каждая моя пора источала презрение. Да, сумасшедшие моменты, признаю открыто. От человека, который несколько месяцев поневоле ходит невидимым, трудно ждать душевного равновесия.
Впрочем, правильно ли было называть такие моменты безумными? Скорее я испытывал состояние глубокой депрессии. Маятник несся головокружительно. Дни, когда я чувствовал лишь презрение ко всем идиотам, которых видел вокруг, сменялись днями невыносимой тяжести. Я бродил по бесконечным улицам, простаивал под изящными аркадами, не сводил глаз с серых полос шоссе, где яркими штрихами стремительно проносились автомобили. И даже нищие не подходили ко мне. А вам известно, что среди нас есть нищие, в наш-то просвещенный век? Раньше я этого не знал. Теперь же долгие прогулки привели меня в трущобы, где исчез внешний лоск, где опустившиеся старики с шаркающей походкой просили подаяния.
У меня не просил никто. Однажды ко мне приблизился слепой.
- Ради всего святого, - взмолился он, - помогите купить новые глаза...
Первые слова, обращенные ко мне за многие месяцы! Я полез в карман за деньгами, готовый отдать ему в благодарность все, что у меня есть. Почему нет? Что мне деньги? Я могу в любой момент взять их где угодно. Но не успел я достать монеты, как какая-то уродливая фигура, отчаянно перебирая костылями, втерлась между нами. Я услышал сказанное шепотом слово "Невидимый", и вот уже оба заковыляли прочь от меня, словно перепуганные крабы. А я оставался на месте, глупо сжимая деньги в кулаке.
Даже нищие... Дьяволы! Придумать такую пытку!
Так я снова смягчился. Куда девалась моя надменность! Я остро чувствовал свое одиночество. Кто мог обвинить меня тогда в холодности? Я размяк, я был готов впитывать каждое слово, каждый жест, каждую улыбку, патетически жаждал прикосновения чужой руки. Шел шестой месяц моей невидимости.
Теперь я ненавидел ее страстно. Все радости, которые она сулила, оказались на поверку пустыми, а муки невыносимыми. Я не знал, сумею ли вытерпеть оставшиеся полгода. Поверьте, в то тяжкое время мысль о самоубийстве не раз приходила мне в голову.
И наконец я совершил глупый поступок. Как-то раз во время бесконечных прогулок мне навстречу попался другой Невидимый, третий или четвертый за все шесть месяцев. Как уже не раз бывало с другими, наши взгляды на миг настороженно скрестились; затем он опустил глаза и обошел меня. Это был стройный узколицый молодой мужчина, не старше сорока, с взъерошенными каштановыми волосами. У него был вид ученого, и я еще удивился - что же он такое совершил, чтобы заслужить невидимость. Мною овладело желание догнать его и расспросить, узнать его имя, и заговорить с ним, и обнять его.
Все это строжайше запрещено. С Невидимым нельзя иметь никаких дел - даже другому Невидимому. Особенно другому Невидимому. Общество отнюдь не заинтересовано в возникновении каких-либо тайных связей среди своих отверженных.
Мне это было известно.
Но, несмотря ни на что, я повернулся и пошел следом за ним.
На протяжении трех кварталов я держался шагах в пятидесяти позади. Повсюду, казалось, сновали роботы-ищейки; они мгновенно засекали любое нарушение своими чуткими приборами, и я не смел ничего предпринять. Но вот он свернул в боковую улочку, серую от пыли пятисотлетней давности, и побрел ленивым шагом никуда не спешащего Невидимки. Я поравнялся с ним.
- Постойте, - негромко сказал я. - Здесь нас никто не увидит. Мы можем поговорить. Мое имя...
Он круто повернулся, охваченный неописуемым ужасом. Его лицо побелело. Какую-то секунду он не сводил с меня глаз, затем рванулся вперед.
Я загородил ему путь.
- Погодите. Не бойтесь. Пожалуйста...
Он попытался вырваться, но я опустил руку ему на плечо, и он судорожно дернулся, стряхивая ее.
- Хоть слово... - взмолился я.
Ни слова. Ни даже глухого "Оставьте меня в покое!" Он обогнул меня, побежал по пустой улице, и вскоре топот его ног затих за углом. Я смотрел ему вслед и чувствовал, как нарастает внутри меня всепоглощающее одиночество.
Потом пришел страх. Он не нарушил закон, а я... я увидел его. Следовательно, я подлежал наказанию, возможно, продлению срока
невидимости. По счастью, вблизи не было ни одного робота-ищейки.
Повернувшись, я зашагал вниз по улице, стараясь успокоиться. Постепенно я сумел взять себя в руки. И тут понял, что совершил непростительный поступок. Меня обеспокоила глупость собственной выходки и, еще более, ее сентиментальность. Так панически потянуться к другому Невидимому, открыто признать свое одиночество, свою нужду - нет! Это означало победу общества.
С этим я смириться не мог.
Случайно я вновь оказался около сада кактусов. Я поднялся наверх, схватил жетон и вошел внутрь. Некоторое время я внимательно смотрел по сторонам, прежде чем мой взгляд остановился на гигантском, восьми футов высотой, уродливо изогнутом кактусе, настоящем колючем чудовище. Я вырвал его из горшка и принялся ломать и рвать на части; тысячи игл впились в мои руки. Прохожие делали вид, будто ничего не замечают. Скривившись от боли, с кровоточащими ладонями, я спустился вниз, снова одетый в маску
неприступности, за которой скрывалось одиночество.
Так прошел восьмой месяц, девятый, десятый... Весна сменилась мягким летом, лето перешло в ясную осень, осень уступила место зиме с регулярными снегопадами, до сих пор разрешенными из соображений эстетики. Но вот и зима кончилась. На деревьях в парках появились зеленые почки. Синоптики устраивали дождь трижды в день.
Срок моего наказания близился к концу.
В последние месяцы невидимости я жил словно в оцепенении. Тянулись дни, похожие друг на друга. Однообразие существования привело к тому, что мой истощенный мозг отказывался переваривать прочитанное. Читал я судорожно, но неразборчиво, брал все, что попадалось под руку: сегодня труды Аристотеля, завтра библию, еще через день - учебник механики... Но стоило мне перевернуть страницу, как содержание предыдущей бесследно ускользало из памяти.
Признаться, я перестал следить за ходом времени. В день окончания срока я находился у себя в комнате, лениво листая книгу, когда в дверь позвонили.
Мне не звонили ровно год. Я почти забыл, что это такое - звонок. Тем не менее я открыл дверь.
Передо мной стояли представители закона. Не говоря ни слова, они сломали печать, крепящую знак невидимости к моему лбу. Эмблема упала и разбилась.
- Приветствуем тебя, гражданин, - сказали они мне.
Я медленно кивнул.
- Да. И я приветствую вас.
- Сегодня одиннадцатое мая 2105 года. Твой срок кончился. Ты отдал долг и возвращен обществу.
- Спасибо. Да.
- Пойдем, выпьем с нами.
- Я бы предпочел воздержаться.
- Это традиция. Пойдем.
И я отправился с ними. Мой лоб казался мне странно оголенным; в зеркале на месте эмблемы виднелось бледное пятно. Меня отвели в близлежащий бар и угостили эрзац-виски, плохо очищенным, крепким. Бармен дружески мне ухмыльнулся, а сосед за стойкой хлопнул меня по плечу и поинтересовался на кого я собираюсь ставить в завтрашних реактивных гонках. Я ответил, что не имею ни малейшего понятия.
- В самом деле? Я за Келсо. Четыре против одного, но у него мощнейший спурт.
- К сожалению, я не разбираюсь.
- Его какое-то время здесь не было, - негромко сказал государственный служащий.
Эвфемизм был недвусмыслен. Мой сосед кинул взгляд на бледное пятно на моем лбу и тоже предложил выпить. Я согласился, хотя успел почувствовать действие первой порции. Итак, я перестал быть изгоем. Меня видели.
Однако я не посмел отказаться - это могут истолковать как проявление холодности. Пять проявлений недружелюбия грозили пятью годами невидимости. Я приучил себя к смирению.

Возвращение к прежней жизни вызвало множество неловких ситуаций. Встречи со старыми друзьями возобновление былых знакомств... Я находился в изгнании год, хотя и не сменил места жительства и возвращение далось мне не легко.
Естественно, никто не упоминал о невидимости. К ней относились как к несчастью, о котором лучше не вспоминать. В глубине души я называл это ханжеством, но делал вид, что так и должно быть. Безусловно, все старались пощадить мои чувства. Разве говорят тяжелобольному, что он долго не протянет? И разве говорят человеку, престарелого отца которого ждет эвтаназия: "Что ж, все равно он вот-вот преставится"?
Нет. Конечно, нет.
Так в нашем совместно разделяемом опыте образовалась эта дыра, эта пустота, этот провал. Мне трудно было поддерживать беседу с друзьями, особенно если учесть, что я выпал из курса современных событий; мне трудно было приспособиться. Трудно.
Но я не отчаивался, ибо более не был тем равнодушным и надменным человеком, каким был до наказания. Самая жестокая из школ научила меня смирению.
Теперь я то и дело замечал на улицах невидимок; встреч с ними нельзя было избежать. Но, наученный горьким опытом, я быстро отводил взгляд в сторону, словно наткнувшись на некое мерзкое, источавшее гной чудовище из потустороннего мира.
Однако истинный смысл моего наказания дошел до меня на четвертый месяц нормальной жизни. Я находился неподалеку от Городской Башни, возвращаясь домой со своей старой работы в архиве муниципалитета, как вдруг кто-то из толпы схватил меня за руку.
- Пожалуйста, - раздался негромкий голос. - Подождите минуту. Не бойтесь.
Я поднял удивленный взгляд - обычно в нашем городе незнакомые не обращаются друг к другу. И увидел пылающую эмблему невидимости. Тут я узнал его - стройного юношу, к которому я подошел более полугода назад на пустынной улице. У него был изможденный вид, глаза приобрели безумный блеск, в каштановых волосах появилась седина. Тогда, вероятно, его срок только начинался. Сейчас он, должно быть, отбывал последние недели.
Он сжал мою руку. Я задрожал. На сей раз мы с ним находились не на пустынной улице. Это была самая оживленная площадь города. Я вырвался из его цепких рук и сделал шаг назад.
- Не уходите! - закричал он. - Неужели вы не сжалитесь надо мной? Ведь вы сами были на моем месте!
Я сделал еще один нерешительный шаг - и вспомнил, как сам взывал к нему, как молил не отвергать меня. Вспомнил собственное страшное одиночество. Еще один шаг назад.
- Трус! - выкрикнул он. - Заговори со мной! Заговори со мной, трус!
Это оказалось выше моих сил. Я более не мог оставаться равнодушным. Слезы неожиданно брызнули у меня из глаз, и я повернулся к нему, протягивая руку к его тонкому запястью. Прикосновение словно пронзило его током. Мгновением позже я сжимал несчастного в объятьях, стараясь успокоить, облегчить его страдания.
Вокруг нас сомкнулись роботы-ищейки. Его оттащили. Меня взяли под стражу и снова будут судить: на сей раз не за холодность - за отзывчивость. Возможно, они найдут смягчающие обстоятельства и освободят меня. Возможно, нет.
Все равно. Если меня приговорят, я с гордостью понесу свою невидимость.

Вот на такое наткнулся вконтакте.