стих

О, мой Боже, как невинно
дети прутся с героина -
ангелочки двух-трех лет.
Сами лезут на коленки,
под иглу подставив венки,
просят дозу, что конфет.

На приходе жарки, чутки
сладко нежатся малютки,
облепив меня впотьмах,
то подсунутся под мышку,
то подлезут под лодыжку,
то уткнутся в терпкий пах.

Говорю им: "Спойте, лоли,
быть на свете хорошо ли
наркоманкой-малышом?"
- Кайф! Ништяк! - щебечут пташки,
кто в носочках, кто в рубашке,
кто и вовсе нагишом.

Проступает жемчуг пота
в складках тел их, вот забота,-
утоляй теперь их жар!
И хотя язык мой ловок
нет, видать, таких уловок,
чтоб закончился нектар.

Слившись в липком притяженье,
мы дрожанье, копошенье,
ком из кожи и волос,
и, на это все взирая,
где-то в закуточке рая
мастурбирует Христос.

Я хотел бы обнять одеяло,
И валяться, сменяя бока:
Лень, блядюга, меня обуяла,
И не сдвинуться с места никак.

Я в блаженстве мурлычу и жмурюсь,
Прижимаясь к подушке щекой.
Мне претит громогласие улиц,
Мне Морфей предвещает покой.

Но воронка поганого мира
Заставляет вставать, и опять
Я иду беспокойный, унылый...
С добрым утром меня, вашу мать.

Качают пресс ютубовские шлюшки,

Альфонсы и адепты наготы,

А нам приятней тихо кушать плюшки,

Отращивая