фанфики

Посредине ночи

Часть первая. По Льянскому пути

Степь, бескрайняя степь от горизонта до горизонта. Покрытая странным, синевато-серым ковылём. А может, и не ковылём вовсе, а какой-то другой, невиданной травой. Я шагал по ней уже который час, а далёкие горы у самого окоёма, казалось, не приблизились ни на километр. Вот уж угораздило так угораздило! И зачем, спрашивается, я вышел из палатки в тумане? Напиться захотел, называется. Ручей протекал совсем близко от места нашей ночёвки, поэтому на рассвете, когда солнце только-только начало подсвечивать лучами утренний туман, я решил, что легко найду его по журчанию воды. И первое время, действительно, шёл на звук, а затем как-то незаметно потерял под ногами едва заметную тропку в траве. Только после этого в голову мне закралось подозрение, что слишком долго я иду. Повернуть назад? А куда? Мне уже стало казаться, что слабое журчание воды доносится не с той стороны, а вот оттуда, правее. Или левее? А может быть, вообще из-за спины? Тут ещё подул ветер, и шелест травы вмиг заглушил ручей. Всё, надо остаться на месте, решил я. Скоро солнце и ветер разгонят туман, и станет видно, где наш лагерь. Когда туман рассеялся, я увидел вот эту бескрайнюю равнину. Ни дороги, ни машин, ни палаток поблизости не было.  Теперь я шёл в направлении далёкой горной цепи, чтобы делать хоть что-то, а не сидеть на одном месте. Всё, что осталось у меня - куртка, алюминиевая фляжка с остатками воды, часы на руке да ещё фонарь, случайно оказавшийся в кармане. Солнце начинало припекать, куртку я снял и закинул на плечо, потом, подумав, распустил закатанные рукава рубашки, чтобы не обгореть. Интересно, всё же, куда и, главное,каким образом меня занесло? Писатели-фантасты в своих книжках изгаляются, кто как может, объясняя такие вещи, а то и вовсе обходят эту тему. Попал чувак в параллельный мир и попал, и вся недолга. А там, как водится, дремучее средневековье, а то и маг на волшебнике, колдуном погоняет. И стал наш соотечественник сразу могучим рыцарем, а может быть, божеством. Успешно прошёл через сотню-другую испытаний, смертельных опасностей и передряг, совершил путешествие на край света, сокрушил главное зло этого мира и, конечно, в итоге женился на принцессе. Предполагается, что потом они жили долго и счастливо и умерли в один день. Увлекательная перспектива... когда читаешь, лёжа на диване. А в моём положении весёлого было мало. Свой организм я знал прекрасно, без воды у меня уже к ночи может подскочить температура, и состояние будет "идти могу, но только ползком". Одна надежда, что в этой степи течёт что-нибудь проточное, чем я не отравлюсь. Или вода есть в тех горах. Напился, называется, из ручья.  Жарко мне не было или почти не было: ровный "аэродромный" ветер, спутник всех открытых пространств, достаточно продувал рубашку, чтобы не потеть на солнце. Голову от палящих лучей я прикрыл, надев на неё воротник куртки. А что яркий белый свет немного слепит, так к этому можно привыкнуть. Дойду, ничего. Я посмотрел на часы. Время приближалось к полудню. Не передохнуть ли немного? Ноги-то не казённые. Тем более, на равнине наметилось небольшое разнообразие: впереди виднелись несколько пятен более высокой растительности, проще говоря, кусты. Под ними, вроде бы, была полутень, то, что сейчас нужно. И я взял левее, чтобы приблизиться к ним.  Кусты высотой в рост человека отдалённо напоминали то ли африканские акации, то ли степную карагану, растущую у нас на юге, но ни к тем, ни к другим явно не относились. Синевато-серебряные перистые листья, толстые короткие колючки и ветки, отчётливо разделённые на длинные "секции", как у бамбука. На всякий случай я оглядел ближайший куст повнимательнее, не водятся ли в нём какие-нибудь насекомые - о том, что они бывают опасно ядовитыми, знают все, кто учил в школе биологию или, хотя бы, читал фантастику. Никаких жучков-паучков в кусте не обнаружилось, и я, зайдя с теневой стороны, улёгся в траву рядом с кустом. Куртку предварительно повесил на ветку: будут идти мимо кочевники или там светлые эльфы, авось, заметят. А если орки, тоже есть надежда, что перед рабством дадут попить.  Мерный свистящий звук неизвестного происхождения я сперва принял за звон в ушах, когда же прислушался, он пропал. Почудилось? А вот трава шуршит под чьими-то ногами... Первый порыв вскочить я сдержал: не хватало ещё тут же получить в лоб пулю или, скажем, эльфийскую стрелу. Наоборот, надо принять спокойную позу и ждать. Только я успел прикинуть, что идёт ко мне, вроде, один человек - ну, или кто там - как над колышущимися метёлками травы показалась голова, затем плечи. Кажется, это женщина. Я бы сказал, индийского типа: смуглая, слегка красноватая кожа, круглое лицо, большие и довольно светлые глаза, нос с аккуратными тонко очерченными ноздрями, полные губы. В общем, примерно того же типа, что эта актриса из фильма "Дуэт", как её, Айшвария Рай, кажется. Только более загорелая и курносая. Одеяние незнакомки состояло из плотной коричневой туники, подпоясанной ремнём, с пряжки которого свисала вышитая лента по форме точь-в-точь как мужской галстук "шире хари", белых узорчатых не то чулок, не то тонких брючек-стрейч, сапог с отворотами и кожаных же краг на предплечьях. На голове - странный головной убор: два длинных, сходящихся книзу на конус хвоста по бокам головы, над ними две заострённые вершинки, и всё это расчерчено крупными горизонтальными полосами, свинцово-серыми и белыми, словно у египетского фараона. Подобное украшение вполне могло означать, что я действительно оказался в каком-то фантазийном мире. Смущали и белые, словно меловые, узоры над бровями, на лбу и щеках. Боевая раскраска? С другой стороны, туника и брюки - на них не было заметно швов, что могло означать достаточно высокий уровень развития технологий.  Женщина произнесла несколько фраз на неизвестном языке. Тон был, вроде бы, вопросительным, хотя непонятно, как у них выражается вопрос? В китайских, допустим, диалектах во вполне повествовательном предложении может встретиться до десятка различных интонаций, в том числе, на европейский слух, и "вопросительных". Ладно, будем считать, что она меня о чём-то расспрашивает, в данном случае, это логично. Хуже всего то, что я не понял ни слова. Язык звучал, как... не знаю, как что, в первый момент он показался мне похожим на смесь голландского с испанским, если бы была возможна такая смесь. Женщина задала ещё один вопрос, более короткий, потом ещё.  -- Извините, я Вас не понимаю, -- сказал я.  Женщина наморщила лоб, в синих глазах её появилось такое выражение, словно она силится ухватить кончик какого-то воспоминания и не может.  -- Эноо? -- произнесла она.  -- Я не понимаю Вашего языка, -- повторил я, чуть перефразируя. И это неожиданно помогло, да ещё как!  -- Словиоски, да? -- воскликнула она. -- Ты може мне разумети?  Можете себе представить моё облегчение. Язык, пусть не совсем похожий на русский, но с родными славянскими корнями!  -- Да, могу, -- ответил я. -- Разумею.  -- Уф-ф, -- облегчённо вздохнула она. -- Ты ес целы? Ты не больны?  -- Нет, не болен.  -- Добро. Откуды ты тут появил се? Тут никто не живе, тут мртвы мир.  -- Я сам не знаю. Не бросай меня.  Она фыркнула и пробурчала что-то на своём, непонятном наречии. Впрочем, о смысле я догадался без перевода: мол, как только люди могут так плохо о ней думать.  -- Встай, -- женщина протянула мне руку и неожиданно сильным для своей комплекции рывком подняла на ноги. Добавила совсем просто и привычно: -- Едем со мной.  Подхватив с ветки куртку, я двинулся за ней к транспортному средству - чему-то вроде мотоцикла. И только совсем уж вблизи разглядел, что у "мотоцикла" нет колёс! Он просто висел в воздухе в полуметре от грунта.  -- Гравитационный привод? -- пробормотал я.  -- Гравирепулсор, да, -- кивнула она. -- Чем ты так удивйен?  -- У нас такого нет.  -- Да што ес стало?? -- изумилась она. -- Дивно дело.  -- Сам удивляюсь. Помоги мне понять, добро?  -- Ох, я обычно то и делам, -- вздохнула она. -- Непросты случай як мне друге имя.  -- "Сложные случаи твоё второе имя"? -- переспросил я.  -- Да, -- она улыбалась.  -- А первое? Как звать тебя?  Оценивающий взгляд был мне ответом. Возникло чувство, что смуглянка колеблется, назвать своё настоящее имя или прикрыться псевдонимом. Секундная пауза, и она произнесла:  -- Осока.  Я назвал себя.  -- Добро. Не бои се ехати на тутом аппарате?  -- А что, есть альтернатива? Ну, в смысле, ес други способ?  -- Нет. Ногами не дойдем.  -- Тогда поехали.  Осока потянула вверх отвороты своих сапог, прикрывая ими колени. Мне показалось, что в крайнем положении они тихонько щёлкнули, фиксируясь. Девушка легко вспорхнула в седло, сделала жест себе за спину.  -- Обойми мне, -- приказала она, когда я сел за ней. -- Крепко, не бои се, я не кусаю.  -- А я и не боюсь, между прочим. Просто вдруг у вас это не принято.  -- Мне не ес приятно або неприятно, -- Осока строго покосилась на меня через плечо. -- Так нуджно, або кости не соберешь.  -- Нет, я не то сказал. Не то что "неприятно", а "не принято", не должно, не дозволено, разуме?  -- Пшшш, -- произнесла она, будто рассерженная кошка, и, взяв мои руки, соединила их у себя на талии. -- Так! И держи се.  Аппарат со свистом рванулся с места. Видимо, гравитационный привод был у него только подъёмным, а горизонтальное передвижение обеспечивал тривиальный реактивный двигатель под сиденьем.  -- Я не брзо, спешити негде, -- сообщила Осока. Действительно, полукруглая шкала между рукоятями руля, до боли похожая на обыкновенный спидометр, показывала зелёную светящуюся полосу едва ли на четверть длины. Но нельзя сказать, что это "небыстро": воздух ощутимо бил в лицо, как на нормальном мотоцикле, когда едешь под 60. Интересно, какая у него предельная скорость, у этого гравицикла? Триста? Больше? Тогда на предельной без шлема не покатаешься, задохнуться можно. Чтобы не так дуло, я прислонился щекой к пёстрому головному убору Осоки... и непроизвольно дёрнулся, ощутив, что никакая это не "шапочка", а живое тело! Мягкий кожистый нарост, заменяющий причёску!  -- Извини...  -- Ништо, то нормално.  Летающий мотоцикл скользил над степью, не касаясь травы, воздушная волна оставляла за нашими спинами расходящиеся "усы" колышущегося сине-зелёного ковыля. Местность перед нами начала понижаться, по сторонам поднялись небольшие пологие холмы. Осока накренила гравицикл, закладывая правый вираж за один из них, и я увидел, куда она меня везёт. Пепелац. Более подходящее слово подобрать было трудно. На коротких толстых лапах-опорах посреди травы стояло нечто трудновообразимое, но явно сделанное из металла и явно способное летать. Сюрреалистическая скульптура древнего динозавра в духе Церетели, вот с чем его можно было сравнить. Роль туловища играл металлический куб, из-под которого и были выдвинуты опоры, хвоста - нечто вроде лежащего на боку железнодорожного контейнера, приваренного к кубу торцом. С другой стороны торчала обвешанная разнокалиберными ящиками "шея" - в виде короба, срезанного к концу наподобие тупого зубила. Сходство с динозавром несколько портили только массивные трубы четырёх ракетных двигателей, закреплённые на рёбрах "хвоста". Между двумя нижними была выдвинута довольно крутая рампа в нутро летающей колымаги. Не сбавляя скорости, Осока влетела по ней внутрь и затормозила в тесной квадратной каморке два на два метра. Я сошёл на пол - или палубу? - и пошатнулся. Почему-то было трудно дышать, и голова кружилась.  -- Что, утомила езда? -- снисходительно спросила моя спутница, и вдруг взгляд её синих глаз сделался тревожным. Совершенно не церемонясь, она повернула мою голову к светильнику, раскрыла глаз, вглядываясь в зрачок, затем притронулась ладонью к шее, между ключиц...  -- Реакция! -- обеспокоено сказала она. Рывком выдвинула из металлического борта перфорированный лист вроде длинной скамейки: -- Седай, сейчас.  Я сел и вяло наблюдал, как Осока заряжает инструмент, в котором нетрудно было узнать медицинский инъектор. Примерилась не к шее, как я ожидал, а к грудине, прямо сквозь одежду, слегка сдвинула вбок, чтобы попасть между рёбер, и нажала крупную кнопку на торце. Выбросила ампулу, вставила другую и сделала укол теперь уже в шею.  -- Отдохни, затворю вход, -- Осока отошла к рампе, нажала клавишу на коробке-пульте, прикреплённом к стене. С мерным гудением тяжёлый люк стал закрываться.  -- Легче? -- спросила она через плечо.  -- Да. Дышать нормально. Голова только тяжёлая.  -- Травы, пыльца. От них многие болеют. Идем внутрь, там воздух чист.  Раздвинулись вбок металлические створки, как двери лифта, за ними я увидел коридор и в торце его ещё одну двустворчатую дверь, ведущую в... рубку? Центральный пост? В нём помещалась пара глубоких кресел и две мягкие то ли скамьи, то ли лежанки вдоль бортов. Осока кивнула мне на правое кресло и неожиданно осведомилась, не осталось ли у меня каких-то пожитков на этой планете.  -- Нет, -- сказал я. -- Почему ты спрашиваешь?  -- На случай. Сейчас мы оттут улетим и не воротим се.  -- Ничего у меня тут больше нет. Хотя... Можешь пролететь, как мы ехали? На случай, вдруг ещё кто-то тут оказался.  -- Отчего же, мне несложно, -- кивнула она.  Пепелац на удивление мягко оторвался от земли, плавно, как вертолёт, повернулся вокруг оси и с шелестящим свистом понёсся над травянистой равниной.Продолжение тут:  http://samlib.ru/comment/m/mashoshin_a_w/110llanic

Вторая Жизнь - Новая Цель
Комиссар Каин умер - да здравствует Комиссар Каин! Неужели наш бравый комиссар думал, что смерть это достойное оправдание? Конечно же нет, ведь даже после смерти у Императора найдется работенка, которая будет по плечу только бравому комиссару. Теперь наш "отважный" комиссар был должным образом усилен, получил нужное задание и был направлен в далекую-далекую галактику с тайным заданием и просто, на отдых. Действительно, по сравнению с тем, что пережил Каин, на новом месте для него будет почти что курорт.

http://joyreactor.cc/post/1199691 - начало рассказа

[B]Вообще надо было бы подоброму вначале закончить рассказ и выложить целиком. Но так как покровительницей всех графоманов является Слаанеш, удовольствие надо растягивать[/B]

Чаще всего сержант повторял, что Имперский гвардеец должен иметь максимум смекалки - «Средняя продолжительность жизни в бою у не обученного солдата на Кадии десять минут, затем его ждет либо погребальный костер и ниша в оссуарии, где на его черепе останется только порядковый номер, либо он превратится в прах, который будут топтать представители губительных сил. А солдату, которому командир всё-таки вбил самый минимум навыков поведения, в бою повезет больше. Вполне возможно он проживет как минимум минут на 15 больше. Но самое главное — это смекалка». Об этих словах Сержанта. Степочкин вспомнил, после того как его восхищение неожиданной находкой немножко улеглось, а солнце напомнило, что время медленно приближается к вечерней проверке. «Смекалка» - нараспев произнес Степочкин, затем он ещё раз повторил это слово, смакуя каждый звук на языке, словно от этого к нему в мозг придет озарение, как выбраться из этого оврага. Потом он ещё раз осмотрел всё вокруг, взгляд зацепился на дальний конец оврага, до этого он был скрыт под темнотой, будучи не освещенным солнцем. Теперь же оно ощутимо передвинулось и вовсю заливало тот край оврага жарой и светом. «Эврика» - прошептал Степочкин, оказалось, что один из краев оврага ощутимо ниже, чем другие, и бурная работа мальчика по вырыванию корней, обрушило кучи грунта, по сути, осталось отколупать ещё немного, и дело в шляпе.
Выбравшись из западни, Степочкин засунул шлем под куртку, благо она была на несколько размеров больше, со стороны, выглядело как-будто его живот раздуло, от неумеренного питья и еды, и опять помчался через поле, затем через лесок, к расположению полка.
Временные казармы располагались на вычищенной от леса, площадке в форме прямоугольника, на одной стороне теснились компактные казармы, в которых проживал личный состав, с другой высились громады ангаров, заполненных различной техникой, там даже было с десяток «Леманн Руссов», когда Степочкин с ребятами их обнаружили, они хотели было залезть в один, но потом передумали, так как стоит ли тревожить машинных духов самого настоящего боевого танка? Прошмыгнув боком мимо будки с часовым, Степочкин пробежал к самому дальнему ангару, там он протиснулся через небольшую дырку и оказался в своей берлоге. Так он называл то относительно пустое пространство между законсервированной «Саламандрой» и стенкой ангара, в нем он хранил часть своего нехитрого скарба, и в частности самую большую свою гордость — полную копию доспехов космодесантника, схему их изготовления он вырезал из финального номера журнала «Приключения Бореаля и Диомеда», правда, там два лихих война Императора предлагали читателям работать с большими листами картона, но Степочкин поменял материал — в дело пошли легкие железяки ангара. По опытному мнению товарищей, доспех был как настоящий, не хватало только шлема. Сделать из металла Степочкин его не мог, слишком тонкая работа, из бумаги — всё, что он беспорядочно налепливал из полковой документации 200 летней давности, благополучно разваливалось. А теперь у него есть самый настоящий шлем космодесантника, только жаль, что он такой большой как то ведро, в которое мальчик умывается в компании ребят.
Тем временем солнце окончательно закатилось за горизонт, оставив примерно половину своего диска для последнего освещения неба, кроваво-багровым отсветом, Степочкин получше спрятал шлем и теперь побежал в расположение взвода. «Сыны полка» как назывался полностью сформированный детский взвод жил отдельно от общих казарм в небольшом помещении, почему-то называемое предбанником, в принципе это было единственное отличие и послабление детей, отличающее их от рядовых имперской гвардии, хотя Сержант, назначенный наблюдать за этим «детским садом» (так называл этот взвод полковник) давал своим подопечным больше свободного времени, в результате чего по большей части они рыскали по расположению полка, тащили, что плохо лежит, играли и веселились во всю катушку. Подбежав к двери, Степочкин подставил бесхозный деревянный ящик и стал подсматривать в глазок. Перед ним предстал ряд двухэтажных железных кроватей, трое его сверстников лежало, болтая ногами на верхних кроватях, а снизу шла активная карточная игра, четверо лысых затылков склонилось перед такими же тремя держащими карты, судя по шуму, стоявшему в помещении, игра подходила к логическому концу. Мальчик, стараясь совсем неслышно, отодвинул ящик, затем набрал в легкие воздуха и что есть мочи гаркнул - «ДЕТСКИЙ ВЗВОД РРРРАААААВВВВВНЯЯЯЯЯЯСССССЬ!!!!!!!».
Ещё на каких-то 5 секунд шум усилился, потом же настала гробовая тишина. Степочкин стараясь попридержать момент испуга товарищей, открывал дверь очень медленно — перед ним предстала сцена, стоящая во фрунт вся десятка, на разбросанных по полу картах. Тишина стояла ещё секунду, пока самый крайний из мальчишек громко не произнес - «Ну Степочкин, сейчас ты огребешь. Лови его парни». В тот же миг, вся толпа бросилась вслед за мальчиком. Степочкиным опять завладело то чувство, которое он испытывал днем, убегая от Сержанта, петляя по коридорам от товарищей, он вопил больше от удовольствия, чем от страха получить за свою шалость, завалившись при повороте, мальчишка, а затем его товарищи врезались в бредущего сержанта, смешавшись в хаотическую кучу-малу. В таком качестве они прокатились чуть дальше, до тех пор пока Сержант не вытащил их как котят, раздав каждому по болезненному пинку, он выгнал их на плац, где уже стояли в построении остальные взрослые взводы. Предстояла вечерняя проверка.
Вечерняя проверка. Как учил их Сержант, это не просто ежедневная рутина, и полчаса убитого времени в строю, но это также сакральный ритуал, во время которого происходит тесное, почти семейное общение с начальством. Да, что с начальством, сам Император, выбирается из глубин варпа, дабы прослушать доклад обо всем, что приключилось за день. А этот день был последним вольным днем Степочкина на ближайшие два месяца, осознание того, что он крупно влип, пришло только после того, когда солнце зашло окончательно за землю, а доклады всё не прекращались. Затем были расставлены посты и объявлены команды в ночное патрулирование, но отбою так и не было, судя по всему, Лейтенант собирался, ещё сообщить что-то. «В общем, из штаба полка завтра прибудет проверка. Зачем я не знаю. Но всем быть на изготовке. И детского взвода это тоже касается. По казармам!» - скомандовал Лейтенант, и каждый взвод, друг за другом стал расходиться ко сну...
Степочкин спал, и ему снилось, что он космодесантник, на нем были зеленые доспехи, и символика ордена, которого он не знал, он сжимал в руках гигантский молот и грозил им в сторону «Валькирии» кружившей над ней словно стервятник над добычей. От нее отделилась ракета и Степочкин, с диким басистым хохотом увернулся, прокричав - «цельтесь лучше, Лоргаровы ублюдки». Дальше сон падал в какую-то странную фантсатмогорию из лица матери, братьев, и занесенным над ними орочим топором... Сержант, ковыляя мимо кроватей, то и дело поправлял одеяла у норовивших их сбросить сонных мальчишек. У постели Степочкина он задержался чуть больше чем у остальных, худая мальчишеская фигура была полностью скрыта под грубым армейским одеялом, лишь спорадическое дрожание выдавало её. «Бедный парень» - произнес сержант - «рано или поздно воспоминания уйдут из твоей души, не укрывайся с головой, от этого кошмары снятся ещё больше». Погладив остриженную детскую голову, он показал кулаком верхней кровати, где ребята постарше явно спать не собирались, затем с тяжелым кряхтением привстал и побрел на выход, предварительно выключив приглушенный ночной свет.

Начало тут

Пока графоманил продолжение рассказа про сынов полка имперской гвардии, поймал себя на мысли, что получаю от процесса сочинительства весьма специфическое, но удовольствие. Затем задумался, а кто из богов хаоса ответственен за творцов плохих рассказов? И пришел к выводу, что это Слаанеш. Раз Князь Удовольствий посылал ништяки бесталанным творцам из флотилии Фулгрима, то значит и мне перепадет))) Так, что пока у меня руки не превратились в письки, а на лбу не выросла сиська размера эдак четвертого или пятого вот вам ещё продолжение рассказа. (но не окончание, ибо это дело меня что-то приперло)

Чащевсего сержант повторял, что Имперскийгвардеец должен иметь максимум смекалки- «Средняя продолжительность жизни вбою у не обученогоо солдата на Кадиидесять минут, затем его ждет либопогребальный костер и ниша в оссуарии,где на его черепе останется толькопорядковый номер, либо он превратитсяв прах, который будут топтать представителигубительных сил. А солдату, которомукомандир всё-таки вбил самый минимумнавыков поведения в бою повезет больше.Вполне возможно он проживет как минимумминут на 15 больше. Но самое главное —это смекалка». Об этих словах Сержанта.Степочкин вспомнил, после того как еговосхищение неожиданной находкой немножкоулеглось, а солнце напомнило, что времямедленно приближается к вечернейпроверке. «Смекалка» - нараспев произнесСтепочкин, затем он ещё раз повторилэто слово, смакуя каждый звук на языке,словно от этого к нему в мозг придетозарение, как выбраться из этого оврага.Потом он ещё раз осмотрел всё вокруг,взгляд зацепился на дальний конецоврага, до этого он был скрыт под темнотой,будучи не освещенным солнцем. Теперьже оно ощутимо передвинулось и вовсюзаливало тот край оврага жарой и светом.«Эврика» - прошептал Степочкин, оказалось,что один из краев оврага ощутимо ниже,чем другие, и бурная работа мальчика повырыванию корней, обрушило кучи грунта,по сути осталось отколупать ещё немного,и дело в шляпе.

Выбравшись иззападни, Степочкин засунул шлем подкуртку, благо она была на несколькоразмеров больше, со стороны выгляделокак-будто его живот раздуло от неумеренногопитья и еды и опять помчался через поле,затем через лесок, к расположению полка.

Временныеказармы располагались на вычищеннойот леса, площадке в форме прямоугольника,на одной стороне теснились компактныеказармы, в которых проживал личныйсостав, с другой высились громадыангаров, заполненных различной техникой,там даже было с десяток «Леманн Руссов»,когда Степочкин с ребятами их обнаружили,они хотели было залезть в один, но потомпередумали, так как стоит ли тревожитьмашинных духов самого настоящего боевоготанка? Прошмыгнув боком мимо будки счасовым Степочкин пробежал к самомудальнему ангару, там он протиснулсячерез небольшую дырку и оказался в своейберлоге. Так он называл то относительнопустое пространство между законсервированной«Саламандрой» и стенкой ангара, в немон хранил часть своего нехитрого скарба,и в частности самую большую свою гордость— полную копию доспехов космодесантника,схему их изготовления он вырезал изфинального номера журнала «ПриключенияБореаля и Диомеда», правда там два лихихвойна Императора предлагали читателямработать с большими листами картона,но Степочкин поменял материал — в делопошли легкие железяки ангара. По опытномумнению товарищей, доспех был какнастоящий, не хватало только шлема. Сделать из металла Степочкин его немог, слишком тонкая работа, из бумаги —всё, что он беспорядочно налепливал изполковой документации 200 летней давности,благополучно разваливалось. А теперьу него есть самый настоящий шлемкосмодесантника, только жаль, что онтакой большой как то ведро в котороемальчик умывается в компании ребят.

Темвременем солнце окончательно закатилосьза горизонт, оставив примерно половинусвоего диска для последнего освещениянеба, кроваво-багровым отсветом, Степочкинполучше спрятал шлем и теперь побежалв расположение взвода. «Сыны полка» какназывался полностью сформированныйдетский взвод жил отдельно от общихказарм в небольшом помещении, почему-тоназываемое предбанником, в принципеэто было единственное отличие ипослабление детей, отличающее их отрядовых имперской гвардии, хотя Сержант,назначенный наблюдать за этим «детскимсадом» (так называл этот взвод полковник)давал своим подопечным больше свободноговремени, в результате чего по большейчасти они рыскали по расположению полка,тащили, что плохо лежит, играли ивеселились во всю катушку. Подбежав кдвери, Степочкин подставил бесхозныйдеревянный ящик и стал подсматриватьв глазок. Перед ним предстал ряддвухэтажных железных кроватей, троеего сверстников лежало, болтая ногамина верхних кроватях, а снизу шла активнаякарточная игра, четверо лысых затылковсклонилось перед такими же тремядержащими карты, судя по шуму стоявшемув помещении, игра подходила к логическомуконцу. Мальчик, стараясь совсем неслышно,отодвинул ящик, затем набрал в легкиевоздуха и что есть мочи гаркнул - «ДЕТСКИЙВЗВОД РРРРАААААВВВВВНЯЯЯЯЯЯСССССЬ!!!!!!!».

Ещёна каких-то 5 секунд шум усилился, потомже настала гробовая тишина. Степочкинстараясь попридержать момент испугатоварищей старался открывать дверьочень медленно — перед ним предсталасцена, стоящая во фрунт вся десятка, наразбросанных по полу картах. Тишинастояла ещё секунду, пока самыйкрайний из мальчишек громко не произнес- «Ну Степочкин, сейчас ты огребешь. Ловиего парни». В тот же миг, вся толпабросилась вслед за мальчиком. Степочкинымопять завладело то чувство, которое ониспытывал днем, убегая от Сержанта,петляя по коридорам от товарищей, онвопил больше от удовольствия, чем отстраха получить за свою шалость,завалившись при повороте, мальчишка, азатем его товарищи врезались в бредущегосержанта, смешавшись в хаотическуюкучу-малу. В таком качествеони прокатились чуть дальше, до тех порпока Сержантне вытащил их как котят, раздав каждомупо болезненному пинку, он выгнал их наплац, где уже стояли в построенииостальные взрослые взводы. Предстоялавечерняя проверка.

Вечерняяпроверка. Как учил их Сержант, это непросто ежедневная рутина, и полчасаубитого времени в строю, но это такжесакральный ритуал, во время которогопроисходит тесное, почти семейноеобщение с начальством. Да, что сначальством, сам Император, выбираетсяиз глубин варпа дабы прослушать докладо всем, что приключилось за день. А этотдень был последним вольным днем Степочкинана ближайшие два месяца, осознание того,что он крупно влип пришло только послетого, когда солнце зашло окончательноза землю, а доклады всёне прекращались. Затембыли расставлены посты и объявленыкоманды в ночное патрулирование, ноотбою так и не было, судя по всемуЛейтенант собирался ещё сообщить ещёчто-то. «В общем, из штаба полка завтраприбудет проверка. Зачем я не знаю. Новсем быть на изготовке. И детского взводаэто тоже касается. По казармам!» -скомандовал Лейтенант, и каждый взвод,друг за другом стал расходится ко сну...

Степочкинспал и ему снилось, что он космодесантник,на нем были зеленые доспехи, и символикаордена, которого он не знал, он сжималв руках гигантский молот и грозил им всторону «Валькирии» кружившей над нейсловно стервятник над добычей. От нееотделилась ракета и Степочкин, с дикимбасистым хохотом увернулся, прокричав- «цельтесь лучше, Лоргаровы ублюдки».Дальше сон падал в какую-то страннуюфантсатмогорию из лица матери, братьев,и занесенным над ними орочим топором...Сержант ковыляя мимо кроватей, то и делопоправлял одеяла у норовивших их сброситьсонных мальчишек. У постели Степочкинаон задержался чуть больше чем у остальных,худая мальчишеская фигура была полностьюскрыта под грубым армейским одеялом,лишь спорадическое дрожание выдавалоеё. «Бедный парень» - произнес сержант- «рано или поздно воспоминания уйдутиз твоей души, не укрывайся с головой,от этого кошмары снятся ещё больше».Погладив остриженнуюдетскую голову, он показалкулаком верхней кровати, где ребятапостарше явно спать не собирались, затемс тяжелым кряхтением привстал и побрелна выход, предварительно выключивприглушенный ночной свет.

Недавно вспомнив про вот эту картинку - http://joyreactor.cc/post/1188064 на которой изображен какой-то по странному нетипичный космодесантник, чьи физические данные явно оскорбляют Императора если ни как Бога, то явно как генного инженера со стажем, я представил маленькую группку веселящихся детей, одетых в перешитую под их возраст униформу имперской гвардии. Они смеялись и бегали вокруг самого маленького мальчика, одетого в самодельные фанерные доспехи и напялившего самый настоящий шлем космодесантника. В общем я вам тут немного награфоманил. В начале первая часть рассказа, а продолжение зависит от вашей реакции...

Степочкин представлял себя «кровавым вороном». В своем воображении он был почти 3-х метровым гигантом, и только маскировочные поля супер-брони космодесантника надежно скрывали его под высоким травяным покровом. Он лежал в засаде наблюдая за гадким чужеродным обрядом эльдарских ведьм. Роль этих остроухих отродий выполняло несколько высоких стройных деревьев, высаженных местными жителями почему-то в круг.
«Он твердыня моя» - прошептал мальчик, прислонив ко лбу суковатую палку, выполняющую в его воображении роль пиломеча - «и если паду в бездну, кто достанет меня как не он?» Затем он поцеловал значок акквилы, подаренный ему сержантом, и подпрыгнув что есть мочи помчался вперед с криком - «смерть ксеносам!». Перелетев, через верхушку самого маленького деревца, он начал наносить удары по каждому, сопровождая это звуковыми эффектами - «бах, бах, тра-тра-тра», изображая одновременно звуки пиломеча и то как эльдарские видящие падают словно колосья от его метких ударов. После того, как ни одного «живого» врага не осталась, он встал посередине круга, и опять прислонив ко лбу палку-пиломеч прошептал - «ибо Он защищает». Затем Степочкин собирался некоторое время постоять на коленях, и помолчать, ибо если верить сериалу про брата Бореаля и Диомеда, который он с сотоварищами смотрел перед сном так делают все космодесантники, но блаженные минуты тишины оборвал крик с другой стороны поля - «Степочкин! Ты где? А ну сейчас-же покажись! Я найду тебя, отхлещу тебя по заднице, затем когда она немного заживет ещё отхлещу, и так буду повторять до того момента, пока в твоей маленькой пустой голове, что-нибудь не начнет откладываться».
Крик исходил от прихрамывающей фигуры, выбравшейся из небольшого леска, что кончался как раз у заросшего поля. Мальчик вздрогнул, а затем пустился в быстрый панический бег. «Полуденная проверка» - пронеслось у него в голове - «больше всего сержант не любит, когда кто-нибудь не является на построение. Вот и кончилась моя маленькая грустная жизнь. Сержант точно отдаст меня шестеренкам, дабы они сделали из меня сервитора». На другом конце поля начинался овраг, а у оврага наперекор всяким природным законам росло массивное с раскидистой кроной дерево. План мальчика был прост, Сержант был старый и хромой, а Степочкин, хоть и маленький мальчик, но бегает очень быстро и как все маленькие мальчики, хорошо лазает по деревьям. Вряд-ли его воспитатель, которому со всеми варп-путешествиями минуло уже за сто лет, да и к тому-же с хромой ногой сможет добраться до него, если залезет на дерево. Пролетев расстояние до дерева, за считанную минуту, он словно проворное Джокаэро (он с ребятами видел одно, когда их полк отдали в поддержку самому настоящему инквизитору. Инквизитор был злой, и носил зеркальную маску, а джокаэро доброе, и пока никто не видел, ребята пользуясь навыками маскировки, которым их обучил сержант, таскали ему овощи и конфеты. Благодарное существо на прощание даже подарило им по лазганну особой конструкции — под маленьких детей. Хотя об этом в следующий раз), взобрался сначала на одну ветку затем на другую, и в итоге уселся на самой верхушке. Он даже успел подавить панику, и когда сержант наконец-то добрался до подножия дерева, Степочкин напустив на себя вид самоуверенности, сидел болтая ногами.
«Слезай стервец!» - полушепотом, ещё не отдышавшись крикнул Сержант - «слезай кому говорю!» Через некоторое время, немножко отойдя от бега, он уже развернул подробный рассказ с полный угроз и кар грозящих Степочкину за непослушание. Он пообещал не только скормить его тиранидам, также ему грозило быть проданным в рабство темным эльдарам, и даже быть отданным на воспитание какому-нибудь приблудному вааагу, если он появится в окрестностях планеты. В итоге, Сержант прибег к главной угрозе — вручить его маленькое тельце в механолапы шестеренок, чтобы они из такого непослушного мальчика сделали пускающего слюни сервитора. Но, даже такой аргумент не смог повлиять на Степочкина покинуть своё убежище. По лицу Сержанта пошли пятна, и Степочкин с ужасом увидел как он скинул с плеча старый лазганн, с которым никогда не расстается ни один ветеран имперской гвардии (сержант не был исключением), совершенно не целясь выстрелил в ощутимой близости от его ветки.
Раздался сильный треск, ветка стала наклонятся, затем окончательно оторвавшись, полетела вниз в овраг, цепляясь за мощные корни, выглядывающие из под обнаженной земли. Когда ветка сровнялась с самым большим корнем, Степочкин, что есть силы прыгнул успев зацепится за ближайший корень, с которого опять пришлось прыгать на другой. Однако, и этот корень его не выдержал, и вместе с отделившимся комком земли мальчик полетел на самое дно оврага. «Ха, влип да?» - Сержант торжествующе хихикнул - « не выберешься до вечерней проверки, жить тебе в нарядах вне очереди, 2 месяца». Затем, он перестал заслонять солнце и отправился назад к лагерю, а Степочкин остался лежать на дне оврага в раздумье, как без подручных средств ему выбраться из этой западни. Он стал шарить по земляным краям, дергать корни, ему нужен был всего-лишь один самый крепкий, по нему то он сможет выбраться на поверхность. Дергая, очередной корень, он почувствовал, что встал на что-то твердое, так как ноги перестали проваливаться в свежую землю. Этот корень также оказался слишком слабым, и подтянувшись на всего на полтора-метра, Степочкин опять завалился на комья, земли, однако в этот раз удар от соприкосновения с поверхностью не прошел безболезненно, что-то железное ткнулось ему в спину. Перевалившись на коленки, мальчик не выдержал и начал копать... От восхищенно-бещенного «Ох ни фига себе!!!» разлетелись птицы. В руках у Степочкина был потертый, грязный от грунта самый настоящий шлем космодесантника...

Хочу поделиться с Вами, дорогие поняши, одним фанфиком, который я прочитал недавно и честно говоря, все еще не могу избавиться от впечатлений. Фик короткий, но... Впрочем узнаете сами, если решитесь.

Называется он "The price you pay" в оригинале и "Цена верности" в переводе.

Ссылка на перевод фика: http://stories.everypony.ru/story/1756/
 

Как думаете, что бы произашло, если бы у Арториаса и Сиаран был сын?
Читайте фанфик, вот часть пролога:

- Нам нельзя его оставлять, Гвин не одобрит этого. Что же нам делать?
- Наверняка, есть способ сохранить ему жизнь...
Арториас поднял голову к небу, на котором светило яркое солнце. Но он знал, что это лишь иллюзия, поддерживаемая сыном Гвина.
- У меня есть одна идея, - сказал он.
- Скажи её мне, Арториас... - на лице Сиаран было отчётиливо видно беспокойство. Она сидела на каменной плитке Анор-Лондо. Ей шлем, который почти постоянно скрывает её голову, лежал рядом с ней, преломляя и частично отражая свет иллюзорного солнца. В руках Сиаран держала младенца, завёрнутого в какую-то ткань.
- Отдадим его Гвиндолину, попросим его, чтобы укрыл наше дитя пеленой из своих иллюзий.
- Ты думаешь, что он согласится? Думаешь, что он не выдаст нас своему отцу?
- Не выдаст, он будет рад скрыть нашего малыша от посторонних глаз... Я в этом уверен, я знаю!
Сиаран с одобрением кивнула головой.
- Значит, решено... Но мы ведь даже не дали ему имя...
- Назовём его Габриель, - Арториас опустил свой взгляд на Сиаран и ребёнка.
- Какое прекрасное имя, - Сиаран улыбнулась, по её щекам покатились кристально чистые слёзы, - Он будет носить это имя с гордостью!
Сиаран с ребёнком поднялась на ноги, одев свой шлем. Она, в сопровождении Аториаса отправилась к Гвиндолину, что бы передать ему на воспитание своего сына, которого отныне зовут Габриель.
Когда они пришли к склепу Тёмной Луны, то, опустившись на колени перед проходом, закрытым белым туманом, они стали просить. Они уже чувствовали, что Гвиндолин хочет выслушать их, и он выслушал. Нельзя сказать, что сын Гвина обрадовался этой просьбе, но он согласился оказать им помощь. Гвиндолин старался не показываться на глаза и принял малыша Габриеля прямо из рук Арториаса через белый туман. Это должно было стать последним разом, когда родители видят своё дитя. Арториас и Сиаран в очередной раз поблагодарили Гвиндолина и поспешили покинуть Анор-Лондо, что бы отправится на задание.

Если кого заинтересовало - полностью тут: http://ficbook.net/readfic/1661067

Как думаете, какой бы у них мог родиться сын?
Читайте фанфик, уже есть пролог, скоро будет первая глава =3
http://ficbook.net/readfic/1661067

Новый фанфик от ещё неизвестного автора Теория радужного взрыва, читайте и оценивайте. Можете постить на других сайтах, только указывайте автора.