А.У.Е.
Сын вернулся из школы с подбитым глазом и в порванной рубашке, держа портфель в опущенной руке. Глядя в пол прошёл мимо меня в ванную, хлопнув дверью нервно загремел щеколдой.Судя по звукам, пробивающимся через шум воды, сын плачет и шипит от боли, пытаясь умыться. В груди растекается холодная ярость, хочется найти обидчиков и втоптать черепа в асфальт, а потом линчевать их родственников, до седьмого колена. Оглянувшись на зеркало, увидел на месте себя разъярённую гориллу, вместо лица бледная маска с губами, сжатыми в тонкую линию.
Глубоко вдохнув и быстро выдохнув в три подхода, постарался придать лицу спокойное выражение. Вроде бы получилось, ладно, пора разбираться. Поколебавшись постучал в дверь костяшкой указательного пальца, сказал с напускной уверенностью:
— Кирилл, открой дверь.
Повисла неловкая тишина, неуверенно щелкнуло и дверь чуть приоткрылась. Сын стоит у раковины, смотря в пол.
— Подними голову.
Он послушался, про себя я возблагодарил небеса, что ребёнок ещё не вошел в возраст отрицания любых авторитетов. Скрипнув зубами оглядел повреждения, правый глаз подбит, бровь опасно распухла, на верхней губе запеклась кровь. Нос заметно скошен на бок, ударивший был явно больше и сильнее.
— Так, потерпи и не дёргайся.
Нос встал на место с сочным хрустом, сын мелко затрясся и захныкал, я с трудом сдержался и не обнял.
— Так, а теперь рассказывай, кто это сделал.
Встав на одно колено внимательно выслушал, глядя сыну в глаза. Его избили трое старшаков ауешников из шестого класса. Один держал, заломив руки, а двое метелили за отказ отдать деньги на обед. Закончив порвали одежду и поставили на «счётчик» по понятиям. Если завтра не принесёт вдвое больше, изобьют вдвое сильнее. Ведь они чёткие, живут по понятиям, а мой сын для них «терпила» для выбивания денег.
Одиннадцатилетний против трёх четырнадцатилетних, шансов было меньше нуля.
— Знаешь… — начал я зло, и замолк вовремя одёрнувшись.
Толку от их имён нет. Если пойду в школу разбираться, сделаю только хуже. Родители у таких выродков, точно такие же выродки, только ростом больше. Полиция просто проигнорирует, только для виду допросив сына, а то и вовсе постарается перевести стрелки вины на него.
Плавали, знаем.
Проблемы на словах могут решать только взрослые и то не все, в школе же закон джунглей. Если он не даст отпора, можно менять школу…нет, это не вариант, может привыкнуть убегать… Так и будет бежать от проблем всю жизнь.
— Так, умойся, в аптечке лежит мазь от синяков. Маме скажешь, что споткнулся на лестницу, а порванную одежду выкинь. А я пока схожу, сделаю пару дел.
По дороге к гаражу зашел в аптеку и прикупил гомеопатических витаминок, выбрав те, что в капсулах. В гараже разгрёб давно неиспользованный токарный станок, убедившись в работоспособности, подобрал подходящую деревяшку из наваленных в углу. Руки ещё помнят старое увлечение, из деревяшки с потоком опилков появляется дубинка.
Дома успокоил жену шаблонными фразами, о том, что для мальчиков нормально и даже полезно получать травмы. Подумаешь пара синяков, вон бывало в детстве руку сломаешь, а через неделю как новенький.
Кажется, она не поверила.
Отведя сына на кухню передал ему дубинку, глаза мальчика расширились, он неверяще посмотрел на меня.
— Завтра, найдешь этих…ребят и изобьешь этим, без предупреждения, как диких зверей. Старайся бить по коленям, кистям или локтям, да и вообще по костям.
— Но…они же сильнее…как я их…
— А вот тебе, Озверин.
Я протянул ребёнку витаминки, заранее пересыпанные в стеклянный флакон.
— Примешь перед школой и в драке будешь куда сильнее!
Плацебо, а если со страху переест, то от гомеопатического ширпотреба ничего не случится.
— А как же…меня же накажут, полицаи заберут!
— Не так громко, мама услышит и нам обоим влетит по первое число. Не беспокойся ни о чём, с взрослыми я разберусь. Верь мне.
