Атомная осень
Он шел уже третьи сутки. Вода была на исходе. Патроны кончались. Привкус крови во рту уже не тревожил. Понимал, что жажда может убить его раньше. Или лес. Этот нелепый лилово-синий лес, который по его расчетам должен был кончиться еще вчера. Но никак не заканчивался.
Ночью какие-то мелкие мохнатые твари с огромными глазами пытались отобрать автомат. Накинулись скопом сразу отовсюду, целая куча, повисли на шее, руках, как свора играющих ребятишек, цеплялись за ноги. Как ни странно, не пытались причинить ему вред, просто тащили оружие из рук, причем в абсолютной тишине, не издавая ни единого звука. Четырехпалые лапы мягкие, без единого признака когтей, рты беззубые. И как только они питаются. Пытался отбиваться, бодался, кусал. Бесполезно. Пришлось потратить несколько драгоценных патронов и дать очередь вверх. Звуки выстрелов разогнали непонятную мелочь. Долго успокаивал нервы.
Лучше бы пытались убить. Неизвестность пугает сильнее смертельной опасности.
Он уже ничего не понимал в этом мире. Раньше было просто. Был дом. Была работа. Был он. А теперь? Что стало с миром, который он знал? В котором рос, мечтал, взрослел, любил и ненавидел, терял и находил. Все ушло в одночасье. Мир изменился. Разом.
Много выдвигалось теорий о том, как и почему это произошло. Многие винили ядерную войну, затеянную сверхдержавами. Другие же в этом хаосе подозревали каких-то инопланетян, которых никто не видел. Третьи находили причины еще черт знает где. Ответа так и не нашли. А теперь это уже и не важно. Человеческая цивилизация угасает, догорают последние ее очаги, уступая место новому миру. Но вот, будет ли он лучше?
Наверное, есть какая-то черта. Предел натяжения, при котором мир еще способен держаться в рамках реальности. А за чертой наступает хаос. Так и случилось. Ядерная война была последней каплей. Последней ступенькой в никуда.
После сброса первых ракет отовсюду стали поступать странные сообщения. Птеродактили над Эмпайер Стейт. В Квинстаун причаливает Титаник с пассажирами на борту. Японцы видят выходящую из моря Годзиллу. Эти только первые отголоски надвигающейся катастрофы вначале пытались принимать за бред сумасшедших, фантазии, галлюцинации и тому подобное ссылаясь на панику, царившую тогда в умах людей. И успешно игнорировали, пока это оставалось возможным.
На утро дня Большой катастрофы не досчитались Южной Америки. Континент исчез с лица Земли. За одну ночь, безо всяких следов. Оставив на своем месте лишь океан. События следующих дней трудно описывать. Города пропадали и появлялись в других абсолютно неожиданных местах. Сахара пришла в движение и в течении недели перетекала из одной части Африки в другую. Всю Землю охватил дикий хаос. Ты засыпал в одном мире. И просыпался в другом.
Теперь жалкие останки человеческих поселений медленно кочуют по этому странному миру, который им не принадлежит.
Всего три дня назад он жил в одном из них. Пытался жить. Пытался еще сохранить те крохи разума, что оставались, как он надеялся, у него в мозгу. Или же он давно лежит привязанный к больничной койке, пуская слюну, а это всего-навсего его больные фантазии.
Всего три дня назад он засыпал в палатке, готовясь назавтра выступить со всеми на юг, в надежде спастись от приближающихся с севера холодов. Была осень. Кончались припасы. А зима в этом новом мире не сулила ничего хорошего. Они собирались выйти к реке через лес, который тогда еще был зеленым, и сплавиться вниз по течению на сохранившихся, как они надеялись, лодках. Крохотный шанс выжить. Маленькая надежда на спасение.
В поселок прибывали люди. По двое-трое. Кто сумел спастись после катастрофы. Подступающие холода гнали всех на юг. Продуктов не хватало. Голодные, обозленные поселенцы с каждым днем становились все мрачнее. В ту ночь перед походом случилось страшное.
Он проснулся от криков. Кричали от боли. На стенках палатки, в которой он спал, играли зарницы пламени. Поселок горел. Схватив автомат и сумку с припасами, он выскочил наружу.
Вокруг все горело. Мелькали фигуры в огне. Мимо с криками пробежала женщина. У нее горели волосы. Он дернулся было следом, но замер на месте. Он увидел.
Увидел, как в центре, окруженные огнем, дрались люди. Жители поселка, мужчины и женщины, избивали друг друга руками, рвали волосы, пытались выколоть глаза, кусались. Ведомые животным инстинктом рвать, вцепиться в горло противнику. Кто-то раненый ползал по земле и выл, другие фигуры лежали неподвижно. Разум тоже покидал человека. Может быть, в поисках нового пристанища.
У него в глазах застыл страх. Не страх смерти. А страх стать таким же безумцем как и все вокруг, броситься убивать или быть убитым. И он бросился бежать. Спасаясь от страха. Спасаясь от безумия.
Через полчаса и нескольких километров, когда уже не было сил бежать, он обнаружил себя в глубине леса. Все еще знакомого, зеленого с желтой проседью листьев. Тогда он сел на траву и заплакал. Плакал, утирая руками слезы, вздрагивая и не в силах остановиться. Почему его пощадили и не забрали разум? Кто там наверху решал, кому стать безумцем, а кому умирать в муках? Кто и зачем оставил его смотреть, как умирает мир? Он плакал от бессилия и злобы на тех, кто уготовил ему такую участь. К утру он забылся в беспокойном сне.
А наутро проснулся в лиловом лесу.
Лиловая кора, сине-лиловые листья, пожухлая фиолетовая трава. Этот новый лес, успевший сменить окрас за ночь, вгонял в уныние. Давил всей своей невероятностью, невозможностью. Всем своим видом говорил: ты здесь чужой.
Первый день он прошагал, стараясь сохранить спокойствие. Получалось плохо. На каждый шорох, вздох чудного леса вскидывал оружие. Что-то непонятное все время мелькало в ветвях, позади то и дело слышался топот, но как он ни старался, как ни вертел головой, ничего подозрительного заметить не удавалось. Если не брать в расчет окружающие цвета.
К вечеру набрел на кусты малины. Самой обычной малины. Только синего цвета и размером с яблоко. Сами же кусты были в рост человека.
В кустах что-то ворочалось. Что-то огромное и мохнатое шумно сопело и трещало в зарослях. Он наверное обрадовался бы обычному лесному медведю, даже соберись тот им закусить, но то, что ворочалось в кустах, отнюдь не являлось медведем. Странное существо, ростом с автобус, покрытое сплошным серо-зеленым мехом, стоя на одной конечности-колонне, другой загребало малину и отправляла в огромный, лишенный зубов рот, занимавший всю переднюю часть круглого туловища. Причем никаких других органов на «лице» и вообще где-либо на теле существа видно не было. Этакий шар на ногах.
Он замер перед чудищем с трудом подавив желание пуститься наутек. И медленно, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимание – кто его знает, чем оно там видит или слышит – стал его обходить, держа автомат наготове. Обойдя – благо заросли оказались небольшими – он уже собирался дать деру, как вдруг увидел, что существо замерло. Чувствуя, как мурашки ползут по спине, он медленно поднял автомат и поймал в прицел широкую спину гротескного чудовища.
На зеленой спине во всю ширь открылся гигантский глаз с огромным лиловым зрачком.
Очнулся он задыхающимся, лежа на земле. Сколько пробежал сквозь чащобу, не разбирая дороги, он не знал. Не мог остановиться, дикий иррациональный страх гнал его вперед, и он бежал до тех пор, пока не свалился от усталости. В ушах все еще стоял трубный крик чудовища, когда автомат выстрелил. Он что-то кричал сам, зажимая курок, пуская очередь за очередью, пока не расстрелял половину магазина, только тогда бросился бежать, а следом слышал жалобные завывания умирающего монстра.
Лежал еще долго на фиолетовой траве, временами проваливаясь в беспамятство. Так наступил второй день.
Как ни странно, он умудрился не растерять по дороге рюкзак с запасами и оружие. Все было рядом, когда он наконец пришел в себя и нашел силы двигаться дальше. Оказалось, что и не сильно-то отклонился от нужного направления. Только вот лес все не хотел заканчиваться.
Второй день прошел без происшествий. Все тот же сине-лиловый лес. Успел свыкнуться с местным однообразием цветов и поэтому ночную встречу с мохнатой мелочью, которая пыталась отнять у него оружие, он перенес более или менее стойко. По крайней мере, сумел воздержаться от беспорядочной пальбы.
На третий день он встретил человека.
Это была девочка лет шести в легком белом платьице и на фоне лиловых зарослей смотрелась абсолютно нелепо. Она вышла из за кустов, так что он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Рефлексы сработали сами, он вскинул автомат, поймал в прицел милое личико, и отпускать оружие не спешил. С ним снова пытались сыграть злую шутку.
- Как... Кто... Ты откуда?.. – пробормотал он, пытаясь сохранить самообладание. Детей он не видел давно. После Катастрофы их осталось совсем мало, но и оставшиеся стали пропадать непонятно куда из поселений. Последний ребенок пропал из его поселка месяца два назад.
- Что ты тут делаешь?.. – хриплый голос выдавал волнение.
- Я от своих отстала, - зеленые глаза девочки смотрели немного с грустью, но ни капельки страха в них не было.
- От своих?! – чуть не сорвался он на крик, сжимая ствол крепче, - сколько вас тут?!
- Я тут с братьями и сестрами. Мы на юг шли. Я отстала.
Рассудок твердил, не верь тому, что видишь, это обман. Чувства же говорили иное. Что перед ним девочка. Маленькая. Потерянная. Беззащитная.
Поверив чувствам, он медленно опустил ствол. Но руку с курка убрать не решился.
- Как тебя зовут?
- Алька. А тебя?
Смелая девочка. Совсем ничего не боится. Интересно, откуда она взялась.
- Меня Тимом зовут. Я тоже на юг. Идем, догоним твоих братьев.
Алька подошла, взяла его за руку. Этого он не ожидал и чуть снова не схватился за автомат. Но теплая детская ладонь привела его в чувство. И он решил, что сделает все, чтобы вернуть ее незадачливым братьям.
К вечеру они вышли из леса.
Он ожидал увидеть лиловую равнину, и уже успел отвыкнуть от зеленого и желтого цветов. И резкий переход в нормальные цвета растительности сбил его с толку. Но равнина была чудесна. Солнце медленно клонилось к закату, заставляя реку полыхать в ее лучах. Все в округе будто светилось внутренним светом, желто-зеленая трава – какой оказывается приятный оттенок – покрывала равнину до самого побережья. Ветер гулял по ней, в этом раздолье, подгоняя неторопливые воды могучей реки.
Где-то посередине, между лесом и рекой, до которой оставалось совсем немного, брела толпа ребятишек.
- Ну, вот мы и догнали твоих, - улыбнулся он, и закричал вслед детям, - эхееееей!..
Его крик унесся к воде. Шедшие дети обернулись.
- А где взрослые? Почему вы одни? – спросил он Альку.
- Мы не одни. Нам сказали идти на юг. Там мы сможем выжить. Там нас встретят.
Наивный ребенок. Кто мог их так просто оставить на произвол судьбы. Как они вообще прошли через лес.
- Как вы прошли лес? Там же чудища всякие бродят! – они разговаривали на ходу. Толпа их терпеливо ждала впереди. Кто-то двинулся навстречу.
- Чудища? – вскинула удивленные глаза девочка. – Мы не видели чудищь.
- Я встретил одного. Огромный такой, две ноги. И глаз на спине.
От воспоминаний о глазе его замутило.
- Так это же Ло!
- Какой еще Ло?! – от такого ответа он даже остановился.
- Это Ло! Он доообрый. – с достоинством произнесла Алька, будто представляя ему любимого щенка.
- Я его застрелил! – не выдержал он, в конец растерявшись.
Дети, два мальчика, отделившиеся от толпы, приближались.
- Нет, ты его обидел. Он мне жаловался потом. Он же хотел просто поздороваться. – насупила губы Алька.
Жаловался?! Поздороваться?! Бред. Просто бред маленького ребенка с больной фантазией.
- А те, мохнатые… - начал он.
-Пушистики! – с радостью откликнулась Алька. - Они хотели забрать у тебя ружье, чтобы больше никого не обидел.
Бред. Бред. Бред. Сказать три раза, станет легче. Он сел на траву. Лиловый лес. Девочка в белом платье. Пушистики. Ло. Он явно перегрелся на солнце. Или давно уже сошел с ума и это ему все кажется. Самое простое объяснение. Так и есть.
Мальчишки подошли. Один, старший, на вид лет пятнадцати. Другой пониже ростом, явно младше. Оба белокурые и загорелые. Давно идут наверное.
Алька подошла к старшему и молча встала рядом, взяв его за руку.
- Лен, - произнес старший.
- Что? – не понял он.
- Меня зовут Лен. Спасибо, что помогли сестре. Хотя этого и не требовалось.
Мальчишка. С виду. А говорит как взрослый. Твердо. Осмысленно. Правильно строит фразы. Нет, тут явно что-то не чисто. Он сидел на траве, обхватив голову руками, и пытался привести мысли в порядок. Дети пропали. Теперь они находятся в лесу, живые и невредимые. Какое этому может быть объяснение? Кто-то помог? Сами они вряд ли бы смогли продержаться столько времени.
- Нам пора, - сказал Лен. - Мы торопимся. На реке есть лодка, мы видели.
Это его повторяющееся «мы» слегка раздражало.
- Кто вы такие? – произнес он севшим голосом.
- Мы дети. Только уже не ваши.
- А чьи?
- Их.
Замечательный ответ. Именно его он и ждал. Ну конечно, а чьи же еще раз не их?! Бред…
Поднялся он с трудом.
- Ладно. Идем. Не бросать же вас одних, – выдавил из себя.
-В этом нет необходимости. Нас встретят. О нас позаботятся.
- Кто?! Кто позаботится?!
- Они.
Ах, да. Как же он забыл. Конечно, раз они их дети, то они и позаботятся. Все вполне логично. Все укладывается в рамки нового логичного мира. Только логика эта теперь чужая. Их. А кого их?
-Так… - произнес он, - так…
Он что-то собирался сказать. Но мысль так и не оформилась в слова. Потому что он услышал крик. И обернулся.
Из леса выбегали люди. Человек пятнадцать, не меньше. Все они дико кричали, размахивали руками, падали, соскакивали и снова падали. Это бежали уже не люди. Животные. Обычные двуногие животные. Тот, кто наверху, продолжал забирать разум у хомо сапиенс. Видимо, уже навсегда.
Он обернулся на детей. Они стояли тесной кучкой, мальчики и девочки, взявшись за руки и без тени страха смотря на приближающуюся разъяренную толпу. Тогда он понял. Их воспитают. О них позаботятся. Для нового мира. Они станут другими. И есть шанс, что у них, да-да, у них все получится. То, что не получилось у нас. Надо только дать им этот шанс.
- В лодку! – закричал он, перехватывая автомат. – Скорее!
Лен понял, что-то коротко сказал детям, и они взявшись за руки по двое, мальчик-девочка, побежали к берегу. Лен, убегая, обернулся:
- Спасибо!
- Не за что. – произнес он сквозь зубы, вскидывая оружие и ловя в прицел ближайшую бегущую фигуру. – Нам не за что…
Он шел уже третьи сутки. Вода была на исходе. Патроны кончались. Привкус крови во рту уже не тревожил. Понимал, что жажда может убить его раньше. Или лес. Этот нелепый лилово-синий лес, который по его расчетам должен был кончиться еще вчера. Но никак не заканчивался.
Ночью какие-то мелкие мохнатые твари с огромными глазами пытались отобрать автомат. Накинулись скопом сразу отовсюду, целая куча, повисли на шее, руках, как свора играющих ребятишек, цеплялись за ноги. Как ни странно, не пытались причинить ему вред, просто тащили оружие из рук, причем в абсолютной тишине, не издавая ни единого звука. Четырехпалые лапы мягкие, без единого признака когтей, рты беззубые. И как только они питаются. Пытался отбиваться, бодался, кусал. Бесполезно. Пришлось потратить несколько драгоценных патронов и дать очередь вверх. Звуки выстрелов разогнали непонятную мелочь. Долго успокаивал нервы.
Лучше бы пытались убить. Неизвестность пугает сильнее смертельной опасности.
Он уже ничего не понимал в этом мире. Раньше было просто. Был дом. Была работа. Был он. А теперь? Что стало с миром, который он знал? В котором рос, мечтал, взрослел, любил и ненавидел, терял и находил. Все ушло в одночасье. Мир изменился. Разом.
Много выдвигалось теорий о том, как и почему это произошло. Многие винили ядерную войну, затеянную сверхдержавами. Другие же в этом хаосе подозревали каких-то инопланетян, которых никто не видел. Третьи находили причины еще черт знает где. Ответа так и не нашли. А теперь это уже и не важно. Человеческая цивилизация угасает, догорают последние ее очаги, уступая место новому миру. Но вот, будет ли он лучше?
Наверное, есть какая-то черта. Предел натяжения, при котором мир еще способен держаться в рамках реальности. А за чертой наступает хаос. Так и случилось. Ядерная война была последней каплей. Последней ступенькой в никуда.
После сброса первых ракет отовсюду стали поступать странные сообщения. Птеродактили над Эмпайер Стейт. В Квинстаун причаливает Титаник с пассажирами на борту. Японцы видят выходящую из моря Годзиллу. Эти только первые отголоски надвигающейся катастрофы вначале пытались принимать за бред сумасшедших, фантазии, галлюцинации и тому подобное ссылаясь на панику, царившую тогда в умах людей. И успешно игнорировали, пока это оставалось возможным.
На утро дня Большой катастрофы не досчитались Южной Америки. Континент исчез с лица Земли. За одну ночь, безо всяких следов. Оставив на своем месте лишь океан. События следующих дней трудно описывать. Города пропадали и появлялись в других абсолютно неожиданных местах. Сахара пришла в движение и в течении недели перетекала из одной части Африки в другую. Всю Землю охватил дикий хаос. Ты засыпал в одном мире. И просыпался в другом.
Теперь жалкие останки человеческих поселений медленно кочуют по этому странному миру, который им не принадлежит.
Всего три дня назад он жил в одном из них. Пытался жить. Пытался еще сохранить те крохи разума, что оставались, как он надеялся, у него в мозгу. Или же он давно лежит привязанный к больничной койке, пуская слюну, а это всего-навсего его больные фантазии.
Всего три дня назад он засыпал в палатке, готовясь назавтра выступить со всеми на юг, в надежде спастись от приближающихся с севера холодов. Была осень. Кончались припасы. А зима в этом новом мире не сулила ничего хорошего. Они собирались выйти к реке через лес, который тогда еще был зеленым, и сплавиться вниз по течению на сохранившихся, как они надеялись, лодках. Крохотный шанс выжить. Маленькая надежда на спасение.
В поселок прибывали люди. По двое-трое. Кто сумел спастись после катастрофы. Подступающие холода гнали всех на юг. Продуктов не хватало. Голодные, обозленные поселенцы с каждым днем становились все мрачнее. В ту ночь перед походом случилось страшное.
Он проснулся от криков. Кричали от боли. На стенках палатки, в которой он спал, играли зарницы пламени. Поселок горел. Схватив автомат и сумку с припасами, он выскочил наружу.
Вокруг все горело. Мелькали фигуры в огне. Мимо с криками пробежала женщина. У нее горели волосы. Он дернулся было следом, но замер на месте. Он увидел.
Увидел, как в центре, окруженные огнем, дрались люди. Жители поселка, мужчины и женщины, избивали друг друга руками, рвали волосы, пытались выколоть глаза, кусались. Ведомые животным инстинктом рвать, вцепиться в горло противнику. Кто-то раненый ползал по земле и выл, другие фигуры лежали неподвижно. Разум тоже покидал человека. Может быть, в поисках нового пристанища.
У него в глазах застыл страх. Не страх смерти. А страх стать таким же безумцем как и все вокруг, броситься убивать или быть убитым. И он бросился бежать. Спасаясь от страха. Спасаясь от безумия.
Через полчаса и нескольких километров, когда уже не было сил бежать, он обнаружил себя в глубине леса. Все еще знакомого, зеленого с желтой проседью листьев. Тогда он сел на траву и заплакал. Плакал, утирая руками слезы, вздрагивая и не в силах остановиться. Почему его пощадили и не забрали разум? Кто там наверху решал, кому стать безумцем, а кому умирать в муках? Кто и зачем оставил его смотреть, как умирает мир? Он плакал от бессилия и злобы на тех, кто уготовил ему такую участь. К утру он забылся в беспокойном сне.
А наутро проснулся в лиловом лесу.
Лиловая кора, сине-лиловые листья, пожухлая фиолетовая трава. Этот новый лес, успевший сменить окрас за ночь, вгонял в уныние. Давил всей своей невероятностью, невозможностью. Всем своим видом говорил: ты здесь чужой.
Первый день он прошагал, стараясь сохранить спокойствие. Получалось плохо. На каждый шорох, вздох чудного леса вскидывал оружие. Что-то непонятное все время мелькало в ветвях, позади то и дело слышался топот, но как он ни старался, как ни вертел головой, ничего подозрительного заметить не удавалось. Если не брать в расчет окружающие цвета.
К вечеру набрел на кусты малины. Самой обычной малины. Только синего цвета и размером с яблоко. Сами же кусты были в рост человека.
В кустах что-то ворочалось. Что-то огромное и мохнатое шумно сопело и трещало в зарослях. Он наверное обрадовался бы обычному лесному медведю, даже соберись тот им закусить, но то, что ворочалось в кустах, отнюдь не являлось медведем. Странное существо, ростом с автобус, покрытое сплошным серо-зеленым мехом, стоя на одной конечности-колонне, другой загребало малину и отправляла в огромный, лишенный зубов рот, занимавший всю переднюю часть круглого туловища. Причем никаких других органов на «лице» и вообще где-либо на теле существа видно не было. Этакий шар на ногах.
Он замер перед чудищем с трудом подавив желание пуститься наутек. И медленно, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимание – кто его знает, чем оно там видит или слышит – стал его обходить, держа автомат наготове. Обойдя – благо заросли оказались небольшими – он уже собирался дать деру, как вдруг увидел, что существо замерло. Чувствуя, как мурашки ползут по спине, он медленно поднял автомат и поймал в прицел широкую спину гротескного чудовища.
На зеленой спине во всю ширь открылся гигантский глаз с огромным лиловым зрачком.
Очнулся он задыхающимся, лежа на земле. Сколько пробежал сквозь чащобу, не разбирая дороги, он не знал. Не мог остановиться, дикий иррациональный страх гнал его вперед, и он бежал до тех пор, пока не свалился от усталости. В ушах все еще стоял трубный крик чудовища, когда автомат выстрелил. Он что-то кричал сам, зажимая курок, пуская очередь за очередью, пока не расстрелял половину магазина, только тогда бросился бежать, а следом слышал жалобные завывания умирающего монстра.
Лежал еще долго на фиолетовой траве, временами проваливаясь в беспамятство. Так наступил второй день.
Как ни странно, он умудрился не растерять по дороге рюкзак с запасами и оружие. Все было рядом, когда он наконец пришел в себя и нашел силы двигаться дальше. Оказалось, что и не сильно-то отклонился от нужного направления. Только вот лес все не хотел заканчиваться.
Второй день прошел без происшествий. Все тот же сине-лиловый лес. Успел свыкнуться с местным однообразием цветов и поэтому ночную встречу с мохнатой мелочью, которая пыталась отнять у него оружие, он перенес более или менее стойко. По крайней мере, сумел воздержаться от беспорядочной пальбы.
На третий день он встретил человека.
Это была девочка лет шести в легком белом платьице и на фоне лиловых зарослей смотрелась абсолютно нелепо. Она вышла из за кустов, так что он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Рефлексы сработали сами, он вскинул автомат, поймал в прицел милое личико, и отпускать оружие не спешил. С ним снова пытались сыграть злую шутку.
- Как... Кто... Ты откуда?.. – пробормотал он, пытаясь сохранить самообладание. Детей он не видел давно. После Катастрофы их осталось совсем мало, но и оставшиеся стали пропадать непонятно куда из поселений. Последний ребенок пропал из его поселка месяца два назад.
- Что ты тут делаешь?.. – хриплый голос выдавал волнение.
- Я от своих отстала, - зеленые глаза девочки смотрели немного с грустью, но ни капельки страха в них не было.
- От своих?! – чуть не сорвался он на крик, сжимая ствол крепче, - сколько вас тут?!
- Я тут с братьями и сестрами. Мы на юг шли. Я отстала.
Рассудок твердил, не верь тому, что видишь, это обман. Чувства же говорили иное. Что перед ним девочка. Маленькая. Потерянная. Беззащитная.
Поверив чувствам, он медленно опустил ствол. Но руку с курка убрать не решился.
- Как тебя зовут?
- Алька. А тебя?
Смелая девочка. Совсем ничего не боится. Интересно, откуда она взялась.
- Меня Тимом зовут. Я тоже на юг. Идем, догоним твоих братьев.
Алька подошла, взяла его за руку. Этого он не ожидал и чуть снова не схватился за автомат. Но теплая детская ладонь привела его в чувство. И он решил, что сделает все, чтобы вернуть ее незадачливым братьям.
К вечеру они вышли из леса.
Он ожидал увидеть лиловую равнину, и уже успел отвыкнуть от зеленого и желтого цветов. И резкий переход в нормальные цвета растительности сбил его с толку. Но равнина была чудесна. Солнце медленно клонилось к закату, заставляя реку полыхать в ее лучах. Все в округе будто светилось внутренним светом, желто-зеленая трава – какой оказывается приятный оттенок – покрывала равнину до самого побережья. Ветер гулял по ней, в этом раздолье, подгоняя неторопливые воды могучей реки.
Где-то посередине, между лесом и рекой, до которой оставалось совсем немного, брела толпа ребятишек.
- Ну, вот мы и догнали твоих, - улыбнулся он, и закричал вслед детям, - эхееееей!..
Его крик унесся к воде. Шедшие дети обернулись.
- А где взрослые? Почему вы одни? – спросил он Альку.
- Мы не одни. Нам сказали идти на юг. Там мы сможем выжить. Там нас встретят.
Наивный ребенок. Кто мог их так просто оставить на произвол судьбы. Как они вообще прошли через лес.
- Как вы прошли лес? Там же чудища всякие бродят! – они разговаривали на ходу. Толпа их терпеливо ждала впереди. Кто-то двинулся навстречу.
- Чудища? – вскинула удивленные глаза девочка. – Мы не видели чудищь.
- Я встретил одного. Огромный такой, две ноги. И глаз на спине.
От воспоминаний о глазе его замутило.
- Так это же Ло!
- Какой еще Ло?! – от такого ответа он даже остановился.
- Это Ло! Он доообрый. – с достоинством произнесла Алька, будто представляя ему любимого щенка.
- Я его застрелил! – не выдержал он, в конец растерявшись.
Дети, два мальчика, отделившиеся от толпы, приближались.
- Нет, ты его обидел. Он мне жаловался потом. Он же хотел просто поздороваться. – насупила губы Алька.
Жаловался?! Поздороваться?! Бред. Просто бред маленького ребенка с больной фантазией.
- А те, мохнатые… - начал он.
-Пушистики! – с радостью откликнулась Алька. - Они хотели забрать у тебя ружье, чтобы больше никого не обидел.
Бред. Бред. Бред. Сказать три раза, станет легче. Он сел на траву. Лиловый лес. Девочка в белом платье. Пушистики. Ло. Он явно перегрелся на солнце. Или давно уже сошел с ума и это ему все кажется. Самое простое объяснение. Так и есть.
Мальчишки подошли. Один, старший, на вид лет пятнадцати. Другой пониже ростом, явно младше. Оба белокурые и загорелые. Давно идут наверное.
Алька подошла к старшему и молча встала рядом, взяв его за руку.
- Лен, - произнес старший.
- Что? – не понял он.
- Меня зовут Лен. Спасибо, что помогли сестре. Хотя этого и не требовалось.
Мальчишка. С виду. А говорит как взрослый. Твердо. Осмысленно. Правильно строит фразы. Нет, тут явно что-то не чисто. Он сидел на траве, обхватив голову руками, и пытался привести мысли в порядок. Дети пропали. Теперь они находятся в лесу, живые и невредимые. Какое этому может быть объяснение? Кто-то помог? Сами они вряд ли бы смогли продержаться столько времени.
- Нам пора, - сказал Лен. - Мы торопимся. На реке есть лодка, мы видели.
Это его повторяющееся «мы» слегка раздражало.
- Кто вы такие? – произнес он севшим голосом.
- Мы дети. Только уже не ваши.
- А чьи?
- Их.
Замечательный ответ. Именно его он и ждал. Ну конечно, а чьи же еще раз не их?! Бред…
Поднялся он с трудом.
- Ладно. Идем. Не бросать же вас одних, – выдавил из себя.
-В этом нет необходимости. Нас встретят. О нас позаботятся.
- Кто?! Кто позаботится?!
- Они.
Ах, да. Как же он забыл. Конечно, раз они их дети, то они и позаботятся. Все вполне логично. Все укладывается в рамки нового логичного мира. Только логика эта теперь чужая. Их. А кого их?
-Так… - произнес он, - так…
Он что-то собирался сказать. Но мысль так и не оформилась в слова. Потому что он услышал крик. И обернулся.
Из леса выбегали люди. Человек пятнадцать, не меньше. Все они дико кричали, размахивали руками, падали, соскакивали и снова падали. Это бежали уже не люди. Животные. Обычные двуногие животные. Тот, кто наверху, продолжал забирать разум у хомо сапиенс. Видимо, уже навсегда.
Он обернулся на детей. Они стояли тесной кучкой, мальчики и девочки, взявшись за руки и без тени страха смотря на приближающуюся разъяренную толпу. Тогда он понял. Их воспитают. О них позаботятся. Для нового мира. Они станут другими. И есть шанс, что у них, да-да, у них все получится. То, что не получилось у нас. Надо только дать им этот шанс.
- В лодку! – закричал он, перехватывая автомат. – Скорее!
Лен понял, что-то коротко сказал детям, и они взявшись за руки по двое, мальчик-девочка, побежали к берегу. Лен, убегая, обернулся:
- Спасибо!
- Не за что. – произнес он сквозь зубы, вскидывая оружие и ловя в прицел ближайшую бегущую фигуру. – Нам не за что…
