10 мёртвых петель ведущих на великолукский мясокомбинат.

Личность вне. 1. (Понравится кому - допишу)

Как и каждую неделю Макс присел на мягкое кресло в кабинете профессора Пилатова напротив его стола. После рядовых вопросов о самочувствии и проверки результатов планового медицинского осмотра Егор Яковлевич спросил:
- Ну, а теперь к нашим баранам. Как тебе, удаётся почувствовать систему?
Максим Антонов чуть поёрзал в кресле, наклонился и вполголоса произнёс:
- Мне кажется да.
- Кажется? - с негодованием произнёс Пилатов.
- Ну, всмысле, да, наверное... Понимаешь, впервые за пол года я начал различать второе сознание, словно, дублирующее меня. Как... Незнаю. Есть я и есть... эм... тоже я, только вне своего организма. Только личность.
- Это великолепно! То есть синхронизация сработала. До этого мы не затрагивали мозг, чтобы не делать поспешных выводов, но если ты стал ощущать присутствие личностного синхрописца, то можно приступить к анализам...
- Притормози, - перебил професора Макс, - Я думаю, что лучше обойтись без них. И перейти ко второй стадии.
- Максим! Я не могу так рисковать! Прости, за бестактность, но годы работы и первый положительный результат, а ты предлагаешь в омут с головой.
- Ты же не думаешь, что анализы мозга и синхрописца можно будет как-то сопоставить? Это уже дело практики. Пан или пропал.
- Хватит ёрничать! - прикрикул професор и задумчиво покосился на медицинскую карточку Антонова.
- Егор. У вас ещё нету алгоритмов для анализа синхрописца с... личностью. Я сам не хочу умирать, но если дело выгорит, то у нас будет достаточно времени, а если нет, то, ну, я шагну в пустоту, а у вас останется Валентин.
- Валентин. Он дал согласие?
- Да, я убедил его.
- Хм.
Пилатов стал мрачнее тучи, мысль о подпольном эксперименте, мимо кассы, с убийством, совсем не радовала его, но он не мог не согласиться с Максимом - синхрописец работает и содержит в себе личность. Но чтобы подтвердить это уйдут годы на анализы и несмотря на ремиссию Антонова он может не дотянуть. Нужно рискнуть!
- Егор! Пойми же, я не чувствую какую-то жестянку. Эта жестянка - это я. Дубль моей личности обладающий моей самостью. - Словно подтверждая его слова с воодушевлением сказал Максим, - Хватит перебирать бумажки!
Максим вырвал из рук Пилатова медицинскую карточку, которую тот задумчиво листал и отшвырнул в угол кабинета. Они слехстнулись взглядами. Егора - полный страха и Макса - полный решимости.
- Чёрт побери! Ты же излечился от рака! - Возопил Пилатов, схватив Антонова за руку и отдёрнув её небрежно бросил.
- Я сомневаюсь, что это так... - спокойно с застывшей злобой в глазах и холодным голосом начал Максим, - Какая вероятность рецессии? Ты сам мне говорил 78%? Очень обнадёживающе. Не тупи.
Пилатов схватился за голову:
- Нам надо выждать вечера, никто не должен знать об этой процессии. Кира будет мне ассистировать, она надёжный человек, на неё можно положиться.
- Вечно ты баб тянешь на дно за собой, - усмехнулся Макс. - По-рукам.
Он протянул руку своему старому другу и молча вышел в коридор. Если бы не увесистая жила проводов входившая в его затылок он бы ничем не отличался от обычных пациентов.

Смена караула. Крах эпохи.

Внезапная боль, от утраты её образа, ударила прямо в сердце и растеклась от аорты дискомфортной вибрацией.
Утолить своё вуайеристское начало больше не удастся.
Как всегда, выйдя на лестничную клетку вкусить вялый мусорный дым синего петра и потешить свой извращённый эстетизм, я увидел как в знакомом окне простираются голубые шторы.
Хуже уже быть не может, - подумал я
Как вдруг за эти шторы мелькнул образ крепкого мужчины среднего возраста, который устраивал подготовительный проспект для курения гашиша.
Озарение подкреплённое дедуктивностью описывало нужную картину.Я вспомнил, как месяц назад я возвращался с работы усталой поступью старого солдата и увидел её.Пространство надламывалось над упругостью её бёдер, а голос рушил шумовой баланс города.Она говорила с крепким мужчиной среднего возраста.Я был поглощён ей, но мой разум выхватил отрывочно фразы. Она говорила о сдаче комнаты.

Решала в деревянном празднике

Я был в убогом зале, убогого клуба с убогим пивом, палёной музыкой и кашеварным звуком. И всё было
в разы отвратительнее, так как я считал себя не привередливым, но мне казалось, что хуже некуда.
Моего кореша, напротив, это место веселило и он, озираясь по сторонам, пытался выявить подходящую
партию для утоления своих основных потребностей.
-Как тебе место-то? - спросил он, прекрасно зная, что я чувствую.
Я скорчил недовольную рожу, он усмехнулся и хлопнув меня по плечу сказал:
-Найди уже тёлку!
Я хотел было ответить, что-то язвительное, но спасшая положение сига вовремя перекочевавшая из
пачки в рот зажглась праведным гневом и отравила меня своим дымом, сквозь эту призму я пожалуй мог
тут тусить, мог жить. И спектр фотонов этого места подарил мне её. Цветастую галлюцинацию, одиноко
прижатую к пространству явного одиночества. Её влажные губы шептали фразы, которые сквозь
низкочастотные колебания были слышны только мне, её крепкие бёдра покачивались в такт сокращений
моего сердца, а короткая юбка обнажала мои фантазии. Я плыл сквозь толпу зевак приближаясь к
расплетённому солнцу в её глазах уже ощущая её дыхание, запах пота и духов перемешавшись в диком
угаре орды пляшущих дикарей.
-Привет! - динамика музыки, как по заказу сменилась и все пары попеременно начали слияние пуская
мысли по кривой рассудка.
Я протянул руку и предложил обняться, она была не против. Распускаясь как подсолнух улыбкой и
руками. Я нашёптывал ей её имена, предательски изучая податливость осанки. Её устраивало моё
поведение. Нет нужды в войне она сама берёт меня.
Жадно принимавшее информацию ухо полезло ко мне в рот и чтобы оно не прогневалось я нежно укусил
мочку. Её голова страстно прижалась к моей, а бёдра схватили меня за руку и чтобы не было
недоразумения я провёл пальцы под юбку и погладил её колготки в источающей влагу жаркой области,
что сводила меня с ума. Она вцепилась губами в мой язык и мириадами вспышек я ощутил, изменения в
моём теле и кончил. Нормал было, короче.

Навеяно низким качеством сливочной помадки и вообще...

300 грамм беспощадно перемолотой сливочной помадки опрокинулось в моё чрево, но чувство насыщения не созидало во мне. Я взглянул в зеркало; моё лицо - это хуёвая шутка. Искривлённая гримаса боли, схожая с досадной улыбкой, клеймо потребительского класса. Крепкий кофе забурлил в желудке и систематично уродуя моё нутро расплескался в штаны, будто луна висела у меня над головой регулируя приливы поноса из страдальческого очка.
Как в кошмарном сне я не мог пошевелится, тёплые струи обволакивали мои бёдра. Я мысленно попрощался со своими выходными брюками и начал движение прочь из комнаты в надежде убежать от испепеляюще жгучей боли в моём анусе. Ботинки издевательски хлюпали. Не в силах противиться предательским спазмам, я опустился на колени и упёршись головой в закрытую дверь, оставил себя на попечительство водянистых испражнений, продолжавших с дикой пульсацией прорываться сквозь уже не сопротивляющийся сфинктер.
Я сполз вниз опустившись лицом на холодный пол, каловая лужа стремительно растекалась подо мной, я знал, что рано или поздно она достигнет моего лица. Жадно хватая ртом вонючий воздух я повторял и повторял: "Помадка! Помадка!.." .

Сижу, просматриваю джой, как вдруг...

Три года назад нарисовал. Никогда не умел, т.к. терзает вечная проблема, мол в голове всё вырисовывается отлично, а на листе беда. Всё это, конечно, из-за недостатка практики, которую лениво набивать. Хочется ведь, чтобы было всё и сразу, без труда? =)

Старьё, но уж больно мне нравится, может кто оценит впервые.
не знаю автора.
PS Сейчас зима, но велосезон - это фикция.