В конце 80-х я работал журналистом в областной газете. / бомж и череп :: крипи :: Истории

В конце 80-х я работал журналистом в областной газете. Был в хороших отношениях с милицией, там мне часто подкидывали интересный материал – криминальные истории и любопытные происшествия. Особенно хорошие отношения у меня сложились с немолодым майором, Алексеем Михайловичем. Мне было немного за двадцать, так что я звал его по имени-отчеству. (А когда выпивали, то переходил на «Михалыч»). Он и рассказал мне историю про бомжа с черепом.
Как-то раз поступила в милицию жалоба – мол, человек бродяжничает, а в мешке таскает человеческий череп. Ну, ясно - бомж, и хоть особо заниматься ими было тогда не с руки, но проверить надо. Передали по рации, кто увидит – задержать. К вечеру привезли деда. Грязный, пахнет от него сильно, ну бомж и есть бомж. Трезвый, но вроде как тронутый немного. В мешке действительно оказался череп. Стали расспрашивать откуда, несет околесицу. Имя свое не помнит, откуда сам – не знает. Ну, дело такое, что с черепом может быть какой-то криминал. Его, естественно, решили изъять. Упаковывали в мешок, описывали – бомж молчал, а хотели забрать – он стал в истерике биться, орет «не забирайте, умру!».
Алексей Михайлович решил, что если человек тронулся, так изводить не стоит, и пригласил эксперта в кабинет. А сам снова спрашивает бедолагу, в чем же дело?
Тот опять объясняет, и снова ясно, что помешанный. Говорит, что череп этот его. Не в том смысле, что как вещь его, а это его собственный череп, как часть скелета. Ну, Михалыч, человек терпеливый, спрашивает, как может быть, что голова у него на месте, а значит, и череп там же, а он утверждает, что он вот на столе? Бомж объяснить не может, но твердит, что это так.
Пришел эксперт, местный доктор-криминалист. Поглядел, повертел, говорит, что череп вроде старый совсем. Но чтоб точно сказать, надо проверить. Дай, говорит, хоть соскоб возьму. Взял со стола лист бумаги, достал скальпель и стал соскребать образец с кости. Тут бомж за голову хватается и вопит, вроде как от боли. Ясно, что не в своем уме человек. Доктор головой покачал, мол, диагноз. Скрести прекратил, а что набралось, в бумажку сложил и в карман сунул. Бомж успокоился.
В общем, решили по-быстрому проверить что можно, а бомжа в психлечебницу определить.
Алексей Михайлович обзвонил участки, не было ли где заявления о вскрытии могил – не было. Стал искать больницу, куда пристроить психа – никто не хочет брать, мол, нет условий, больница переполнена, мало персонала и все такое, типа, хоть в Москву везите, а мы не примем. Понял майор, что придется через начальство действовать, а время вечернее, зачем руководство лишний раз беспокоить? Решил задержать деда до утра. Сказал дежурному так его разместить, чтобы череп у того был на виду, а то орать будет. Распорядился и домой ушел.
Утром приходит, а бомж на лавочке лежит возле участка. Пошел выяснять в чем дело, оказалось все просто. Запах от него был такой, что дежурные не выдержали и выгнали деда на улицу. Он плакал и обратно просился, череп сторожить, но потом угомонился и заснул. А еще говорят, что, когда назад просился, втирал им историю про колдуна или злого духа, так что и окрестили они его между собой «злой дух», имея в виду невыносимую вонь.
К полудню пришел доктор, сделавший предварительный анализ по соскобу. Кость старая, но не похоже, что в земле была. Но возраст находки более ста лет, точнее он сказать не мог.
Алексей Михайлович позвонил в краеведческий музей – не пропадали ли там какие останки? Не пропадали. Стал звонить еще туда-сюда, все впустую. Потом пошел на совещание, потом на вызов поехал, закрутился. Вечером подъезжает к участку, а бомж все там же. Жалко его стало, принес ему поесть. Ну и домой пора, а определить бомжа некуда. Решил на следующий день разобраться. Только велел дежурному утром подкормить деда.
В общем, так прошло три или четыре дня. А бомж так и жил на лавочке. Михалыч с ним разговаривал, и кое-какая история прояснялась. История, надо сказать, складная, но невероятная, и это майор списал на бред больного человека.
Бомж утверждал, что некогда жил хорошей, зажиточной жизнью, и все у него было. Но где жил и что делал, не помнит. Жена была, дети. Но имена их он забыл. А помнит он, что очень боялся смерти. Так боялся, что мучился бессонницей. И помнит он черного человека, который всё о нем знал. Где и как повстречал его – не вспомнил. И лица в памяти не осталось, а только глаза – темные и без белков, как у зверя. А еще отблеск в зрачках красноватый. И зачем-то он спросил его, как я умру? А тот ответил, что от того, что череп тебе раздробят. И тогда он снова спросил, а как уберечься от этого? А тот сказал, носи свой череп всегда с собой и береги, и проживешь сколько захочешь. Хочешь так, спрашивает? Хочу. Тогда бери – протягивает ему череп. И как только взял он череп, то забыл свое имя, дорогу домой и все прочее.
Алексей Михайлович бомжу сочувствовал, но дел было много, а его рапорт у начальника отделения все еще лежал без движения. Тогда пошел майор с ним поговорить. Так случилось, что в то время по области искали маньяка, дело было громкое – газеты писали, руководство каждый день докладов требовало. В общем, не до бомжа было.
Разозлился начальник. Обругал майора, мол, сами решить ничего не можете, я за всех отдуваюсь! Выскочил из кабинета, пошел разбираться по горячности. Дела нет, череп не улика, а останки невостребованные, а значит, его следует уничтожить. А что бомж не уходит без черепа, то сейчас он его получит.
Схватил молоток, взял пакет с черепом и прямо по пакету бац-бац, разбил на куски. На, говорит, и отдай ему. Выскочил Михалыч на улицу, а бомж лежит у скамейки. Голова деформирована до невообразимости, мертвый.
Позвали того же доктора, тот руками развел – такой травмы он в жизни не встречал, крови нет, своды черепа сломаны.
Дело решили замять. Тело и осколки черепа из пакета кремировали. Что было из документов – уничтожили от греха.
И да, маньяка вскоре поймали.