Один из самых потрясающих случаев своевременной победы рассудка над интуицией описан в книге Нормана Маклина Young Men and Fire. Герои книги – пожарные штата Монтана, боровшиеся с огнем почти шестьдесят лет назад. Степные пожары в штате настолько частое событие, что существовала даже специальная бригада парашютистов, которые быстро десантировались на пожары и подавляли их в зародыше.
В тот день бригаду возглавлял Уэг Додж, ветеран с девятилетним стажем. К моменту прибытия пожарных пламя пожгло все окрестные холмы и сильно распространилось по прерии. Люди заняли выжидательную позицию недалеко от реки. Бороться с таким огнем они не могли, рация не работала: упаковка с аппаратурой разбилась о скалы при приземлении – парашют не раскрылся. Было пять вечера – опасное время, так как ближе к заходу солнца ветер мог неожиданно изменить направление.
Это и произошло. Додж увидел, как пепел начал выписывать в воздухе сложные спирали, и через минуту сильнейшие порывы ветра погнали стену пламени высотой семьдесят метров прямо на людей. Путь к реке оказался неожиданно отрезан, и все шестнадцать пожарных, побросав 25-килограммовые рюкзаки, ринулись в противоположную сторону – от реки, к горам. Дистанция составляла больше восьмисот метров, рельеф шел в гору под крутым углом, что для огня означало девятикратное ускорение (нагретый воздух поднимается). Было ясно, что никто добежать не успеет, но когда ты спасаешься от ревущей стены огня, ноги работают сами собой.
В этой ситуации Додж совершил нечто совершенно антиинтуитивное: остановился. Достал коробок спичек из кармана и поджег сухую траву рядом с собой. Потом лег на выжженный им пятачок земли и прижался к ней, закрыв лицо носовым платком, пропитанным водой из фляги. Пламя обошло его: на искусственно выжженном участке для огня не нашлось пищи. Когда следователи после спрашивали, почему его, командира, никто не послушал, Додж отвечал: «Вот этого я никак не могу понять. Люди будто оглохли, они неслись и неслись, будто в них вселился бес».
Даже для опытных пожарных ситуация оказалась совершенно новой. Это было совсем не то же самое, что ария для оперного певца, – с огнем, который уже обрек их на верную смерть, никто из участников никогда не сталкивался. Интуиция, однако, вела себя так, будто точно знает, что делать. Она кричала всем участникам этой истории: бежать. И Уэг Додж отличался от других не тем, что боялся меньше. Дело, видимо, в особенностях работы совершенно определенного участка его мозга, так называемой префронтальной коры. У него она лучше управлялась со своей задачей: подчинять себе все мозговые процессы для поиска рационального решения.
Роль префронтальной коры хорошо видна в эксперименте, поставленном Бенедетто де Мартино из Калифорнийского технологического института. Испытуемым давали сто долларов, а потом предлагали выбрать между двумя вариантами: оставить себе сорок долларов или сыграть в рулетку, где вероятность выиграть (и, соответственно, оставить себе все сто долларов) – сорок процентов, а вероятность проиграть (и все потерять) – шестьдесят процентов. Большинство людей выбирало, естественно, синицу в руке – получить сорок долларов. Но стоило, не меняя сути выбора, лишь изменить формулировку условия – сказать, что если откажешься от рулетки, то у тебя отберут шестьдесят долларов, – как все начинали играть в азартную игру. Интуиция легко поддается на такие уловки: возможная потеря для нее всегда весит больше, чем приобретение. Заслуга де Мартино в том, что все беседы с испытуемыми он осуществлял, поместив их непосредственно в функциональный томограф – fMRI, чтобы наблюдать активность различных участков мозга. На экране томографа было видно, что при мысли о возможной утрате шестидесяти долларов включается амигдала – центр огорчения, и тогда участники требуют дать им рулетку. Но вот что примечательно: у тех, кто все же решал взять надежные сорок долларов, этот центр активировался нисколько не слабее. Просто наряду с амигдалой у них включалась префронтальная кора (и это тоже было видно), помогая решить: эмоции сейчас слушать не надо.
Пациенты с опухолью в префронтальной коре мозга – настоящие чудовища из медицинских телесериалов: гиперсексуальные, много пьющие и легко приходящие в ярость. Когда эмоции не сдерживаются префронтальной корой, мы превращаемся в кошмар из снов Платона и Декарта.
Именно разум решает, как использовать подсказки эмоций, какие из них отвергнуть, а какие принять. Разум в состоянии понять, что задача принципиально нова и в ней не следует пытаться отыскать следы знакомых закономерностей. А интуиция постоянно проводит обширные расчеты, раскладывая реальность на серии моделей и следя за тем, как сбываются предсказания. И непрерывно выдает нам результат этих расчетов в виде чувств. Обе системы имеют свои сильные стороны, но обе делают характерные ошибки, которые легко научиться распознавать, – это и есть ключ к самым точным решениям.
Следователи допрашивают пожарного Уэга Доджа (второй справа), которому удалось выжить, оказавшись в центре страшного лесного пожара, в то время как его друзья погибл
В тот день бригаду возглавлял Уэг Додж, ветеран с девятилетним стажем. К моменту прибытия пожарных пламя пожгло все окрестные холмы и сильно распространилось по прерии. Люди заняли выжидательную позицию недалеко от реки. Бороться с таким огнем они не могли, рация не работала: упаковка с аппаратурой разбилась о скалы при приземлении – парашют не раскрылся. Было пять вечера – опасное время, так как ближе к заходу солнца ветер мог неожиданно изменить направление.
Это и произошло. Додж увидел, как пепел начал выписывать в воздухе сложные спирали, и через минуту сильнейшие порывы ветра погнали стену пламени высотой семьдесят метров прямо на людей. Путь к реке оказался неожиданно отрезан, и все шестнадцать пожарных, побросав 25-килограммовые рюкзаки, ринулись в противоположную сторону – от реки, к горам. Дистанция составляла больше восьмисот метров, рельеф шел в гору под крутым углом, что для огня означало девятикратное ускорение (нагретый воздух поднимается). Было ясно, что никто добежать не успеет, но когда ты спасаешься от ревущей стены огня, ноги работают сами собой.
В этой ситуации Додж совершил нечто совершенно антиинтуитивное: остановился. Достал коробок спичек из кармана и поджег сухую траву рядом с собой. Потом лег на выжженный им пятачок земли и прижался к ней, закрыв лицо носовым платком, пропитанным водой из фляги. Пламя обошло его: на искусственно выжженном участке для огня не нашлось пищи. Когда следователи после спрашивали, почему его, командира, никто не послушал, Додж отвечал: «Вот этого я никак не могу понять. Люди будто оглохли, они неслись и неслись, будто в них вселился бес».
Даже для опытных пожарных ситуация оказалась совершенно новой. Это было совсем не то же самое, что ария для оперного певца, – с огнем, который уже обрек их на верную смерть, никто из участников никогда не сталкивался. Интуиция, однако, вела себя так, будто точно знает, что делать. Она кричала всем участникам этой истории: бежать. И Уэг Додж отличался от других не тем, что боялся меньше. Дело, видимо, в особенностях работы совершенно определенного участка его мозга, так называемой префронтальной коры. У него она лучше управлялась со своей задачей: подчинять себе все мозговые процессы для поиска рационального решения.
Роль префронтальной коры хорошо видна в эксперименте, поставленном Бенедетто де Мартино из Калифорнийского технологического института. Испытуемым давали сто долларов, а потом предлагали выбрать между двумя вариантами: оставить себе сорок долларов или сыграть в рулетку, где вероятность выиграть (и, соответственно, оставить себе все сто долларов) – сорок процентов, а вероятность проиграть (и все потерять) – шестьдесят процентов. Большинство людей выбирало, естественно, синицу в руке – получить сорок долларов. Но стоило, не меняя сути выбора, лишь изменить формулировку условия – сказать, что если откажешься от рулетки, то у тебя отберут шестьдесят долларов, – как все начинали играть в азартную игру. Интуиция легко поддается на такие уловки: возможная потеря для нее всегда весит больше, чем приобретение. Заслуга де Мартино в том, что все беседы с испытуемыми он осуществлял, поместив их непосредственно в функциональный томограф – fMRI, чтобы наблюдать активность различных участков мозга. На экране томографа было видно, что при мысли о возможной утрате шестидесяти долларов включается амигдала – центр огорчения, и тогда участники требуют дать им рулетку. Но вот что примечательно: у тех, кто все же решал взять надежные сорок долларов, этот центр активировался нисколько не слабее. Просто наряду с амигдалой у них включалась префронтальная кора (и это тоже было видно), помогая решить: эмоции сейчас слушать не надо.
Пациенты с опухолью в префронтальной коре мозга – настоящие чудовища из медицинских телесериалов: гиперсексуальные, много пьющие и легко приходящие в ярость. Когда эмоции не сдерживаются префронтальной корой, мы превращаемся в кошмар из снов Платона и Декарта.
Именно разум решает, как использовать подсказки эмоций, какие из них отвергнуть, а какие принять. Разум в состоянии понять, что задача принципиально нова и в ней не следует пытаться отыскать следы знакомых закономерностей. А интуиция постоянно проводит обширные расчеты, раскладывая реальность на серии моделей и следя за тем, как сбываются предсказания. И непрерывно выдает нам результат этих расчетов в виде чувств. Обе системы имеют свои сильные стороны, но обе делают характерные ошибки, которые легко научиться распознавать, – это и есть ключ к самым точным решениям.
Следователи допрашивают пожарного Уэга Доджа (второй справа), которому удалось выжить, оказавшись в центре страшного лесного пожара, в то время как его друзья погибл
Еще на тему
70 метров это примерно 16-18 этажей.
Может всё-таки 70 футов, что примерно 21 метр?
Выдержка, рассудок и знания вообщем.
молились Хрибежали.