— Дело не в том, чтобы все узнать, а чтобы приобщиться к иной, более высокой жизни. Я, например, говорил по телефону за две тысячи верст и испытывал почти религиозное чувство перед могуществом ума человеческого…
— Ну, ты уж напрасно так этим восторгаешься, — сказал Николай, положив нога на ногу. — В этом души нет, духовности, а раз этого нет, нам задаром его не нужно, — заключил он и, запахнув полу на коленке, отвернулся, но сейчас же опять повернулся к брату.
...
— Наши аэропланы, брат, самые лучшие в мире. В три раза лучше немецких. У них неуклюжая прочность и только, а у нас!..
— Откуда ты это знаешь? — спросил Андрей Христофорович, которому хоть раз хотелось найти основания их суждений.
— Как откуда? Мало ли откуда? Это даже иностранцы признают. А ты, значит, не патриот?
— Кто же тебе это сказал?
— По вопросу, брат, видно, и вообще по холодности. В тебе нет подъема. Это нехорошо, брат, нехорошо.
Романов Пантелеймон, "Русская душа", 1916
— Ну, ты уж напрасно так этим восторгаешься, — сказал Николай, положив нога на ногу. — В этом души нет, духовности, а раз этого нет, нам задаром его не нужно, — заключил он и, запахнув полу на коленке, отвернулся, но сейчас же опять повернулся к брату.
...
— Наши аэропланы, брат, самые лучшие в мире. В три раза лучше немецких. У них неуклюжая прочность и только, а у нас!..
— Откуда ты это знаешь? — спросил Андрей Христофорович, которому хоть раз хотелось найти основания их суждений.
— Как откуда? Мало ли откуда? Это даже иностранцы признают. А ты, значит, не патриот?
— Кто же тебе это сказал?
— По вопросу, брат, видно, и вообще по холодности. В тебе нет подъема. Это нехорошо, брат, нехорошо.
Романов Пантелеймон, "Русская душа", 1916
Лаврентий Павлович Суворов
© Брюс Ли