Ад!
Моя смена закончилась в девять утра, знаете сколь много нужно сделать ночникам, так нас называют, за жалкие десять часов? Мы убираем, расставляем товар на полках, пополняем запасы продукции. Мы те невидимки, которые приводят в порядок огромный торговый развлекательный центр, после вашего визита.
Я не был рад, что получил эту работу, но денег после эмиграции не было совсем, так что имеем, что имеем. Хотя, работа оказалась отнюдь не плохой, можно материться во весь голос, наш начальник появляется здесь раз в сто лет, и нет этой пресловутой спешки. Хоть есть и свои минусы, из-за того что спать приходится днём, ты будто из жизни выпадаешь, и ещё одно, здесь работают либо забитыши, то есть те кто для нормальной работы не подошёл, либо глухонемые, но у них всегда своя компания. Ну, вот так и живём, сейчас отсыпаться, а ночью опять сюда - отдирать сотни жвачек от стен в пещере пиратов.
Янек и Вацлаф гоняются по раздевалке шлепая друг за друга мокрыми полотенцами, «ну что за дебилы», трио немых о чем-то переговаривается в углу на своём языке. Я улавливаю только пару знакомых жестов, но как ни пытаюсь ничего особенно не понимаю. Эти парни по-настоящему упиваются каждым мгновением вместе, не знай я их, подумал бы, что педики. Думаю, это из-за того, что в их жизни чертовски мало людей и найти человека который оценит хотя бы одну из твоих шуток уже событие. А эти два забитыша, я про Янека и Вацлафа хоть и на своёй волне, но тоже парни неплохие. Мне с ними по пути, так что я сажусь и жду пока они надуркуются и оденутся. Знаете, я бы не хотел, чтобы меня с ними увидел кто-то из моих знакомых, но идти домой одному слишком скучно, да и все мои знакомые остались на родине.
Утро стоит холодное, серые тучи медленно плывут по небу, укутав его словно в саван. На улицах людно: студенты, работяги, мамаши с детьми, текут по ним каждый на своё место, все безобразно спокойные.
«… и от чего зимой небо всегда серое?»
- Знаете, я не фанат фильмов с Годзилой…, - говорит Вацлаф, надкусывая шоколадный батончик.
«О, братан, мало тебе трёх подбородков».
- Гоодзираа!!! – Янек неумело изображает японский акцент, получается настолько не похоже, что угадать выходит только из контекста.
- …, но старые японские фильмы мне в детстве доставляли.
- Да, да, я понимаю тебя чувак, последние два фильма лютое говно.
«Согласен».
- Последние? Я так погляжу, ты не в курсе за периоды Сёва, Хэнсэй и Синсэй.
- Угу, не фанат он. Миллениум мне нравится, но более старые я как-то не хотел смотреть.
- Ты ничего не потерял, - с какой-то грустью опускает голову Вацлаф.
Следующие двадцать минут я слушаю лекцию обо всех жизненных перипетиях ящера-мутанта размером с небоскрёб. Разговор проходит мимо меня. Дальше нам с Янеком не по пути, он прощается с нами за руку, его рука до отвращения мягкая.
«Боже, ты можешь хоть чуть-чуть напрягать руку, тебя самому не противно?»
Я различаю в глазах Вацлафа мольбу не покидать его со мной.
«Ну, раз так, завтра будешь идти домой сам».
Янек виновато сжимает губы. Следующие несколько минут Вацлаф молчит, я не ошибся.
- Знаешь, мне ещё в одно место надо заглянуть. Ты сам домой дойдешь? – говорю я.
На лице у него появляется улыбка.
- Да, да без проблем.
Мы жмём друг другу руки, он не смотрит мне в глаза.
«Чёрт бы тебя побрал, ты тоже не тот человек с кем бы я хотел провести время».
Я отправляюсь в ближайший супермаркет. Люблю я походить по супермаркету и порассматривать товар на полках, не знаю от чего, может от того что в моём детстве я ничего из этого не имел, может мне нравиться этот критерий спокойной цивилизованной жизни, или мне просто нравиться рассматривать товар на полках.
Как бы там ни было, но до супермаркета я не дохожу, моё внимание захватывает знакомая мелодия, знакомая настолько, что я даже не сразу понимаю, что играет она не только в моей голове. Шарю глазами по спешащим прохожим в поисках источника, звук исходит из подземного перехода рядом со мной.
«Почему бы и нет?»
Спускаюсь вниз. Стены перехода покрыты граффити, вдоль которых расположились продавцы цветов и разной всячины, я пробегаюсь по ним глазами, они мне не интересны. Вдруг, словно озарение, девушка с гитарой, она стоит под вывеской городского метрополитена, освещенная ёю словно Господь на картине Рембрандта ван Рейна.
Мне достаточно одного взгляда, чтобы понять, что она мне понравиться узнай я её поближе, мне всегда достаточно только одного взгляда. Это не интуиция или какая другая ерунда, нет, в это я не верю, это скорее подсознательное качество замечать по микродвижениям характер человека, я уверен, что можно много сказать о человеке только присмотревшись, к тому как он двигается.
В движении она раскована, те прохожие, что бросают ей мелочь, удостаиваются улыбки, Боже какой улыбки, она лишена и капли притворства. Здесь среди незнакомцев, выставляя свой талант на суд, она беззаботно спокойна. Я всегда питал слабость к таким как она, красивым, улыбчивым и искренним.
А теперь важно остановиться на мне, ведь, я уверен, что подлинно искусство рождается на сцене; непосредственно, когда на него зрят, искусство – ребенок двоих. Картина «Юдифь и Олоферн» находясь на чердаке частного дома в Тулузе, не имела никакой ценности для хозяев, только взгляд искусствоведа Эрика Тюркема смог разглядеть в ней красоту, того самого, Караваджо.
Подобно владельцам дома, прохожие не замечают исключительность поющей девушки, никто не останавливается, …только я. Зритель должен быть достоин искусства, а искусство зрителя. Но здесь ситуация обратная, настолько же сколь, я уверен, она – ангел, я – демон. Настолько же сколь, я недостоин, она достойна. Я словно чёрный археолог, человек, несомненно, не заслуживающий находки, но прекрасно знающий ей цену. Я подхожу к девушке.
- Привет, у тебя отлично получается.
- Спасибо.
Она улыбается, улыбается для меня, ох, если бы я только умел довольствоваться малым.
- Тебе наверно часто такое говорят, - мне наплевать насколько часто её такое говорят, - но у тебя отличный вкус.
- Отличный, потому что схож с твоим?
- Отличный, потому что отличается. Ты бывала в новом клубе «Suspiria», там часто играют подобную музыку. Много молодых исполнителей.
- Да, я слышала.
- Слышала, но не бывала?
Она снова улыбается.
Может, хочешь сегодня туда сходить?
Она на секунду задумывается.
- Почему бы и нет.
«Как всё просто, когда ты красив»
Вот как все было, вот как мы познакомились – случайность, но не окажись я в тот день в том месте, ничего б не изменилось, была бы другая, но ничего б не изменилось, вот что ужасно.
Я не стану утруждать вас всеми перипетиями наших отношений, скажу лишь, что длились они около месяца и требовали от меня особенных нервных затрат. Много раз мне хотелось все закончить, и я воистину себя ненавижу, что не смог этого сделать. Я все это затеял, чтобы утолить одно отвратительное желание.
Вот опять мы, уже занимаемся любовью, именно что любовью, не сексом, хотя и это не то слово, скорее это любовь только для неё, для меня это тяжкая работа, работа, чтобы получить отдачу или зарплату, как вам угодно.
Она стонет подо мной. Говорят, чтобы девушка получала настоящие удовольствие нужно быть для неё тем «единственным», знаете на самом деле это глупость, все что им нужно, чтобы ты, хотя бы только в их глазах, был перспективным. Как не прискорбно, но девушки не влюбляются в парня, каков он есть, они влюбляются в того кем он станет, и очень часто благодаря ей. Девушки, вы любите перспективы, а не человека, и знаете что, слава богу, что это, хоть и в редких случаях, но не всегда так. И она, это именно тот редкий случай, чёрт бы меня побрал, от чего я всегда их вижу.
Она открывает глаза, у меня перехватывает дыхание, это оно.
…
Боже, в её глазах отражается вселенная, в её глазах, безмерная любовь, в её глазах доверие, в её глазах критерий моего достоинства. Все это было ради этого взгляда, взгляда, который говорит, что она доверяет мне свою жизнь всецело и безвозвратно.
«Ха-ха-ха, как же Я – ВЕЛИК!!! Даже ангелы смотрят на меня как на Бога!»
В этот момент я кончаю. Она мне больше не интересна, я получил, что хотел.
Она тянется, чтобы поцеловать меня, я отстраняюсь.
- Извини, - я не могу сдержать улыбку.
Она недоуменно моргает. Я сажусь на кровать, вытираю член.
- Что случилось, что не так?
Вопросы сыпятся на меня, словно раскалённые иглы, я молча одеваюсь, выхожу из её квартиры. Последнее что я слышу, это её плачь, мне всё равно.
На лестничной клетке, я хватаю себя за волосы.
- ААААаАаАААаааАаААаАААааААааАААаааАААаААаАаАААааааАааАааАааАаАаАААааАааа!!!!!!!!!!!!!
Еще на тему
Такое ощущение что собрал неколько отдельных рассказов, даже не рассказов, эссэ, в одно.
А почему герой так поступил, мне объяснять не очень хочется, но раз ты настаиваешь, то ок. Как мне видится герой - это человек без цели в жизни,
но за то он прекрасно осознаёт, что всякий человеческий поступок в корне своём эгоистичен, а значит совершить что-то доброе априори невозможно. Вот он и пользуется всем чем хочет, то есть для него любой его поступок, или поступок другого человека - это зло, а мерять зло (большое оно или малое), глупость и тогда какая разница, всё дозволено. Но жизнь в этом порочном круге для героя не просто мука совестью, но настоящий ад, от того, что в таком случае тупик везде, вариантов нет и быть не может, ведь все ради "Я". Он совершает все что хочет, но только от того, что нечто по настоящему ценное, он совершить никогда не сможет. Можно ещё много аспектов внутренней борьбы героя выделить, но я хотел, чтобы он сам за себя говорил, без моих попыток объяснить, но увы, никому это нахер не нужно. Мне даже кажется, что я и сам не всегда могу в полной мере его понять, но чувство что именно так стоило написать меня не покидало ни на секунду. Попахивает шизой, но хули, я ж на реакторе.