Павлин прибывает в Австралию, самолётом, как все,
в яйце проскакивает карантин,
заселяется в вольер, принимает душ,
в течение месяца сходит с ума от наблюдаемых небесных картин
и нехорошей походкой уходит в буш.
Нет, не в джунгли, он теперь австралийский павлин, он выходит в буш.
Годы спустя, австралийский павлин скрипит во сне,
не различает званий и лиц,
не понимает, кто ему пища, кто — господин,
он пожирает мышей и змей, нехорошо смотрит на лис
и способен справиться с динго, если динго один.
Да, динго умён и желает жить и уступает дорогу, один на один.
Австралийский павлин по-прежнему курообразен,
но биология ему более не указ,
и из своей середины нигде на таксономию он тоже плюёт
всем Линнеям назло,
так что, обозрев всё, что берёт с земли его близорукий глаз,
он тяжело становится на крыло,
поднимается в небо, летит (со скоростью 16 километров в час) —
и оттуда уже поёт.
Отвратительно, надо сказать, поёт.
Голос — единственное наследство, которое у него не прошло.
Ох уж эти^ провода...
в яйце проскакивает карантин,
заселяется в вольер, принимает душ,
в течение месяца сходит с ума от наблюдаемых небесных картин
и нехорошей походкой уходит в буш.
Нет, не в джунгли, он теперь австралийский павлин, он выходит в буш.
Годы спустя, австралийский павлин скрипит во сне,
не различает званий и лиц,
не понимает, кто ему пища, кто — господин,
он пожирает мышей и змей, нехорошо смотрит на лис
и способен справиться с динго, если динго один.
Да, динго умён и желает жить и уступает дорогу, один на один.
Австралийский павлин по-прежнему курообразен,
но биология ему более не указ,
и из своей середины нигде на таксономию он тоже плюёт
всем Линнеям назло,
так что, обозрев всё, что берёт с земли его близорукий глаз,
он тяжело становится на крыло,
поднимается в небо, летит (со скоростью 16 километров в час) —
и оттуда уже поёт.
Отвратительно, надо сказать, поёт.
Голос — единственное наследство, которое у него не прошло.
Антрекот -- сила! :)