Я продал душу дьяволу.
Это началось пару месяцев назад. Высушенная безжалостной осенью листва тихо шелестела под подошвой изношенных ботинок, а промозглый ветер пробирал до костей. Накрапывал дождик. Его мелкие капли ударялись о лужи, заставляя круги на воде искажать отражающееся серое небо, покрытое свинцовыми тучами. Бессонная ночь, проведенная за конспектами, отдавалась тупой болью в висках. Я и сам не знаю, откуда у меня брались силы каждый день собираться на учебу при таком графике, хотя, если честно, я не брезговал поспать на парах. Но только не сегодня. Сегодня зачет. Тема была мне понятна, да вот только уверенности в том, что я не усну ровно в тот момент, как моя пятая точка коснется стула, не было никакой. Можно ли в таком состоянии рассчитывать хотя бы на «удовлетворительно»? Разумеется, нет.
Ватные ноги несли меня к «любимому» учебному заведению, когда мой взгляд наткнулся на это. Автомат с энергетиками. То, что надо. Разноцветные баночки за стеклом не пестрили разнообразием цен, что заметно облегчало выбор. Я выгреб мелочь из карманов. Обнаружилось, что мне не хватает. Двух рублей. Понимание того, что теперь неизбежно придется идти на зачет в таком состоянии, окончательно убило это утро.
–Блять, – я стукнул кулаком по железному боку автомата, –Да я бы душу дьяволу продал за это чертово пойло!
Из окошка выдачи выпала банка, глухо звякнув, ударившись об асфальт.
Зачет был сдан на отлично: ясность мыслей и хорошее понимание материала сделали свое дело. Жизнь пошла своим чередом и воспоминания о том утре просто стерлись, сменившись новыми мелкими переживаниями и проблемами.
А потом я осознал, что перестаю чувствовать. И осознавать такое тяжко. Все эмоции будто проходят через неизвестную мне преграду, как глухой стук сквозь бетонную стену. Они не исчезли совсем, вовсе нет. Просто стали настолько слабыми, что незаметны, если не обращать внимания. То, что могло поднять настроение за секунду буквально месяц назад, стало каким-то серым и безликим. Ежедневные ритуалы, раньше вызывавшие улыбку, стали обыденной рутиной. И я не мог ничего с этим сделать. Мой круг общения сильно сузился. Мое состояние слишком бросалось в глаза и отмахиваться от вопросов становилось все сложнее. Я казался им «странным» и «слишком унылым». Появилась слабость, мироощущение стало теряться и словно тонуть в помехах сознания. Я чувствовал себя подавленно, понимая, что меня накрывает депрессия. Хилая, но абсолютно укоренившаяся в моих мыслях за тот краткий срок, что я ее заметил. Она абсолютно беспричинна, но не покидает меня ни на секунду, словно мерзкая тень, обволакивающая меня своими липкими, цепкими, почти осязаемыми лапами. Я продолжал жить, лишь следуя инерции. По инерции ходил на учебу, по инерции возвращался домой. Моя жизнь превратилась в бледную копию существования.
А у остальных все было прекрасно. Я не раз видел эти счастливые семьи на улицах, слышал смех одногруппников, которых считал своими друзьями. Хуже, чем когда смеются над тобой, когда смеются без тебя. Те, кто называл меня своим приятелем, просто в итоге забыл обо мне. Да, мне случалось подозревать, что общение со мной было для них выгодным: мальчик-заучка, который всегда выполняет задания на отлично. Но замечая такие мысли, я старался гнать их подальше, словно назойливых мух. Но сейчас все, что копилось за годы обучения, нахлынуло единым потоком. Я обнаружил, что одно чувство, одна четкая эмоция, у меня всё же осталась и даже обострилась до предела. Гнев. Он, будто пламя, сжирал меня изнутри, обращая любые попытки мысленно оправдать бывших друзей, в прах. Гнев стал моим постоянным спутником. Питаемый завистью, он сопровождал меня каждую секунду.
Они чувствуют.
Они радуются.
Я не мог терпеть. Я ненавидел их всех. Каждого. Почему они заслужили это, а я нет?! Моя жизнь развалилась, как карточный домик на ветру, из-за одной фразы, сказанной не всерьез? Это нечестно! Мой разум превращался в кашу из мыслей и попыток симулировать эмоции. Я сходил с ума.
– Эй, улыбнись, – незнакомая девушка, повстречавшаяся мне у подъезда, оторвала меня от тяжких мыслей.
– Чего?
– Улыбнииись, – протянула она, приподняв уголки губ, – Мир не такое плохое место, чтобы ходить по нему с таким лицом.
В моей голове словно что-то перемкнуло. Могу поклясться, я даже слышал этот щелчок: громкий и четкий, будто на выключатель уже долго давят, а он лишь сейчас соизволил сдвинуться с места.
В тот день я совершил убийство.
Я придушил оптимистку, от чего та потеряла сознание, а после затащил ее тело в подъезд, уже там разбив голову.
– МИР ЧУДЕСНОЕ МЕСТО,А?! – повторял я, с силой ударяя ее лбом о подъездную батарею, – ХОЧЕТСЯ УЛЫБАТЬСЯ ОТ ОДНОГО ТОЛЬКО ФАКТА СУЩЕСТВОВАНИЯ, ВЕРНО?!
Руки, одежда – все было перепачкано кровью, но это мало волновало меня. Я вышел из подъезда и железная дверь закрылась за мною, хлопнув на прощанье. Вдалеке послышались сирены. Это неудивительно: оставлять бездыханное тело девушки на месте преступления и так громко орать во время убийства было глупо. Жаль, что мне плевать.
Люди явно боялись меня. Они шугались словно запуганные животные, стараясь держаться подальше. Трудно признавать, но мне действительно нравилась их реакция. Такие слабые, такие беспомощные. Простой студент вселял в них ужас из-за пары пятнышек крови. Даже смешно.
Я свернул в переулок. Сирены выли, надрываясь. Скоро полиция настигнет меня. Ах, какая досада. К несчастью, мне все равно. Лишь пару месяцев назад мне не хватило бы духу совершить подобное, а моя совесть сорвалась бы с катушек от одних только мыслях о таком. Но не сегодня.
Быть может, мой мозг научился сносно симулировать, но я ощущал нечто близкое к эйфории. То удовольствие, с каким садист причиняет боль. Являлся ли я таковым? Сказать сейчас это будет сложно.
– Эй, парень, – из-за спины раздался грубоватый мужской голос.
Я обернулся на зов. Это был мужчина в длинном плаще угольно-черного цвета. Его глаза были скрыты за очками, похожими на те, какие носят слепцы. Несмотря на непогоду, его одежда была чистой, будто он секунду назад вышел из ателье.
– Ну ты и учудил, студент, – его губы скривились в подобии ухмылки, – Нужна помощь?
– А я могу на такую рассчитывать? – я чуть приподнял брови.
– Разумеется. Я отведу от тебя полицию и уберу все улики. По рукам?
Терять мне было нечего.
– Идёт.
– Чудесно, – мой собеседник вновь ухмыльнулся, протянув мне ладонь, – Скрепим договор рукопожатием?
Подойдя к нему, я безразлично пожал его руку.
– И что я буду должен взамен?
– Ничего страшного. Лишь свою душу, – он уже собрался уходить.
– П-подождите, н-но я не могу продать душу дважды, я ведь уже продал.
– Продал мне душу? – мужчина повернулся, нахмурившись.
– Д-да, та банка…
– Банка? – он сощурился, глядя на мое лицо, будто что–то припоминая, – А, энергетик? Я тут совсем не причем.
– Н-но…
– Случайности случаются, студент. Всего доброго.
Мужчина быстрым шагом скрылся во тьме. Начал накрапывать холодный дождь.
Это началось пару месяцев назад. Высушенная безжалостной осенью листва тихо шелестела под подошвой изношенных ботинок, а промозглый ветер пробирал до костей. Накрапывал дождик. Его мелкие капли ударялись о лужи, заставляя круги на воде искажать отражающееся серое небо, покрытое свинцовыми тучами. Бессонная ночь, проведенная за конспектами, отдавалась тупой болью в висках. Я и сам не знаю, откуда у меня брались силы каждый день собираться на учебу при таком графике, хотя, если честно, я не брезговал поспать на парах. Но только не сегодня. Сегодня зачет. Тема была мне понятна, да вот только уверенности в том, что я не усну ровно в тот момент, как моя пятая точка коснется стула, не было никакой. Можно ли в таком состоянии рассчитывать хотя бы на «удовлетворительно»? Разумеется, нет.
Ватные ноги несли меня к «любимому» учебному заведению, когда мой взгляд наткнулся на это. Автомат с энергетиками. То, что надо. Разноцветные баночки за стеклом не пестрили разнообразием цен, что заметно облегчало выбор. Я выгреб мелочь из карманов. Обнаружилось, что мне не хватает. Двух рублей. Понимание того, что теперь неизбежно придется идти на зачет в таком состоянии, окончательно убило это утро.
–Блять, – я стукнул кулаком по железному боку автомата, –Да я бы душу дьяволу продал за это чертово пойло!
Из окошка выдачи выпала банка, глухо звякнув, ударившись об асфальт.
Зачет был сдан на отлично: ясность мыслей и хорошее понимание материала сделали свое дело. Жизнь пошла своим чередом и воспоминания о том утре просто стерлись, сменившись новыми мелкими переживаниями и проблемами.
А потом я осознал, что перестаю чувствовать. И осознавать такое тяжко. Все эмоции будто проходят через неизвестную мне преграду, как глухой стук сквозь бетонную стену. Они не исчезли совсем, вовсе нет. Просто стали настолько слабыми, что незаметны, если не обращать внимания. То, что могло поднять настроение за секунду буквально месяц назад, стало каким-то серым и безликим. Ежедневные ритуалы, раньше вызывавшие улыбку, стали обыденной рутиной. И я не мог ничего с этим сделать. Мой круг общения сильно сузился. Мое состояние слишком бросалось в глаза и отмахиваться от вопросов становилось все сложнее. Я казался им «странным» и «слишком унылым». Появилась слабость, мироощущение стало теряться и словно тонуть в помехах сознания. Я чувствовал себя подавленно, понимая, что меня накрывает депрессия. Хилая, но абсолютно укоренившаяся в моих мыслях за тот краткий срок, что я ее заметил. Она абсолютно беспричинна, но не покидает меня ни на секунду, словно мерзкая тень, обволакивающая меня своими липкими, цепкими, почти осязаемыми лапами. Я продолжал жить, лишь следуя инерции. По инерции ходил на учебу, по инерции возвращался домой. Моя жизнь превратилась в бледную копию существования.
А у остальных все было прекрасно. Я не раз видел эти счастливые семьи на улицах, слышал смех одногруппников, которых считал своими друзьями. Хуже, чем когда смеются над тобой, когда смеются без тебя. Те, кто называл меня своим приятелем, просто в итоге забыл обо мне. Да, мне случалось подозревать, что общение со мной было для них выгодным: мальчик-заучка, который всегда выполняет задания на отлично. Но замечая такие мысли, я старался гнать их подальше, словно назойливых мух. Но сейчас все, что копилось за годы обучения, нахлынуло единым потоком. Я обнаружил, что одно чувство, одна четкая эмоция, у меня всё же осталась и даже обострилась до предела. Гнев. Он, будто пламя, сжирал меня изнутри, обращая любые попытки мысленно оправдать бывших друзей, в прах. Гнев стал моим постоянным спутником. Питаемый завистью, он сопровождал меня каждую секунду.
Они чувствуют.
Они радуются.
Я не мог терпеть. Я ненавидел их всех. Каждого. Почему они заслужили это, а я нет?! Моя жизнь развалилась, как карточный домик на ветру, из-за одной фразы, сказанной не всерьез? Это нечестно! Мой разум превращался в кашу из мыслей и попыток симулировать эмоции. Я сходил с ума.
– Эй, улыбнись, – незнакомая девушка, повстречавшаяся мне у подъезда, оторвала меня от тяжких мыслей.
– Чего?
– Улыбнииись, – протянула она, приподняв уголки губ, – Мир не такое плохое место, чтобы ходить по нему с таким лицом.
В моей голове словно что-то перемкнуло. Могу поклясться, я даже слышал этот щелчок: громкий и четкий, будто на выключатель уже долго давят, а он лишь сейчас соизволил сдвинуться с места.
В тот день я совершил убийство.
Я придушил оптимистку, от чего та потеряла сознание, а после затащил ее тело в подъезд, уже там разбив голову.
– МИР ЧУДЕСНОЕ МЕСТО,А?! – повторял я, с силой ударяя ее лбом о подъездную батарею, – ХОЧЕТСЯ УЛЫБАТЬСЯ ОТ ОДНОГО ТОЛЬКО ФАКТА СУЩЕСТВОВАНИЯ, ВЕРНО?!
Руки, одежда – все было перепачкано кровью, но это мало волновало меня. Я вышел из подъезда и железная дверь закрылась за мною, хлопнув на прощанье. Вдалеке послышались сирены. Это неудивительно: оставлять бездыханное тело девушки на месте преступления и так громко орать во время убийства было глупо. Жаль, что мне плевать.
Люди явно боялись меня. Они шугались словно запуганные животные, стараясь держаться подальше. Трудно признавать, но мне действительно нравилась их реакция. Такие слабые, такие беспомощные. Простой студент вселял в них ужас из-за пары пятнышек крови. Даже смешно.
Я свернул в переулок. Сирены выли, надрываясь. Скоро полиция настигнет меня. Ах, какая досада. К несчастью, мне все равно. Лишь пару месяцев назад мне не хватило бы духу совершить подобное, а моя совесть сорвалась бы с катушек от одних только мыслях о таком. Но не сегодня.
Быть может, мой мозг научился сносно симулировать, но я ощущал нечто близкое к эйфории. То удовольствие, с каким садист причиняет боль. Являлся ли я таковым? Сказать сейчас это будет сложно.
– Эй, парень, – из-за спины раздался грубоватый мужской голос.
Я обернулся на зов. Это был мужчина в длинном плаще угольно-черного цвета. Его глаза были скрыты за очками, похожими на те, какие носят слепцы. Несмотря на непогоду, его одежда была чистой, будто он секунду назад вышел из ателье.
– Ну ты и учудил, студент, – его губы скривились в подобии ухмылки, – Нужна помощь?
– А я могу на такую рассчитывать? – я чуть приподнял брови.
– Разумеется. Я отведу от тебя полицию и уберу все улики. По рукам?
Терять мне было нечего.
– Идёт.
– Чудесно, – мой собеседник вновь ухмыльнулся, протянув мне ладонь, – Скрепим договор рукопожатием?
Подойдя к нему, я безразлично пожал его руку.
– И что я буду должен взамен?
– Ничего страшного. Лишь свою душу, – он уже собрался уходить.
– П-подождите, н-но я не могу продать душу дважды, я ведь уже продал.
– Продал мне душу? – мужчина повернулся, нахмурившись.
– Д-да, та банка…
– Банка? – он сощурился, глядя на мое лицо, будто что–то припоминая, – А, энергетик? Я тут совсем не причем.
– Н-но…
– Случайности случаются, студент. Всего доброго.
Мужчина быстрым шагом скрылся во тьме. Начал накрапывать холодный дождь.
Еще на тему
