Зная главную героиню, нам покажут суперспособность проматывать время вперед, используя большое количество бухла и наркоты. "И все-таки утром в пятницу я не просыпался. А просыпался утром уже в субботу..."
Все-таки они совершенно отмороженные были, пихая свастику на все подряд. Не удивлюсь, если во всяких приборах на каждой гаечке и шайбе они гравировали свастон.
"Старший ревизор Семеныч все изменил: он упразднил всякие штрафы и резервации. Он делал проще: он брал с безбилетника по грамму за километр. По всей России шоферня берет с "грачей" за километр по копейке, а Семеным брал в полтора раза дешевле: по грамму за километр. Если, например, ты едешь из Чузлинки в Усад, расстояние девяносто километров, ты наливаешь Семенычу девяносто грамм и дальше едешь совершенно спокойно, развалясь на лавочке, как негоциант...
Собственно говоря, на Петушинской ветке контролеров никто не боится, потому что все без билета. Если какой-нибудь отщепенец спьяну и купит билет, так ему, конечно, неудобно, когда идут контролеры: когда к нему подходят за билетом, он не смотрит ни на кого - ни на ревизора, ни на публику, как будто хочет провалиться сквозь землю. А ревизор рассматривает его билет как-то брезгливо, а на него самого глядит уничтожающе, как на гадину. А публика - публика смотрит на "зайца" большими, красивыми глазами, как бы говоря: глаза опусти, мудозвон! совесть заела! А в глаза ревизору глядят еще решительней: вот мы какие - и можешь ли ты осущить нас? Подходи к нам, Семеныч, мы тебя не обидим..."
"Старший ревизор Семеныч все изменил: он упразднил всякие штрафы и резервации. Он делал проще: он брал с безбилетника по грамму за километр. По всей России шоферня берет с "грачей" за километр по копейке, а Семеным брал в полтора раза дешевле: по грамму за километр. Если, например, ты едешь из Чузлинки в Усад, расстояние девяносто километров, ты наливаешь Семенычу девяносто грамм и дальше едешь совершенно спокойно, развалясь на лавочке, как негоциант...
Собственно говоря, на Петушинской ветке контролеров никто не боится, потому что все без билета. Если какой-нибудь отщепенец спьяну и купит билет, так ему, конечно, неудобно, когда идут контролеры: когда к нему подходят за билетом, он не смотрит ни на кого - ни на ревизора, ни на публику, как будто хочет провалиться сквозь землю. А ревизор рассматривает его билет как-то брезгливо, а на него самого глядит уничтожающе, как на гадину. А публика - публика смотрит на "зайца" большими, красивыми глазами, как бы говоря: глаза опусти, мудозвон! совесть заела! А в глаза ревизору глядят еще решительней: вот мы какие - и можешь ли ты осущить нас? Подходи к нам, Семеныч, мы тебя не обидим..."