Чувак, а ты хорош. Даже очень.

Не знаток, но, по-моему, вторая девушка из какого-то дико депрессивного хентая.

Ведьмак иногда подсаживался и болел, теперь поступил так же. Сложных правил этой типично краснолюдской игры он по-прежнему не мог уразуметь, но восхищался исключительно старательным исполнением карт и картинками фигур. В сравнении с теми, которыми пользовались люди, карты краснолюдов были истинным шедевром полиграфии. Геральт в который уже раз убеждался, что техника бородатого народца ушла далеко вперед не только в области горного промысла и металлургии. То, что в конкретной, карточной отрасли способности краснолюдов не обеспечили им монополии на рынке, объяснялось лишь тем, что у людей карты были не столь популярны, как кости, а наиболее активные представители человеческой расы менее всего обращали внимание на эстетику. Люди, за которыми ведьмаку довелось наблюдать не раз, как правило, резались в истрепанные, замусоленные картонки, настолько грязные, что прежде чем сделать ход, картежникам приходилось их с трудом отлеплять от пальцев. Фигуры были изображены так неряшливо, что отличить, например, даму от валета можно было лишь благодаря тому, что валет сидел на коне. Впрочем, конь больше напоминал покалеченного хорька.

Картинки на картах краснолюдов исключали подобные ошибки. Окоронованные короли, которых краснолюды именовали "выжниками", были явно королевских статей, дамы — или "бабы" по краснолюдской терминологии — грудасты и красивы, а вооруженные алебардами валеты — "нижники" — лихо усаты. Солнце пригревало, лес парил. Геральт болел. Основным принципом краснолюдского гвинта было что-то напоминающее торг на конском рынке — как интенсивностью, так и напряженностью голосов торгующихся. Затем пара, объявляющая самую высокую «цену», старалась получить как можно больше взяток, чему другая пара игроков всячески мешала. Игра протекала громко и шумно, а рядом с каждым игроком лежала толстая палка. Пользовались палками довольно редко, но хватались за них часто.

Ох уж этот Ксандер

Меня, помню, жутко стремал разворот с одноглазой псиной.

И давно мы говорим с копипастой?

Что-то я аж пасту вспомнил про гречневых:

Мы жуки-плавунцы или мужики российские ржаные гречневые? Али не выйдем на недоплачиваемые смены? За гроши совестью мужицкой приторговали? Да нет, я по глазам вашим мужицким вижу, что тут зарплатных нет.


Не та порода! Тут закал столетний, сибирскый, таежный. Тут кедром фонит по низам! Тут мужик свою реку, свои луга и свою соху стережет накрепко! Тут заради блага легкомысленного, заради кружев и счетов банковских бабьих никто не пошевелится даже! Тут иные мотивации, другие нравы произрастают!


Тут мужик единоначалие блюдет. Сами мы што - маленькие. Нас суховей по полям понесет, мы и затеряться можем. Нас начальник корнями крепит к земле, как вековой дуб корневище! С начальником мы любые ветра вытерпим. А от того и сами его блюдем - со своей стороны, со стылой.


Если увидаем мы, как начальнику нехорошо, так последнюю рубаху долой с торса - "носи, командир!" нам, мужикам, и кусок в горло не лезет, коли начальство нужда грызет! А кто супротив нашего начальника лезет, кто смуту разводит в тазу - того мы вот так - за шеяку - и к колодцу! Потому что смута выгодна юрким, вертлявым, сладковатым и мятеньким. Тем, кто как гадюка в постель лезет нашу. Кто мокрицею в кашу норовит с потолка упасть. Чуждо нам это! Не те сказки нам мать баила в колыбели! Иные песни мы в армии запевали!


Давай, ребята, подходи подписывать график! Завтра в две смены работаем, кашу в перерыве обеспечим, бачки прямо к цеху подвезут - сыты будем, а остальное что там, мужикам - переживем, заработаем, в махорку ссыпем, да в перерыве закурим!