Помню, читал. Для фанфика это было очень круто.

P

И в следующей жизни проблема все равно не решена.

А ведь он прав.

Вообще, самое веселое что есть в книге, это бомбежка Жили на состояние дел в сороковнике.

Толстые волосы Матье были обрезаны до дурацкой челки, которая держалась на переднем крае его черепа. Остальное было сбрито до щетинистого скальпа. Он казался спокойным и здоровым. Если что и удивило примарха в Матье то, это была его молодость. Разумеется, Жиллиман имел обширные материалы о тех, кто входил в список претендентов на роль военного священника, но его естественные предрассудки предполагали, что жрецы попадают в небольшое количество категорий: старик, безумец, распутник, фанатик или их любая восхитительная комбинация.


«Император отрицал Свою собственную божественность, - категорично заявил Жиллиман.
Священник пожал плечами. Жиллиман слишком много раз видел это выражение лица священника на ликах других святых людей. Это был взгляд слепой веры.
Если бы сам Император встал, подумал Жиллиман, и сошел с Его золотого трона, провозгласив: «Я не бог!», то в таком случае они сожгли бы Его как еретика.



-Если ваш отец обладает силой бога, разве это не делает Его таковым, считает Он себя таковым или нет?-сказал жрец.-Император защищает нас. Это видно в действиях Его святых, которые являются воплощением Его воли, и Легиона Проклятых, которые появляются в безнадёжной битве, и в Таро Императора, чьи предсказания ведут обычных людей изо дня в день.
Жиллиман снова вспомнил встречу с отцом. Он не любил вспоминать об этом. Казалось, будто воспоминание само выбралось наружу, нежели он вспомнил его сам. Существо в колыбели древних машин, питаемое отвратительной технологией. А затем золотой свет и боль...
Жиллиман сжал губы. Выражение было своего рода контролем. Боль была своего рода контролем. Он устал от того, что его использовали.
-Он не бог.
-Для меня Он бог. Для триллионов Он бог. Почему вы не принимаете правду?
-Для меня Он был отцом. "Отстранённым, невнимательным, бессердечным, манипулирующим отцом"-подумал он.-И повелителем. Я умер за него однажды. И сделаю это снова. Это не придаёт ему божественности.
Матье улыбнулся.
-Повелитель, Он теперь отец для всех нас. Разве ваш отец не говорил с вами о Его божественности, когда вы получили откровение?
Выражение лица примарха было точно рассчитано, чтобы показать достаточно гнева, чтобы заткнуть жреца и не более.
-Мои другие военные священники очень быстро учатся не задавать мне вопрос, что случилось в тронном зале, когда я вернулся на Терру,-предостерегающе сказал Жиллиман.-Считай это уроком. А теперь хватит теологических дебатов. Пришло время лишить противника преимущества на Эспандоре.
Жиллиман плавно обнажил меч отца. Матье охнул. Он видел Меч Императора несколько раз. Каждый раз он становился свидетелем чуда. Покинув ножны, меч вспыхнул пламенем.
Жиллимана не раздражал трепет жреца. В мече было заключено варп-мастерство огромной силы. Когда меч был снят с иссохших колен Императора и представлен ему капитан-генералом Адептус Кустодес, он каким-то образом полностью соответствовал примарху. Жиллиман нахмурился. Он пытался вспомнить какого роста был Император, но Его живой образ ускользал и не хотел быть виден. В каких-то воспоминаниях он был такого же роста, что и Жиллиман, в других - не выше обычного человека.
-Я чувствую Его присутствие!-произнёс Матье. Безумными глазами он уставился на мерцающие тени, созданные огнём, будто увидел самого Императора, смотрящего на него.-Он вокруг нас, прямо здесь! Я чувствую Его силу!
Жиллиман посмотрел на мерцающее лезвие меча. Когда он держал его, то тоже чувствовал присутствие Императора. Существовали места в прошлом, которые сохранили эхо силы Императора после его посещения. Этот меч принадлежал его отцу, клинок, который сразил Хоруса и закончил раздор Ереси, ну или по крайней мере все так думали в своё время.
Он задумчиво взвесил оружие. Пламя танцевало в его глазах. То, как оно горело, было вопросом варпа, не науки, несмотря на все механические приспособления на клинке и рукояти. Его отец преуспел и в том, и в другом больше любого другого. Меч сопротивлялся попыткам Жиллимана изучить его природу, и он не отдал бы его никому другому для изучения.
За подобное искусство Магнус был осуждён. Ответ на предупреждение, сделанное с благими намерениями, создал ещё одного ужасного врага. Ещё один просчёт его отца - только человек может совершить столько ошибок.
"Он не бог".
С другой стороны ни один человек не преуспел в столь многом.
"Если человек обладает силой бога, разве это не делает его богом?"-спросил сам себя Жиллиман. "Это то, во что верит Матье. Теоретически, есть вероятность того, что он прав. Я не застрахован от ошибок".
***
Личным мечом Императора Жиллиман отгонял губительное влияние Хаоса. Он не мог отрицать его эффективности. Ему бы не удалось победить врагов, подобных демонам, без этого оружия.
"Богоподобный"-подумал он.
Матье упал на колени.
-Хвала Ему!-прошептал он. Слёзы потекли по его лицу.
-Ты ещё жив?-произнёс Жиллиман с лёгким удивлением.
-Император защищает! Император защищает!-завопил Матье, отчасти впадая в религиозную лихорадку.-Пока вы сражались, и другие умирали, я остался невредим! Хвала Ему! Хвала Ему! Император коснулся этого места!
Жиллиман пожал плечами. Бой был окончен. Он устал. Пустота внутри него, казалось, стала ещё больше после битвы с демоном. Его сердца натужно работали, а шрам чесался.
-В нём осталась сила, даже сейчас.
-Я чувствую Его любовь к человечеству,-произнёс Матье.-Я чувствую её вокруг меня!-он запнулся в собственном восторге.-Скажите мне, о лорд регент, честно - Император любит нас? Не говорите, что я ошибаюсь!
"Император не любит отдельных людей"-подумал Жиллиман. "Он не мог позволить себе привязанности - это откровенная практика для невозможной задачи, с которой столкнулся Повелитель человечества. Он не любил своих сыновей, Он не любил людей, но Он любил человечество. Я с трудом могу простить его. Неужели его решение должно было быть построено на лжи? Лжи, которая строилась на другой лжи?"
Вопрос Матье ещё глубже затянул Жиллимана в меланхолию. Больше всего на свете он ещё раз хотел поговорить со своим приёмным отцом Конором. Он был благородной душой, тот, кому можно было доверять. Настоящий отец.
"Если бы ты не умер перед прибытием Императора в Ультрамар, покинул бы я тебя так быстро, как мои братья покинули свои приёмные семьи?"-спросил он самого себя.
Он знал ответ на этот вопрос и стыдился этого. Никто не был застрахован от последствий такой власти, говорил он себе, но это не делало правду более приятной.
Он понимал. Он знал, чего хочет достичь его отец и почему. Сталкиваясь с демонами, он раз за разом убеждался в этом. Зная, что противостояло человечеству, он начал видеть пользу лжи. Мог ли Жиллиман честно сказать, что любит всех тех, кто называл себя его сыновьями? Он едва знал их, особенно сейчас - кощунственные орды Коула в частности. Они тоже были средствами достижения цели. Он и его "отец" разделяли эту общую черту. Мантия правителя была тяжела и изменяла человека, носящего её.
"Я никогда не хотел быть тираном"-подумал примарх. "Возможно отец тоже не хотел им быть. У истории есть роли для каждого из нас, от которых не отказаться. Мы всего лишь фигуры на доске бесконечности".
-Повелитель,-произнёс Матье, когда примарх замолчал.-Пожалуйста, скажите, Император любит нас?
"Мы гораздо больше похожи на тебя, чем ты задумывал"-подумал Жиллиман. "Ты вложил в нас слишком много от себя. Не понимая этого, в собственном высокомерии, ты на самом деле сделал себя отцом. Мы - твои дети, во всех отношениях.Понимал ли ты это?"
-Повелитель?-спросил Матье.
-Император любит нас всех,-солгал Робаут Жиллиман.


Хвала Омниссии за Доспех Судьбы!-объявил техножрец.-Славься Император за Его мудрость! Славься движущая сила за активацию щита примарха!
Жиллиман поморщился от рвения техножреца. У него не было времени на религию.
"Ну по крайней мере они не поют"-подумал Жиллиман. Он должен был это остановить.

Если что, то вот один гримдарковый рассказ с одним из этих титанов.
http://forums.warforge.ru/index.php?showtopic=233323

"В теории", - подумал он, - "Император - бог, отрицавший свою божественность, чтобы защитить человечество. На практике он - бог."
"Или" - продолжил спор сам с собой Жиллиман, - "в теории Император не был богом, но стал им. На практике он - бог."
Он гневно отбросил эту мысль. Подобные теории приходили в его голову столько раз, что уже успели утомить, но разум не прекращал приводить опровержения его собственным убеждениям.
"В теории Император всегда был богом, но не осознавал этого. На практике он - бог."
"Нет", - подумал Жиллман.
"В теории Император стал богом, чтобы защитить человечество. На практике он - бог".
"Он не бог", - вновь мысленно повторил примарх.
"В теории" - мысленно дал волю своему гневу Жиллман, направив его на сомнения разума, - "Император никогда не был богом, отрицал, что он - бог, и был ошибочно провозглашён таковым людьми, принявшими его силу за божественность. На практике Император никакой не бог".
- Он не бог, - вслух произнёс примарх. Сама мысль была невыносима. Столь холодное и бездушное существо недостойно поклонения.
Тогда почему сомнения преследуют его?

Отрывок о встречи импи и жили, отсюда
https://vk.com/warhammer_art_of_war?w=wall-27030589_161959
Холод. Это было определяющим ощущением его встречи с Императором. Бесконечный, ужасающий холод.
Он с ужасом подошёл ко встрече, опасаясь того, что он может обнаружить. Что если его отец был мёртв? А вдруг он сошёл с ума? Смогут ли они вообще поговорить? Когда он вошёл в тронный зал и подошёл к золотому трону, он сделал это так же, как на похоронах его приёмного отца Конора, желая, чтобы всё было правильно, погрузившись в определённую степень скорби. Между восхождением Императора на трон и смертью Жиллимана, Император ни с кем не говорил. "Как что-то могло сохраниться в течение десяти тысяч лет" - подумал он. На троне сидел высохший труп, окружённый стонущими механизмами, Его меч лежал у него на коленях. Печаль захлестнула его. От жертвы, необходимой для поддержания жизни Императора, примарха тошнило. Если Он был жив. Он выглядел мёртвым. Жиллиман не питал никаких иллюзий.
Но Он заговорил.
Словами из света и огня Император поговорил с Его вернувшимся примархом, последним из Его лучших творений.
Творений. Не сыновей.
Живой Император был хитрым существом, таким же искусным в сокрытии своих мыслей, как и в прочтении чужих. То, что осталось от него, было запредельно могущественным, но Ему не хватало тонкости, которой Он обладал, когда ходил среди людей. Говорить с Императором было всё равно что разговаривать со звездой. Слова Императора обжигали его.
Но больнее всего ранило то, что не было сказано.
Император приветствовал Жиллимана не как отец встречает сына, но как ремесленник, обнаруживший свой любимый давно утерянный инструмент. Он вёл себя словно заключённый в железной клетке, которому передали напильник.
Жиллиман не питал никаких иллюзий. Он не был тем, кто принёс напильник. Он и был этим напильником.
Пока Император ходил среди живых, он скрывал свои манипуляции в любви. Он позволил примархам называть Его отцом. Он позволил им называть себя Его сыновьями. Сам Он редко произносил эти слова, как теперь вспоминал Жиллиман, но когда Он их произносил, Он делал это не искренне. Потревоженная полной мощью воли Императора, нескрываемой плотью, пелена спала с глаз Жиллимана.
Император позволил им любить Его и поверить в то, что Он любит их в ответ. Но он не любил их. Его примархи были оружием, вот и всё.
Хотя Его силы были огромны, возможно даже больше, чем до восхождения, человечность Императора практически исчезла. Он больше не мог скрывать свои мысли за человеческим лицом. Свет Императора был ослепляющим, всеохватывающим, но наконец - наконец - Жиллиман увидел полную картину. Существо, которое он считал отцом, больше ничего не могло скрыть от него.
Император не любил своих сыновей. Они были вещами. Жиллиман и все его братья были не более чем средствами достижения цели.

Не, там именно в качестве пролога освящается момент того как Фулгрим заточкой пырнул Жилю, что тот в стазис прилегает.

И ее наверняка там заминусовали.