Сегодня я уже цитировал эту статью - процитирую ещё раз
Не все же о неприятном, давайте немного о великолепном. Существует романтика грязных профессий. Мужественные лица вымазанных угольной пылью шахтеров, выходящих из клети подземного лифта, — ну, тут просто звучит торжественный марш, реальный или воображаемый. Загадочные, измалеванные копотью фигуры трубочистов в странных головных уборах — все здесь дышит сказками о домовых, теплой надеждой на силу родного очага. А мусорщики?
Так вот, видел я и мусорщиков, которые вызывали чувство зависти. Было это в Барселоне (Испания). Надо сказать, что мусору там видимо-невидимо. Ощущение такое, что у людей все валится прямо на землю — из рук, изо ртов, из окон, отовсюду… (прошу испанцев не обижаться, я был в Каталонии давно, сейчас, может быть, иначе), Короче, грязь несусветная… — БЫЛА БЫ! Если бы не мусорщики. Мусороуборочные машины идут колоннами, как на параде. Красивые ребята в ярких комбинезонах гордо стоят на подножках, соскакивают на ходу, хватают баки, мешки, заметают, сгребают, при этом орут, гремят, улыбаются, ругаются — аттракцион! Чем объяснить такой подъем духа, какой я тогда наблюдал, не знаю. Но было здорово.
Вы скажете: Э-э! Ясное дело — испанцы, каталонцы, фламенко, кастаньеты, пятое-десятое, национальный характер. А я вам отвечу: какая связь — кастаньеты и отбросы? Я вам больше скажу: я нечто подобное видел в серый, дождливый со снежком октябрьский вечер У НАС — В МОСКВЕ, в переулках Малом Власьевском, Гагаринском, Староконюшенном. Да, да, я шел за мусорной машиной и глаз не мог оторвать от работы этих ребят. Они как будто шли на рекорд, они, как циркачи, баловались с тяжеленными мусорными баками, они весело перекликались, они были быстры без малейшей спешки, они были точны и расчетливы, как воздушные гимнасты. Они были артистами, а я в наступивших мокрых сумерках был их единственным зрителем.
Я видел это однажды. Но я это видел!
Ну, и еще одно. Это уж как добавок. Сидел я в гостях у старинного моего друга, ныне американца, в небольшом городке в окрестностях Чикаго. Он представлял своих сотоварищей по новой жизни. Одного выделил особо — успешно укоренился человек, всегда был талантливым изобретателем, но в России не оценили. А тут предложил что-то такое особенное, но нужное, и пошло дело. Теперь собственный завод, процветающее производство. И сам человек — спокойный, веселый, уверенный в себе, разносторонний. «А знаешь, с чего он здесь начинал? — спросил меня мой друг. — Мусорщик! На мусоровозе ночами ездил! Спал мало, и все свободное время изобретал».
Опубликовано: 28 мар. 2016 г.
Не все же о неприятном, давайте немного о великолепном. Существует романтика грязных профессий. Мужественные лица вымазанных угольной пылью шахтеров, выходящих из клети подземного лифта, — ну, тут просто звучит торжественный марш, реальный или воображаемый. Загадочные, измалеванные копотью фигуры трубочистов в странных головных уборах — все здесь дышит сказками о домовых, теплой надеждой на силу родного очага. А мусорщики?
Так вот, видел я и мусорщиков, которые вызывали чувство зависти. Было это в Барселоне (Испания). Надо сказать, что мусору там видимо-невидимо. Ощущение такое, что у людей все валится прямо на землю — из рук, изо ртов, из окон, отовсюду… (прошу испанцев не обижаться, я был в Каталонии давно, сейчас, может быть, иначе), Короче, грязь несусветная… — БЫЛА БЫ! Если бы не мусорщики. Мусороуборочные машины идут колоннами, как на параде. Красивые ребята в ярких комбинезонах гордо стоят на подножках, соскакивают на ходу, хватают баки, мешки, заметают, сгребают, при этом орут, гремят, улыбаются, ругаются — аттракцион! Чем объяснить такой подъем духа, какой я тогда наблюдал, не знаю. Но было здорово.
Вы скажете: Э-э! Ясное дело — испанцы, каталонцы, фламенко, кастаньеты, пятое-десятое, национальный характер. А я вам отвечу: какая связь — кастаньеты и отбросы? Я вам больше скажу: я нечто подобное видел в серый, дождливый со снежком октябрьский вечер У НАС — В МОСКВЕ, в переулках Малом Власьевском, Гагаринском, Староконюшенном. Да, да, я шел за мусорной машиной и глаз не мог оторвать от работы этих ребят. Они как будто шли на рекорд, они, как циркачи, баловались с тяжеленными мусорными баками, они весело перекликались, они были быстры без малейшей спешки, они были точны и расчетливы, как воздушные гимнасты. Они были артистами, а я в наступивших мокрых сумерках был их единственным зрителем.
Я видел это однажды. Но я это видел!
Ну, и еще одно. Это уж как добавок. Сидел я в гостях у старинного моего друга, ныне американца, в небольшом городке в окрестностях Чикаго. Он представлял своих сотоварищей по новой жизни. Одного выделил особо — успешно укоренился человек, всегда был талантливым изобретателем, но в России не оценили. А тут предложил что-то такое особенное, но нужное, и пошло дело. Теперь собственный завод, процветающее производство. И сам человек — спокойный, веселый, уверенный в себе, разносторонний. «А знаешь, с чего он здесь начинал? — спросил меня мой друг. — Мусорщик! На мусоровозе ночами ездил! Спал мало, и все свободное время изобретал».