Пыль и Ржавчина. Часть 3.

Судя по реакции, или текст не очень, или читать на реакторе не любят, но так как я не кармодрочер, меня это всё равно не остановит. Вот тут - начало, тут - вторая часть. А мы возвращаемся в Пустоши...

* * *

Он назвал её Сарой. Общаться им было нелегко. Отчасти из-за разницы в возрасте, отчасти из-за того, что девочка была немой – судя по всему, от рождения. Она понимала то, что говорил Джон, а вот он улавливал только самые простые жесты. Ситуацию усугублял тот факт, что, выражая свои мысли, девочка импровизировала на ходу. Впрочем, она оказалась достаточно смышлёной и любознательной.

Слабость ещё давала о себе знать. Чтобы полностью восстановиться, Саре приходилось много спать. Девочке быстро надоедало это занятие, но стоило сесть, как у неё тут же начинала кружиться голова, и она невольно снова принимала горизонтальное положение. Чтобы развлечь дитя, Колуэлл рассказывал ей те сказки, которые помнил сам. В глазах Сары Джон читал, что она не понимает, что такое «птичка», «кролик» или «лиса», поэтому ему приходилось перекраивать старые истории на новый лад. Он долго ломал голову, кем из пост-ядерной фауны заменить добрых зверушек, и так и не придумал, остановившись на довольно общем понятии «люди». Зато замена волку нашлась легко – в каждой истории это был огромный рад-скорпион. Сара пряталась под одеяло каждый раз, когда в «Трёх людях и рад-скорпионе» хвостатый монстр пытался сдуть ветхие хижины, и неизменно улыбалась, когда в конце он падал в костёр.

Через неделю она попыталась встать. Свесив ноги с дивана «Хайвеймена», она оттолкнулась от кузова…

…и упала. Старик бросился к ней. Лежащая в пыли девочка удивлённо смотрела на отказавшиеся подчиняться ноги.

Джон взял её на руки. Её колени согнулись безвольно под действием силы тяжести, будто два механических шарнира. На глазах девочки выступили слёзы, она начала вырываться, требуя, чтобы Колуэлл снова поставил её на землю. Опираясь на него, Сара снова попробовала встать на ноги.

Она падала раз за разом. По грязным щекам текли солёные ручьи, на коленях и локтях появились синяки, но Сара не сдавалась. Джон хотел как-то помочь ей, но она лишь со злостью отталкивала Странника, пытаясь встать самостоятельно. Старый инженер не находил себе места, смотря как мучается ребёнок, но он был бессилен. Похоже, что яд скорпиона парализовал ноги девочки, сделав её калекой. Джон не знал, как помочь Саре – он даже не мог придумать, как объяснить ей это.

Когда закатное солнце начало опускаться за горизонт, Сара прекратила попытки. Она сидела перед машиной и плакала, уткнувшись в колени. Рядом с ней в пыли валялись все конфеты, которые нашлись в багажнике «Хайвеймена». Давно на сердце у Коллуэла не было так тяжело.

Джон подошёл к ребёнку и сел рядом. Сара опустила голову ему на плечо. Откинувшись на старый атомоход они смотрели, как алый диск погружается в чёрную кромку Пустошей.

* * *

Джон пересчитал связанных за хвосты крыс. Шесть штук. Грызуны попались на удивление упитанными – даже огромными. Если высушить мясо, его хватит дней на пять, а то и на неделю.

— Отличный улов, Мэри! А у меня только парочка. Похоже, охотник из тебя лучше, чем из меня.

— Мне просто повезло, — улыбнулась ему супруга, — да и юность среди скаутов не прошла даром. Думаю, в этом корыте мы больше сегодня не наловим.

— Согласен. Вернёмся обратно в рубку!

Супруга закинула улов за спину, и они полезли по ржавой лестнице вверх. Когда оба почти выбрались, одна из ржавых скоб отвалилась вместе с куском стены, и Мэри полетела обратно в трюм выброшенного на берег корабля. Гнилой пол под ней с треском провалился. Женщина, ободрав правое предплечье о металлический край, исчезла в темноте.

Ладони погрузились в мягкую тёплую грязь. Вокруг царила кромешная тьма, и только сверху из дыры пробивался солнечный свет. Отвратительно пахло гнилой рыбой, водорослями, сыростью. Пошарив вокруг себя, Мэри не нашла ни связку крыс, ни своё копьё, и выругалась.

— Мэри! – испуганный голос мужа звучал как будто за тысячу миль от неё. – Ты жива? Не двигайся, я вытащу тебя оттуда!

Женщина вытащила из-за пояса один из фальшфейеров и дёрнула за верёвку. Пиропатрон зашипел, осветив всё вокруг алым пламенем. Она попала в полузатопленное помещение. По стенам и потолку расползалось огромное количество труб, в центре высились, вероятно, силовые установки. Ступни скрывала тёмная склизкая дрянь. Мэри стало не по себе, хотя за годы странствий по Пустоши она видела куда более жуткие картины.

— Я в порядке, милый, — откликнулась она. – Вроде, ничего не сломала. Это какая-то техничка, судя по всему.

— Я вижу тебя! Ты на несколько этажей ниже. Сейчас, я спущу верёвку…

Край потёртого каната повис в нескольких метрах над её головой.

— Чёрт, Мэри, я не могу опустить её ниже! Погоди, я спущусь к тебе.

— Дай мне немного времени осмотреться.

Она поводила факелом вокруг себя, чтобы оценить обстановку. По трубам вокруг можно забраться на непонятные устройства, а с них, если постараться – допрыгнуть до верёвки.

Со второй попытки ей удалось залезть на один из огромных металлических цилиндров. Она встала и отряхнулась от ржавчины и грязи. Подошвам босых ног было приятно ступать по гладкому и тёплому металлу. Дыра была в каких-то полутора метрах от неё. Мэри положила догорающий пиропатрон к ногам, глубоко вздохнула, и прыгнула вперёд. Руки крепко схватили толстый канат. Дождавшись, когда верёвка перестанет раскачиваться, она сжала зубы и полезла вверх.

Джон вытащил жену, как только смог дотянуться до неё. Измазанная кровью и грязью, Мэри тяжело дышала.

— Ну вот, потеряла я наши запасы. Так что теперь у тебя на две крысы больше, добытчик.

Джон не отпускал Мэри из объятий несколько минут.

— Никогда так не делай больше. На секунду мне показалось, что я тебя потерял, и я чуть сам не прыгнул за тобой от отчаяния.

— Всё в порядке, я просто неуклюжая корова. Надо было внимательно смотреть, куда лезу. Ладно, пошли отсюда.

Через полчаса они были в рубке. Джон обработал раны Мэри. Она решила отдохнуть от приключений, а Колуэлл отправился прогуляться близ покоящегося на мели корабля.

Босые ноги утопали в мокром песке, на который лениво накатывали морские волны.

Морской бриз выветрил затхлые запахи трюма. Шелест прибоя успокаивал. Джон закрыл глаза и наслаждался тем, как ветер ласкает его загорелое лицо. Чего-то не хватало… Точно, не было криков чаек. От радиоактивной пыли птицы погибли почти повсеместно.

Когда он вернулся в рубку, Мэри сидела в за столом и рассматривал карты. На приборной панели перед ней лежали полуистлевшая толстая тетрадь, компас и атлас. Повесив крыс на торчавшую из стены арматуру, Джон обнял жену.

— Я поймал ещё несколько грызунов поблизости. А у тебя как дела?

— Нашла бортовой журнал. Кажется, это какой-то допотопный советский ледокол. Ума не приложу, как его могло выбросить на восточное побережье…

— Ушибы не сильно болят?

— Правое плечо ноет, синяк будет большой. Раны на всякий случай промыла морской водой.

— У тебя в роду точно были амазонки.

— Йод закончился! Придумал, куда двинем дальше?

— Да… дальше на юг идти нет смысла. Скорее всего, Флорида стёрта с лица земли. Перед Джексонвилем двинемся на запад. Надвигается шторм, у побережья становится небезопасно, поэтому предлагаю попытать удачу в глубине континента. Может быть, там мы сможем найти кого-нибудь…

— Мы уже нашли однажды.

— Не напоминай! Не знаю, в какой дыре пересидели взрывы те выродки, но лучше бы они оттуда не вылезали. Это уже не люди, Мэри, это безмозглые варвары, приматы. С ними нельзя найти общий язык.

— Помню, помню. Если бы не пистолет, мы бы тогда стали обедом. Впрочем, выжившим теперь пищи надолго хватит.

— Жаль, что пришлось потратить на них половину обоймы. Я так и не смог найти новых патронов… чёртово антиоружейное лобби, в восточных штатах любой ствол редкость!

— Ничего страшного. Попытаем удачи в Техасе…

Ноги Мэри подкосились и она отшатнулась к стенке. Джон успел поймать её за талию и взволнованно спросил:

— Эй, у тебя всё в порядке?

— В глазах потемнело… и подташнивает. Похоже, я подхватила морскую болезнь, – она слабо улыбнулась. – Скорее всего, перегрелась на солнце.

— Бедолага… — Джон подхватил жену на руки и отнёс к спальникам. – Отлежись в прохладе, а вечером выдвинемся в путь. Сейчас принесу тебе воды.

— Спасибо, дорогой. Как хорошо, что ты рядом…

***

Сара сидела на крыле «Хайвемена» и увлечённо смотрела, как Колуэлл копался под капотом атомобиля. Рядом с машиной стояло самодельное инвалидное кресло. На многие мили вокруг простирались высохшие соляные озёра Невады.

— … а вот это называется триод, – старик передал девочке небольшую стеклянную колбу с штырьками. – Он нужен для того, чтобы стабилизировать напряжение реактора. Без этой маленькой штучки наши ходовые двигатели сгорят в один момент.

Она взяла лампу и повертела её в руках.

«Забавная», — прочитал Джон в комбинации жестов придуманного ими языка.

— Довольно редкая штука, – ответил ей Странник. — У нас есть парочка запасных, но лишними они не бывают.

«Как и всё в Пустоши. Кроме неприятностей», – улыбнулась девочка.

Колуэлл вернул деталь на место.

— Не устала ещё от моих рассказов?

«Нет. Мне нравится тебя слушать. Интересно. Посмотри, что я собрала».

Сара вытащила из набедренной сумки небольшую смотанную проволокой коробочку, из которой торчали два провода. Она протянула контакты Джону.

«Подключи к питанию».

Колуэлл сунул оголённые концы проводов в свободный разъём. Девочка нажала на кнопку, и из коробочки сквозь треск и шелест полилась музыка. Старик не слышал её с довоенной поры.

— Синатра…

Сара положила самодельный электрофон перед ним и сделала несколько пассов руками.

«Подарок».

Джон думал, что десять лет в Пустошах высушили его слёзы, но ошибался.

«Сегодня ровно год, как ты спас меня, Отец. Прости, что от меня мало пользы. Я научусь делать вещи больше».

— Ты лучшее, что я когда-либо находил в Пустоши, Сара, – старик обнял девочку. – У меня тоже есть кое-что для тебя. Садись в машину.

Девочка ловко извернулась на крыле и, схватившись за крышу «Крайслиса», скользнула внутрь атомобиля через окно. Джон убрал коляску в багажник, подошёл к Саре.

— Двигайся! Сегодня это моё место.

Глаза Сары округлились, но она выполнила приказ отца, переместившись за руль. Мужчина сел рядом.

— Снова дать тебе возможность ходить я, увы, не в силах. Зато могу научить ездить. Хочешь попробовать?

«Я не смогу!» — ребёнок был напуган и заинтригован одновременно. – «Как нажимать тормоз и газ?»

— Я это предусмотрел. Приглядись!

Сара опустила взгляд под руль и заметила, что к обеим педалям были приделаны тяги, уходившие под приборную панель.

— Повышать напряжение в двигателях, увеличивая скорость, теперь можно с помощью вот этого рычага. – Джон показал на торчащую справа от руля трубу с набалдашником. Чтобы тронуться, сначала поверни ключ в замке зажигания. Слышишь, как загудел под капотом проснувшийся реактор? Теперь нажми на ту кнопку с надписью «Ride» и немного опусти рычаг. Давай, не бойся!

Двигатели взвыли, и атомобиль резко дёрнулся вперёд.

— Полегче, гонщица! Здесь 200-сильные электромоторы, с ними нужно работать более плавно. Почувствуй, как рычаг влияет на скорость. Попробуй немного порулить. Тут не во что врезаться – смелее!

Тяжёлый «Хайвеймен» летел по дну высохшего озера словно древний линкор. Из-под колёс вылетала соль, а стрелка спидометра медленно ползла к отметке в шестьдесят миль в час.

— А теперь притормози! Для этого потяни на себя вот эту ручку. Только чуть-чуть, иначе нас занесёт!

На этот раз Сара была аккуратней. «Крайслис» плавно сбавил скорость.

— Пока ты держишь тормоз, колодки мешают колёсам вращаться, и машина замедляется. Чем больше натянута ручка, тем сильнее прижаты колодки. Если хочешь снова разогнаться, отпусти тормоз и добавь газа. В общем-то всё. Следи за показаниями приборов: важнее всего индикатор нагрузки. Если стрелка в красной зоне, значит с реактором что-то не так. Об этом я расскажу тебе позже, а пока – можешь делать что хочешь. Покатай своего старика!

Сара моментально освоилась с управлением трёхтонной махиной. С лица девочки не сходила счастливая улыбка, когда она маневрировала между воображаемыми препятствиями или тормозила с заносом. Она словно слилась с ржавым атомобилем и смаковала власть над мощью стального скакуна. Впервые за это время Сара забыла о том, что она калека. Вместо ног на несколько часов у неё выросли крылья.

Они катались до самого заката. Горячий от долгой гонки «Крайслис Хайвеймен» остановился. Джон вышел из машины, чтобы достать из багажника спальные мешки. Когда он вернулся, Сара уже спала, облокотившись на руль. Он укрыл её, а сам забрался на крышу атомобиля и расстелил спальник. Старик лежал на спине и смотрел на только появляющиеся в вечерних сумерках звёзды.

* * *

От боли Мэри стиснула зубы так, что из десён начала сочиться кровь. Она старалась не закричать, чтобы не разбудить Джона. Иначе он опять будет бегать вокруг в бессильных попытках облегчить её муки. Это будет уже четвёртая ночь без сна. Мэри старалась перетерпеть в надежде, через несколько минут боль снова отхлынет.

Её выдал кашель. Громко отхаркивая кровь, она согнулась пополам от судорог. Лежащий рядом муж моментально вскочил на ноги и бросился к супруге.

— Я в… порядке, – прохрипела женщина, приподнимаясь с кушетки на локтях. – Ничего страшного, просто в горле запершило.

— Вижу… руки в крови. Мэри, давай ты примешь ещё обезболивающего? – Джон достал из рюкзака пачку медикаментов. На ладонь выкатилось несколько таблеток.

— Это последние. Давай припасём их.

— Я найду ещё. Завтра я пойду в город и отыщу аптеку. Там будет лекарство.

— Джон! Перестань нести чушь. Ты прекрасно знаешь, что даже до Войны от такого облучения не было лекарства. Не вижу причин, почему оно должно появиться после. Если ты отправишься в город, у нас будет двое умирающих.

— Но я не могу смотреть, как ты страдаешь!

— Рано или поздно это должно было случиться… Обещай мне, что не будешь делать глупости, когда меня не станет.

— Не говори об этом. Чёрт возьми, ты ещё жива! Я не хочу оставаться один в этом проклятом мире, без тебя!

— Я буду с тобой. Здесь, – она коснулась груди Джона, а затем его головы, – и здесь. Не забывай обо мне, и я всегда буду рядом.

Он по привычке погладил её по голове. На руке осталась прядь выцветших рыжих волос. Из покрасневших от бессонницы глаз Джона хлынули слёзы, и он, рыдая, обнял супругу.

— Почему это случилось с тобой, а не со мной?

— Это как раз к лучшему. У тебя больше шансов довести наше дело до конца. Найди других выживших. В убежищах или на окраинах… где-то должны остаться разумные люди. Мы не могли остаться одни. Пообещай мне, что будешь продолжать искать.

— Зачем мне они, если не будет тебя?

— Обещай!

— Хорошо… Я буду искать, пока не сдохну в этой проклятой Пустоши от радиации и одиночества. Ради тебя.

— Мне нужно, чтобы ты сделал ещё кое-что. У нас остались патроны к пистолету?

— Что? Зачем тебе… не-ет, замолчи! Даже слышать этого не хочу!

— Джон, мне становится хуже и хуже. Я всё равно долго не протяну. Каждый час болезнь гложет меня изнутри, и обезболивающие уже не помогают. Не знаю, сколько ещё я смогу быть в сознании. Сделай мне последний подарок…

— Нет! Ни при каких обстоятельствах, нет! Я не стану убивать тебя, даже если ты будешь умолять об этом! Мэри, я люблю тебя больше всего на свете!

— Скоро я буду корчиться в муках и кричать от боли. Сколько ещё выдержит моё сердце – несколько часов, сутки, двое? Тебе придётся смотреть на это, потому что я знаю, что ты не бросишь меня. Джон, я прошу, будь милосердным к нам обоим и поставь точку, пока это не началось. Я очень не хочу, чтобы последним в этом мире для меня стала агония.

Он отшатнулся от неё, как от призрака. Она и была сейчас больше всего похожа на призрак – впалые щёки, серая, покрытая пятнами кожа, выпадающие волосы. Радиация не пощадила Мэри. Но Джон не видел всего этого – для него она оставалась той красавицей, в которую он влюбился с первого взгляда.

Колуэлл бродил по комнате разрушенного загородного дома, бессмысленно смотря на стены. Жена сидела на кушетке, откинувшись на спинку. Время от времени ночную тишину нарушал задыхающийся кашель. После очередного приступа Джон не выдержал, вытащил из потёртой кабуры пистолет и направил на Мэри.

Несколько минут он стоял, держа оружие на вытянутых дрожащих руках. Из зажмуренных глаз текли слёзы. Потом он бросил пистолет на пол и сел на кровать, обхватив голову руками.

— Прости меня, Мэри, я… я тряпка, всегда был тряпкой. Я не могу нажать на спусковой крючок.

— Иди сюда, милый, – обхватила она его плечи и положила голову ему на плечо. — Всё в порядке. Это правда была глупая затея, её родил мой подкошенный болезнью разум. Минутная слабость. Прости меня. Есть идея получше. Помнишь, я бросила курить ради тебя в институте?

— Конечно помню, солнце…

— Пара сигарет скрасят оставшееся мне время. Ты же не будешь на меня сердиться, если я закурю напоследок? Я видела пачку «Весёлого Ковбоя» в кухонном ящике на первом этаже…

— Всё, что угодно, любимая. Сейчас, одно мгновение, я принесу тебе сколько угодно!

Поцелуй Мэри был долгим и глубоким, как самый первый. На губах Джона осталась кровь. Вскочив на ноги, он бросился к лестнице и побежал по ступенькам вниз.

Оказавшись на кухне, он начал открывать все ящики подряд. Слабый лучик фонаря с ручной подзарядкой выхватывал пыльную посуду, полуразложившиеся картонные коробки, жестянки… Ага, вот оно! Обрадованный Джон схватил мятую пачку довоенных сигарет и повернулся обратно к лестнице.

Раздался выстрел. Рука Джона инстинктивно метнулась к кобуре на поясе. Колуэлл побелел. Фонарик упал на грязный кафель и погас.

* * *

Продолжение, как обычно, следует, несмотря ни на что =)

Пыль и Ржавчина. Часть 2.

По просьбам читающих выкладываю продолжение предыдущей части рассказа.

* * *

У ребёнка был жар. Юный организм безуспешно пытался сопротивляться яду. Температура росла, девочку постоянно тошнило, мышцы сокращались от судорог. Для превращения жертвы в живые консервы требовалось больше отравы, чем успел впрыснуть под кожу рад-скорпион, однако её вполне хватало, чтобы убить организм со слабым метаболизмом.

Джон выбросил хлам с заднего сидения «Хайвеймена» и положил туда девочку. Не требовалось диплома врача, чтобы понять: у спасённой от монстра оставались считанные часы. Но Колуэлл не собирался сдаваться так просто. Жизнь в пустошах кое-чему научила его.

Старик решил оставить её на какое-то время. Это было рискованно: вдруг поблизости окажется ещё одна тварь? Но выбора не было. Смочив из фляги оторванный рукав рубашки, Джон сделал девочке компресс. Запер машину, снова достал спасший его недавно нож и пошёл обратно к пожарищу.

Из-за температуры рядом с горящим амбаром было невозможно стоять. Слышно было, как лопались внутри многочисленные скорпионьи яйца и падали обугленные доски. Раскалённый трактор дымился.

Наконец, среди пыли и сажи старик увидел то, что искал – раздавленного им раньше детёныша рад-скорпиона. Колуэлл пошёл к нему, но в нескольких шагах от трупа температура стала невыносимой. Он лёг на землю и пополз вперёд, закрывая лицо локтями. С каждым дюймом дышать становилось всё труднее и труднее. Когда борода начала пахнуть палёным, рука Колуэлла нащупала что-то липкое и горячее. Схватив мерзость, он из последних сил откатился прочь от полыхавшего перед ним ада.

Он не знал, сколько времени пролежал на земле, глядя в пустое жёлтое небо и прижимая к груди дохлого рад-скорпиона. Время шло, но сил встать не было. Когда дыхание выровнялось, Джон, превозмогая боль и усталость, сел на колени. Голова болела и кружилась от дыма. Ещё один рывок – и вот он уже на ногах. Шатаясь, он побрёл к атомобилю.

Свежий воздух вдали от пожара придал сил. Опираясь на крыло «Хайвеймена», он добрался до багажника. В мутном потоке сознания Джона мелькали мысли: «Где-то здесь валялась бутылка со старым виски… Ага, вот она. Довоенный Джек Дэниэлс, ещё нераспечатанный». Он припас его на годовщину свадьбы, но сейчас им придётся пожертвовать.

Джон отрезал хвост от ошмётков тельца рад-скорпиона и выбросил труп в кусты. На ржавом капоте он покромсал жало на небольшие кусочки, откупорил виски и запихнул их через горлышко в бутылку. Взболтав содержимое, Джон склонился над умирающей девочкой и приложил сосуд к её губам.

Колуэлл поил ребёнка противоядием каждые полчаса. Он не знал, доживёт ли она до следующего приёма антидота. Поначалу её самочувствие улучшилось, но через час рвота усилилась, а температура снова подскочила. Джон перевернул её на бок, чтобы она не захлебнулась, и менял компрессы, когда те высыхали. Запасы воды подходили к концу, но он не считал капли.

К ночи девочке стало совсем плохо. Она практически не дышала и лишь изредка тихо постанывала. Снятый с радиатора «Хайвеймена» датчик температуры, который старик приложил ко лбу ребёнка, выводил на экран неутешительную цифру в 106 градусов по Фаренгейту. Если он не найдёт быстрый способ сбить температуру, девочка не доживёт до ночи.

«Что же делать… Чёрт возьми, Колуэлл, ты не медик» — клял он себя, сжав зубы и упёршись кулаком в лоб. – «Ты не медик, но ты чёртов инженер. Докажи, что не зря просиживал штаны в МИТе, сделай уже что-нибудь. Нужно достать что-то холодное, но откуда его взять посреди долбанной пустыни!»

От злости старик ударил кулаком по приборной панели «Крайслиса». Экран «Хайвеймена» моргнул, и на нём появилось сообщение: «Система охлаждения исправна и готова к работе». Джон уставился на монитор.

— Дьявол, вот оно! – закричал он, подпрыгнув на сиденье. – Я идиот!

Вооружившись несколькими гаечными ключами и мотками трубок, Джон полез под капот. Он резал и кромсал, стягивал резиновые кишки и металлические трубы хомутами. Отсоединял клеммы, а где не мог – рвал провода. По локоть в машинном масле, он напоминал безумного хирурга, который делал полевую операцию.

Через некоторое время девочка лежала, укутанная сотней пластиковых капилляров, а над ней висел снятый с ходовых двигателей вентилятор, наспех прикрученный к крыше проволокой. Джон завёл атомоход. Пропустив несколько сообщений о неполадках, он нажал на педаль.

Чем сильнее грелся ядерный реактор под капотом, тем эффективнее работала система охлаждения. Джон постепенно увеличивал нагрузку. Ходовые электродвигатели были отключены: чтобы обмануть компьютер, Колуэлл замкнул контакты. Через несколько минут по трубкам вокруг ребёнка начал струиться прохладный фреон, а лопасти над головой создавали движение воздуха. Сам того не зная, «Хайвеймен» спасал дитя. Нужно было погонять атомоход в таком режиме хотя бы несколько часов, чтобы организм девочки взял ситуацию под контроль.

Проблема была лишь в том, что реактор нагревался сильнее и сильнее, так как вся система охлаждения была пущена в обход двигательного отсека. Каждая секунда работы атомобиля без хладагента увеличивала шансы на выживание девочки, но сокращала жизнь «Крайслиса». Компьютер «Хайвеймена» просто сошёл с ума: несмотря на то, что все вентиляторы функционировали при максимальной нагрузке, температура реактора продолжала расти. Когда сработали аварийные термостаты, компьютер попытался отключить реактор, но смог лишь вывести очередное сообщение об ошибке: предусмотрительно снятое реле лежало в кармане у Колуэлла.

На приборной панели начала мигать лампа перегрева. Джон помнил инструкцию: в ней нарисованный человечек выпрыгивает из атомобиля, а на следующем кадре убегает от ядерного грибка. Странник перешёл ту черту, когда реактор не просто работал на износ, но мог в любой миг начать разрушаться.

«Ещё десять минут, – как мантру шептал Джон сам себе, – нужно дать ей чуть-чуть времени. Держись… Держись!»

Когда он отпустил педаль, капот дымился. Пахло расплавленной проводкой. Бортовой компьютер перестал тратить время на вывод сообщений о повреждениях и просто горел алым значком радиации. Затухающее гудение переходящего в спящий режим реактора сопровождалось потрескиванием остывающего металла.

Джон повернулся к девочке и склонился над ней. Покрытая трубками грудь размерено вздымалась, дыхание было ровным. Ребёнок тихо спал. Откинувшись на спинку водительского сиденья, Странник последовал её примеру.

* * *

То, что изначально Убежище разрабатывалось под проживание нескольких сотен человек, имело свои плюсы и минусы. Запасов еды и медикаментов было достаточно, но поддержание в работоспособном состоянии даже основных систем требовало огромного количества сил и времени. Впрочем, чего-чего, а последнего у них было в избытке.

Они довольно быстро смирились с мыслью, что планета сгорела в пламени ядерной войны. В конце концов, не так уж много связывало их со старым миром: они находили утешение друг в друге и в библиотеке Убежища. Гораздо больше угнетало абсолютное отсутствие информации о том, что творится на поверхности. Сгинувшее правление института решило сэкономить на внешних датчиках, поэтому Джон и Мэри словно находились в футляре: они были слепы и глухи к внешнему миру. Единственной оставшейся ниточкой было радио. Но оно издавало только треск помех.

— Тебе не кажется, что самое время подумать о семье? – спросила его Мэри, передавая отвёртку. От неожиданного вопроса Джон выронил плату, которую собирался установить в вычислительный центр.

— Я думал, что ты не хотела детей. Довольно странное время для того, чтобы вить гнёздышко на обломках погибшей цивилизации, не считаешь?

— Знаешь, это было до того, как я осталась последней женщиной на Земле.

— У нас нет уверенности в этом. Возможно, где-то есть ещё выжившие…

— Не будь занудой. Точной информации об этом нет и, вероятно, никогда уже не будет. Нужно отталкиваться от того, что кроме нас никого не осталось. А в этом случае нам ничего не остаётся делать, как выживать, плодиться и размножаться.

— Аминь. Но через несколько поколений кровосмешения начнётся генетическая рецессия. А запасы пищи кончатся ещё раньше…

— Рано или поздно нам придётся выйти. Но если это сделают наши дети, то у них гораздо больше шансов выжить во внешнем мире.

— К тому моменту, когда уровень радиации снизится, мы уже будем слишком стары. Если мы научим их всему, что знаем, у них будет больше шансов найти других людей. Наверняка же есть другие Убежища… Да, в этом есть смысл.

— Выходить наружу сейчас – самоубийство. А сидеть просто так, сложа руки – бессмысленно.

— Согласен. А ведь ещё несколько лет назад ты хотела посвятить себя науке, с насмешкой смотрела на молодых мамаш!

— Если мы не возьмёмся за дело, очень скоро наукой заниматься будет просто некому.

* * *

Джон кормил её разведённым сухим молоком и вяленым мясом. Поев немного, она проваливалась в пучину беспамятства. Слабость от сильного отравления давала о себе знать. Старик следил за девочкой, хотя опасность миновала: ей просто необходимо было время на восстановление. Дитя дремало тихо, лишь иногда посапывая. А в это время Дасти Колуэлл ремонтировал «Хайвеймен».

Тяга от трактора встала почти без переделок. А вот с реактором пришлось повозиться. Остатки хладагента в рубашке охлаждения выкипели, серьёзно повредив её. Повезло, что не пострадала внутренняя оболочка ядерного котла: в этом случае были бы утечки радиации. Вооружившись сваркой, он начал латать свой старый атомобиль.

Вечером третьего дня Джон приладил последнюю трубку. Облегчённо вздохнув, он захлопнул огромный капот. Девочка сидела на заднем диване и удивлённо осматривалась по сторонам, прижимая к груди ветхое одеяльце.

Джон обошёл машину сбоку и открыл дверь. Ребёнок испуганно натянул одеяло на голову.

— Не бойся меня. Я друг. Всё позади. – тихо сказал Колуэлл, протягивая к ней руку.

Она осторожно опустила ветошь чуть ниже глаз.

Старик разжал кисть. На ладони лежал леденец. Девочка перевела взгляд на конфету, затем – снова на Колуэлла. Он поднёс сладость ближе, но ребёнок отшатнулся, упершись спиной в дверь. Судя по всему, дитя войны никогда не видело сладостей.

Джон взял конфету двумя пальцами. Луч солнца за спиной мужчины заставил прозрачный леденец вспыхнуть жёлтым огоньком. Девочка завороженно смотрела на этот кусочек заставшего сахара. Старик открыл рот и медленно положил его на язык, после чего сделал довольное лицо, причмокивая.

— М-м, вкусно! – сказал он и достал ещё одну конфету, которую снова протянул девочке.

Та, не сводя глаз со старика, вытащила из-под тряпок руку и быстрым движением схватила леденец, отправив его в рот. Глаза ребёнка расширились от неведомого ранее вкуса.

— М-м-м! – раздалось из-под одеяла. Через секунду оттуда снова высунулась рука. Протянутая ладошка явно требовала добавки. Контакт был налажен.

* * *

— Ты уверена, что нам стоит это делать? – Джон стоял перед панелью управления герметичными дверями Убежища. – Мы абсолютно ничего не знаем о том, что творится снаружи.

— У нас нет выбора. Если я не забеременела за эти три года, то не смогу и потом. Состариться и сдохнуть в этом склепе я не хочу. Надо хотя бы попытаться найти других выживших.

— Но уровень радиации над нами может быть смертельным.

— У нас есть защитные костюмы.

— Если бомбы взорвались у нас над головой, они нам не сильно помогут. Я считаю, что нам надо остаться и подождать.

— Сколько? Ещё пять лет, десять, двадцать? Джон, я не знаю, что творится наверху, но готова ручаться, что там сейчас не Диснейленд. Пока мы ещё молоды и сильны, нужно попытаться выбраться отсюда. Я не заставляю тебя идти со мной, можешь оставаться в Убежище. Если я увижу, что снаружи находиться нельзя, вернусь.

— Я не отпущу тебя…

— Тебе придётся привязать меня!

— …одну. Лучше сдохнуть наверху с тобой, чем жить под землёй без тебя.

— Спасибо, Джон. Без твоих рук и светлой головы шансы мои невелики.

— Нужно хорошенько подумать, что мы возьмём с собой…

— Я уже собрала два рюкзака.

— Чёрт возьми, Мэри, ты ведь знала, что я пойду с тобой при любом раскладе?

— Конечно знала, Джон.

— Значит, всё готово? Карты, консервы, аптечка?

— С собой. А также фальшфейеры, верёвка, рации, пять фляг с водой, спички и всё остальное с последней страницы «Вестника скаута» — кстати, его я тоже с собой захватила.

— У нас есть какое-нибудь оружие?

— Я нашла пистолет и полную обойму. Вроде бы здесь должна быть оружейная, но её, кажется, пустили под ускоритель частиц.

— Неплохо, хотя я бы предпочёл винтовку.

— Ты думаешь, наверху ещё осталось хоть что-то живое?

— Не знаю, но хочу встретиться с этим живым не безоружным.

Они некоторое время постояли молча перед дверью убежища, напоминавшей гигантскую шестерню. Потом Джон вздохнул.

— Нет смысла больше тянуть. Здравствуй, новый мир! – и нажал большую кнопку.

Продолжение, если оно кому-то нужно, следует. Мысли и впечатления, как обычно, приветствуются =)

Пыль и Ржавчина.

Геккон на этот раз попался старый и жёсткий. Джон запил жареное мясо водой из фляги, закидал кострище песком и пошёл к машине. Грязно-серый «Крайслис Хайвеймен» стоял среди Пустоши. Три из четырёх фар были разбиты, радиаторная решётка оскалилась кривыми обломками металла. Массивные плавники заканчивались треснувшими стоп-сигналами, крышка багажника давно потерялась в странствиях. На огромном капоте красовался шильд с рекламным слоганом: «Ничто не остановит Хайвеймен».

Джон провёл рукой по шершавому кузову. Ржавый металл раскалился под палящим солнцем. Лет двадцать назад на эту развалину не позарились бы даже собиратели металлолома. Сейчас у Джона были все основания предполагать, что перед ним самая работоспособная машина на североамериканском континенте. Он сел за руль «Хайвеймена», хлопнул скрипящей дверью и повернул в замке ключ зажигания. Спящий ядерный реактор перешёл в активный режим, загудела система охлаждения. Бортовой компьютер вывел на экран основные показатели. Хозяин машины быстро пробежался взглядом по столбцу зелёных чисел и остался ими доволен. Если продолжать ездить в обычном режиме, топлива ему хватит лет на десять. А это значительно больше того срока, который рассчитывал прожить Джон. Он нажал на педаль, и атомобиль ожил.

* * *

— Здесь свободно?

— Что?! – от прикосновения чужой руки Джон Колуэлл моментально проснулся. – Я сдам лабы на следующей неделе, мистер Клауд…

Джон надел свалившиеся на стол очки и замолк на полуслове. Вместо пожилого профессора перед ним стояла студентка. Она сделала вид, будто не услышала предыдущий вскрик.

— Через пару минут звонок. Ты не против, если я сяду рядом?

Джон окинул взглядом полупустую аудиторию и промямлил:

— Да, почему бы и нет…

Незнакомка бросила сумку с учебниками под ноги и села рядом. Рыжая грива кучерявых волос дополняла симпатичное курносое лицо в веснушках. Даже строгая институтская форма не могла скрыть спортивную фигуру и внушительную грудь. Впрочем, это было неважно – наличие любой девушки на кафедре прикладной физики было чем-то из ряда вон выходящим. Шанс же того, что она подсядет к Джону, по его подсчётам, стремился к нулю. Однако…

— Ты читал последние работы Оппенгеймера младшего? Он очень убедительно выступает в защиту мирного атома, – словно продолжила прерванный разговор студентка.

— Я… конечно… то есть… вы ко мне обращаетесь? – мысли в голове Джона играли в чехарду, перескакивая от ядерной физики к взаимоотношениям полов.

— Естественно, к тебе! Мне показалось, ты умник, а не один из этих плейбоев с экономики.

— Простите?

— Мэри. Мэри Олсон, – рыжая протянула Джону руку. – Я училась на международной экономике, но тамошние тупицы вконец достали меня. Их интересуют только две вещи: курс доллара и то, что у меня под юбкой. Трём из них я дала шанс, но как можно спать с человеком, который не знает, что такое горизонт событий?

Джон уставился на Мэри, как на инопланетянина. Разум, который на раз-два решал тригонометрические уравнения, пасовал перед самоуверенной девушкой, увлекающейся наукой. «Э, ребята, – говорил мозг Джона, – давайте тут без меня. Про это я в книжках не читал».

— Колуэлл… Джон… Дасти, — выдавил он, наконец, – то есть Джон Дасти Колуэлл. Думаю, у нас вам понравится. Тут, знаете, не лазят девушкам под, кхм…

— Не будь занудой, Джон. Я не одна из тих поехавших на сексуальных приставаниях и вовсе не против покувыркаться в постели. Просто моим подружкам важно, чтобы у парня был мустанг; мне – чтобы ай-кью больше, чем у моей морской свинки. А у меня довольно сообразительная морская свинка! – хихикнула она и подмигнула Джону.

Тот захотел вставить остроумный комментарий и даже открыл рот, но, к сожалению, на этом дело застопорилось.

— …возвращаясь к теме горизонта событий. Вы знаете… я в целом считаю, что Хокинг лучше Скорца описывает эту тему… — сказал он первое, что пришло в голову. И тут же пожалел, посчитав, что сморозил чушь.

Джон украдкой взглянул на собеседницу — та слушала его затаив дыхание. Глаза Мэри блестели.

— Ну, во-первых, — выдохнул Джон. – Оппенгеймер берёт за основу морально устаревшую математическую модель теории относительности, от которой даже Эйнштейн в итоге отказался. А тот же доктор Клауд экспериментально установил, что скорость света…

* * *

Старый атомобиль нёсся по пустынному шоссе сгинувшей Аризоны, поднимая за собой клубы радиоактивной пыли. Водитель устало глядел на дорогу сквозь паутину трещин на лобовом стекле и прислушивался к попискиванию счётчика Гейгера. Когда-то, до Войны, прибор вмонтировали в приборную панель атомобиля для того, чтобы следить за утечками реактора. Сейчас счётчик больше помогал отслеживать внешний уровень радиации и миновать встречные очаги.

Джон достал из бардачка выцветший бумажный атлас. Благодаря потрёпанной книжке ему удавалось огибать города задолго до того, как писк счётчика становился чаще и громче. Однако чёртова уйма уничтоженных ракетами военных объектов не была отмечена на картах. Наткнёшься на такой – и ночью в туалет сможешь ходить без фонарика. Дни твои будут сочтены. Старик Джон не боялся смерти, но не стремился к ней. В мире пыльных бурь, жажды и радиации выживание входит в привычку, становится образом жизни.

Коллуэл почесал колючую грязную бороду, и продолжил рассматривать атлас, изредка поглядывая на дорогу. «В этом районе не было крупных населённых пунктов. Можно попытать счастье здесь. Вдруг, кто-нибудь выжил… Так, в 6-14 ничего». Вытащив из-за уха карандаш, он поставил крест в один из квадратов, на которые был расчерчен атлас. Весь северо-западный угол карты походил на большое кладбище.

Дверь женского общежития отворилась с предательским скрипом.

— Тихо ты! – шикнула Мэри то ли на неё, то ли на Джона. – Если разбудишь мисс Бичем, она выгонит тебя взашей!

Они тихонько прокрались по длинному коридору мимо посапывающей на стуле консьержки и, дойдя до комнаты №117, скользнули внутрь. Джон потянулся к выключателю, но подруга перехватила его руку на полпути. Он удивлённо взглянул на укутанную сумраком девушку.

— Мы же пришли сюда заниматься теорией вероятности. – он сам не понял, был это вопрос или утверждение. – Завтра экзамен.

— Заниматься будем обязательно, только учебники нам на этот раз не понадобятся…

Колуэлл почувствовал, что пальцы девушки расстёгивают пряжку его ремня. Перехватив инициативу, он поцеловал Мэри, подхватил на руки и понёс к кушетке.

— Какова вероятность того, что мы завтра сдадим теорию вероятности? – она смеялась и тёрлась об него, словно кошка.

— С нашим графиком «занятий» — невелика, – усмехнулся он. – Но если мне суждено сделать выбор между ночью с тобой и дипломом инженера, боюсь, у алтаря науки нет шансов…

— Ерунда! Ты знаешь тервер лучше преподавателя, а я… у нас впереди вся ночь. Перерывы каждый час: будешь читать мне конспекты, а я выкурю пару сигарет – и по новой, до утра!

— Чертовка! – пробурчал Джон, не отвлекаясь от застёжки лифа. – Мы же договорились, что оба бросим!

— Я удивляюсь тебе, Джон Колуэлл. Ты способен собрать осцилограф из старого радиоприёмника, но при этом не можешь справиться с бюстгальтером! – лукавая улыбка Мэри блестела в ночном сумраке.

— Не уходи от темы!

Бюстгальтер отлетел в сторону, и грудь, слегка колыхаясь, сама легла в ладони.

— Хорошо, хорошо, дорогой, раз обещала, больше никаких сигарет. Мэри Олсон держит своё слово… Ах!

Через два часа они сделали перерыв, но им было не до лекций.

— Чёрт, это было классно. Выбирая между тобой и курением, я не прогадала.

— Сколько мы с тобой вместе? Год, два?

— Я познакомилась с тобой на первом курсе… Третий год, получается.

— Как быстро летит время. Будто ещё вчера слушал ту лекцию профессора Клауда. Слушай, рыжая, а чего мы ждём? Давай поженимся?

— Джей, кроме тебя, мне не нужен ни один оболтус в целом мире, но под венец до тридцати пойду, только если мир перевернётся кверху дном, я получу на завтрашнем экзамене балл выше твоего или произойдёт какое-нибудь другое невероятное событие. Ну какая из меня жена: кроме физики и секса я ничем заниматься не умею, да и не хочу!

— Как по мне, так отличная! Ладно, будь по-твоему. Физика или секс?

Она обвила его бёдра ногами, и они слились в поцелуе.

На экзамене по Теории Вероятности не выспавшаяся, но счастливая Мэри Олсон с трудом наскребла на тройку. Джон Колуэлл был отправлен на пересдачу.

* * *

Странник мчал сквозь небольшую рощицу из высохших, чахлых деревьев. Судя по всему, здесь когда-то был сад или фермерское хозяйство, но растительность не сумела приспособиться к новому климату. На грунтовой дороге иногда попадались пни, кустарники и камни. Мимо промелькнул полуразрушенный амбар с лежащим рядом остовом трактора, но Джон не обратил на них внимания: превратившееся в труху сено и кости скота его не интересовали. Он с тревогой вслушивался в писк счётчика Гейгера, который немного участился за последние полчаса.

Вдруг Хайвеймен подскочил на незамеченном ухабе, колёса оторвались от земли. Со скрежетом приземлившись, атомоход осел на левую сторону. Спереди появился нарастающий стук. Бортовой компьютер немного подумал и вывел сообщение: «подвеска повреждена».

Джон плюнул от досады и остановил хромающий "Крайслис". Выйдя из машины, он увидел печальную картину: левое колесо стояло под совершенно неестественным углом. Из недр багажных ящиков Странник достал домкрат. Подняв Хайвеймен достаточно высоко, Колуэлл полез оценивать поломку.

Мощный торсион подвески остался невредим, а вот верхний рычаг, на котором крепилось колесо, просто развалился от удара. У Джона была с собой портативная сварка, которая могла питаться от реактора Хайвеймена, но ржавые обломки рычага буквально распадались в труху. Как назло, подходящей железки он не припас.

В голове назойливой мухой летала идея, но Колуэлл никак не мог поймать её. Было ощущение, что он видел недавно решение этой проблемы, ещё до того, как она появилась. Только что, когда ехал мимо скрюченных стволов и заброшенной фермы… Точно! Ферма! Рядом с ней был вросший в землю трактор. В нём наверняка найдётся подходящая деталь, которую можно приварить на места оторванных креплений.

Старик выбрался из-под "Хайвеймена", достал из багажника огромный разводной ключ. Закинув его на плечо, он пошёл к амбару.

Джон протёр от пыли треснувшие очки. Когда путешествуешь по пустоши на своих двоих, а не под защитой скоростного металлического атомобиля, нужно быть готовым ко всему. Пустошь коварна и лишь на первый взгляд мертва: те существа, что пережили ядерное пекло, за несколько поколений смогли приспособиться к новому негостеприимному миру. Они стали в три раза больше и в десять – опаснее. Джону уже приходилось иметь дело с гигантскими насекомыми и животными-мутантами. В Пустоши охотник и жертва ежеминутно менялись ролями: не сожрёшь ты, так сожрут тебя.

Оглядываясь вокруг и держа наготове разводной ключ, старик приблизился к бурому от времени трактору. Судя по всему, его бросили задолго до войны, ещё когда жидкое топливо только начало дорожать. Впрочем, даже несмотря на десятилетия под открытым небом, металл был на удивление живым. Одна из мощных кованых тяг отлично подходила для ремонта "Хайвеймена". Джон накинул на головку стопорного болта ключ, потянул на себя. Как он и ожидал, за долгие годы болт прикипел к детали. Плюнув на обе ладони, Колуэлл всем весом навалился на ключ с другой стороны. Через секунду трактор сдался, болт с громким скрежетом повернулся на пару градусов. Внутри двигателя послышался странный шелест, будто древняя машина ожила от прикосновения человека. Джон моментально отшатнулся от ржавого остова. Из трещины в картере выбрался скорпион размером с кошку. Чёрный панцирь блестел на солнце, а огромный мясистый хвост с жалом на конце подрагивал и издавал стрёкот. Восемь пар алых глазок-бусинок уставились на человека. Членистоногое было готово в любой момент сделать выпад, но выжидало.

Джон на своей шкуре пробовал, насколько опасен яд даже относительно некрупных рад-скорпионов. А ещё он знал, что в гляделки у этой твари ему ни за что не выиграть. В какой-то книжке из курса общей биологии упоминалось: скорпионы паршиво видят, реагируют они больше на движение. Он медленно опустил левую руку к карману штанов, осторожно вытащил оттуда небольшой перочинный ножик и резко швырнул его. Приём удался, улетевший в канаву предмет отвлёк тварь, та бросилась в ту же сторону. Мужчина не растерялся и наотмашь ударил скорпиона тяжёлым разводным ключом. Панцирь членистоногого лопнул, забрызгав всё вокруг белёсыми внутренностями. Расплющенное паукообразное ещё некоторое время в агонии загребало лапами пыль, но скоро поджало их и затихло.

«Всё это очень плохо». – Проносилось в голове Странника. – «Пора было уходить отсюда, при том как можно скорей. Если встретишь детёныша рад-скорпиона, то поблизости наверняка будет ещё с десяток таких же, а то и сама мамаша. Скорее всего она не обрадуется, что я превратил одного из её малышей в отбивную».

Словно в подтверждение его мыслей из недр амбара послышался знакомый шелест, только гораздо более громкий.

«К чёрту трактор! Каждая секунда промедления смертельно опасна».

Нужно отходить обратно к атомоходу и уезжать отсюда, пусть даже на трёх колёсах. Судя по всему, он наткнулся на гнездо рад-скорпионов, а это не шутки.

Шелест перешёл в стрёкот. Колуэлл вскочил на ноги и бросился наутёк. За спиной раздавались щелчки взрослого рад-скорпиона, у странника не было ни малейшего желания встретиться с ним. Джон успел пробежать десяток футов, как вдруг услышал всхлип. Несмотря на опасность, он остановился как вкопанный. Стрёкот скорпиона, исходящий из руин, не прекращался. Галлюцинация? Снова этот звук! Нет, не этот, другой… но проклятые хвостатые пауки могут только шелестеть да скрежетать клешнями. Он уже слышал когда-то подобное, это…

«Плач! – осенило Джона, – это сдавленный детский плач!»

Ни секунды не раздумывая, старик развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал обратно к амбару. При помощи ключа он раздвинул створки ворот и пробрался внутрь.

Там было жарко и темно. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к сумраку, и каждую секунду своей слепоты Джон ждал смертоносное жало. Однако сквозь полумрак начали проступать очертания предметов, а Колуэлл был ещё жив. Громкий стрёкот давил на мозг, отвлекал внимание. Преодолевая животный страх, человек двинулся вглубь амбара. Перед собой он держал разводной ключ.

Стены, бочки и ящики вокруг были покрыты молочно-белыми созревшими яйцами, внутри которых копошились многолапые детёныши. Скоро они вылупятся и им понадобится много еды…

Из разрушенной крыши на дальнюю стену падал луч солнца. Рассеянного света хватало, чтобы увидеть самку рад-скорпиона. По сравнению с ней недавно убитый малыш казался просто букашкой. Массивное тело было в длину футов шесть, а хвостом мамаша могла запросто достать до второго этажа. Каждая клешня исполинского членистоногого была способна расколоть голову человека.

Смертоносная грация порождения Пустоши гипнотизировала. Джон сам не заметил, как почти перестал дышать. Несколько секунд он разглядывал самку. Потом он снова услышал всхлип.

По бокам от рад-скорпиона в страшных, неестественных позах, лежали люди. Бледная кожа сильно натянута, лица искажены болью, глаза выпучены. Скорее всего, они были ещё живы, но парализованы. Спасти их надежды не было: самка накачала их ядом настолько, что никакое лекарство уже не поможет. Они пойдут на корм вылупившимся малышам.

Перед монстром лежала на спине девочка лет двенадцать. Она пыталась отползти от чудовища на локтях. Скорпион не пускал, держа её клешнёй за ноги. По щекам ребёнка текли слёзы, но она не кричала, а лишь тихо всхлипывала, в ужасе смотря на зависшее над ней жало. Самка не спеша, словно прицеливаясь, опускала хвост ниже и ниже.

Ядовитый шип коснулся бедра девочки одновременно с тем, как брошенный ключ лязгнул о панцирь чудовища. Джон не услышал крика, но дитя зажмурилось так, что он словно сам ощутил боль от укола и расползающегося по телу яда.

От неожиданного удара рад-скорпион отдёрнул хвост и выпустил девочку. Моментально развернувшись в сторону Джона, монстр попятился назад. Инструмент не нанёс паукообразному никаких заметных повреждений, но испугал порядочно.

План изначально был так себе. Джон привлёк внимание противника и бросился наутёк. Скорпион ринулся за ним. Нутром почувствовав приближение смерти, Колуэлл бросился влево. В дюйме от его плеча мелькнуло жало. Впереди он заметил одну из вертикальных несущих балок, на которой держалась кровля. Времени размышлять не было, от следующего выпада он спрятался за ней. Хвост скорпиона описал в воздухе дугу и с размаху воткнулся в трухлявое дерево. Джон отпрыгнул от столба, а самка дёрнула хвост, выдрав жало с куском древесины. Старик, спотыкаясь, отступал. Мамаша снова занесла хвост для удара, как вдруг подкосившаяся балка скрипнула и рухнула на членистоногое. Сверху грохнулось несколько листов железа. Это не убило чудовище, но чтобы выбраться из завала, ему необходимо некоторое время. Колуэлл уткнулся спиной во что-то твёрдое и машинально развернулся. Перед ним стояла закупоренная бочка. Между скорпионьих яиц едва читался выцветший оранжевый треугольник.

Джон не поверил своей удаче. Вытащив из-за голенища сапога длинный нож, он проткнул резервуар. Из него начала бить струйка с характерным запахом. Как он и предполагал, это оказалась топливо. Проделав в бочке ещё несколько дыр, он перевернул её и пинком отправил в сторону завала, из-под которого выбирался рад-скорпион. Странник вытащил из нагрудного кармана зажигалку, несколько раз чиркнул кремнем. Искра упала в лужу горючего у ног. Пламя побежало догонять бочку.

Завал моментально превратился в огромный костёр. Объятый пламенем Рад-скорпион вырвался из-под обломков и начал крутиться на месте, пытаясь найти выход из кольца огня. Он пищал и свистел от ожогов, скрежетал клешнями, но без толку. Тем временем огонь добрался до сухой соломы – через минуту заполыхал весь амбар. Закрывая лицо руками, Джон пробежал мимо корчащегося в муках скорпиона, взял на руки отключившуюся девочку и выбежал из горящего здания. Он слышал, как за его спиной оно обрушилось, похоронив под обломками и парализованных людей, и самку рад-скорпиона с её многочисленным выводком.

* * *

— Профессор Клауд нас ненавидит, – пробурчала Мэри. Она сидела на чертёжном столе и болтала босыми ногами. – Он завидует тому, что у тебя молодая и красивая жена.

— Ерунда, с чего ты взяла? – ответил Джон, не отвлекаясь от показаний десятков приборов.

— А зачем он отправил нас сюда? Записывать пути нейтронов могут даже первокурсники. Дурацкий ускоритель частиц. Из-за этого эксперимента нам придётся торчать под землёй целых две недели! Почему он сам не пялится в эти мониторы сутки напролёт?

— Дорогая, пожалей старика: ему уже седьмой десяток. Даже просто спуститься сюда по лестнице, на глубину 150 метров, будет для него подвигом. А назад, боюсь, он уже не поднимется… Что такое? Мне казалось, тебе нравятся масштабные эксперименты.

— Вот именно: масштабные! А мы торчим здесь и черкаем в тетрадку циферки. Практического применения теориям Клауда нет никакого, мы с тобой просто работаем на очередную бестолковую статью этого хрыча.

— Зато нас укажут в соавторстве. Эта бестолковая статья может стать лучшей строчкой в библиографиях наших кандидатских работ.

— В моей-то уж точно, потому что пока это единственная там строчка. Да и то в перспективе.

— Отнесись к этому как к отпуску. Две недели вдали от мира, только мы вдвоём!

— Угу, ни в кино сходить, ни на пляж съездить. Хорошо ещё, что тут догадались оборудовать нормальный санузел.

— К слову, я на досуге покопался в архивах: оказывается, здесь когда-то было бомбоубежище! Похоже, Институт решил найти свою выгоду в правительственной программе и переоборудовал его в лабораторию. Это объясняет, откуда здесь столько закрытых помещений.

— Ха, а я-то думала, как это ректор смог раскошелиться на такой дворец-под-горой! Значит, хитрюга отстроился на деньги налогоплательщиков. Наверняка ещё и навариться сумел.

— Место действительно удачное. Мы так глубоко, что внешний мир почти не влияет на чистоту опытов по изучению движения частиц. Идеальный эксперимент! Что за чёрт?

— Гм? – Мэри отвлеклась от разглядывания своих пяток, спрыгнула на пол и подошла к компьютеру, за которым сидел Джон. Она ткнула пальцем в зелёный экран. – Откуда взялся этот скачок излучения только что?

— Понятия не имею. Все приборы словно взбесились.

Внезапно свет потух. Несколько секунд в лаборатории царила абсолютная тьма, после чего с характерными щелчками по очереди начали включаться светильники. Разом загудели лампы внутри заново загружающихся компьютеров.

— Что происходит? – обескуражено спросила Мэри.

— Мы только что перешли на резервное питание. — Джон старался как можно более трезво оценивать ситуацию. – Это значит, что внешний источник отрубился. Может быть, проблемы на электростанции?

— За секунду до этого был сильный выброс излучения, притом явно на поверхности.

— Совпадение? Неспрогнозированный выброс на солнце?

— Джей, чтобы приборы в этой пещере смогли засечь такой выброс, солнце должно быть на соседней улице.

— Ты права. Наверное, сбой… Нужно выбираться отсюда!

Он рванулся к выходу из комнаты, но жена схватила его за локоть.

— Постой! У меня сердце не на месте от всего этого. Давай дождёмся, когда компьютеры загрузятся, и ещё раз посмотрим на показания.

Через полчаса они молча смотрели на распечатанные графики.

— Этого не может быть, – прошептала девушка, – просто не может быть…

— Включи радио, – сипло отозвался Джон.

Супруга подошла ко встроенному в стену приёмнику и начала крутить реостат. Из динамиков доносились только помехи.

Джон включил какой-то архаичный прибор в дальнем углу зала и стучал по крупным клавишам терминала.

— Поверить не могу… значит, они всё-таки сделали это, Мэри. Они сбросили бомбы.

— Нам конец? – спросила она без дрожи в голосе.

— Пока нет. Похоже, война оживила это убежище. Если верить компьютеру, половина систем не работает – наверное, их просто демонтировали, чтобы установить здесь ускоритель. Главное, генераторы в порядке. Система очистки воздуха работает вполсилы, но она рассчитана на несколько сот человек. На нас двоих должно хватить с лихвой. Водяные фильтры попробуем запустить в ручном режиме… Нам повезло, что в момент взрыва дверь была закрыта.

— А что мы будем есть? Выходить сейчас наружу – самоубийство. Уровень остаточной радиации будет смертельным десятилетия…

— У нас достаточно еды с собой и чёртова уйма времени подумать, что делать дальше. Может быть, мы с тобой просто тронулись от сидения под землёй, и наверху всё в порядке. В этом случае через несколько дней нас хватятся и вытащат наружу, а в институтской газете появится сатирическая заметка про двух жертв холодной войны.

Мэри улыбнулась и обняла мужа. Он погладил её по рыжим волосам и заметил, что среди них теперь есть серебряные локоны.

Через несколько дней за ними никто не пришёл.

* * *

Если вам понравилась эта графомания, то чуть позже выложу продолжение. Пост и так монструозный получился. Если дочитали до конца, буду очень рад любым отзывам.

К - капот

Ретро-выставка в Калуге и дорога домой

В конце прошлого поста Меркурий, like a boss, размял старые ржавые кости и доехал до Калуги. Сделав круг по поляне, мы нашли удобное место, где устроили логово Меркуриев. Оставив Кугуар на потребу публики, мы отправились бродить по территории, осматривая приехавшие экспонаты.

Было большое количество самой разнообразной техники — от крошечных горбатых запорожцев до огромных F-150

Меня, конечно, в первую очередь интересовала старая автоамерика, но на выставке были авто на любой вкус.

Много машин было знакомо — они постоянные выставки всех окрестных ретро-мероприятий. Но от этого встреча с ними была не менее приятной.

Даже на вполне ординарных машинах были милые глазу изюминки

А вот этот квадратный Сильверадо (или его брата-близнеца) частенько вижу в Москве, близ станции метро Тульская.

Однако хватит лирики - пришла пора раскачать тусовку богатырским рыком настоящего хищника! Ключ на старт, палец на кнопке стартера... И вместо привычного взрывного звука мы слышим скрежет зубцов стартера о металл. Шестерни вышли из зацепления, и вместо того, чтобы провернуть мотор электромотор лишь царапает венец. Поверхностный осмотр выявил неслабый люфт стартера.

Проблема невелика, лезем под машину, чтобы подтянуть крепёж. Однако несмотря на все наши усилия люфт стартера никуда не уходит — он продолжает болтаться меж мотором и коробкой как полено в проруби, чем немало нас обескураживает: механики мы, может, не самые одарённые, но закрутить пару болтов-то, вроде бы, способны. Однако практика говорит об обратном.

Внимательно изучив узел, посланный в подкапотное пространство делегат возвращается со снятым стартером и плохими новостями.

Настроение грозило упасть ниже уровня грунта. Мало того, что такая поломка грозила возвращением в Тулу на жёсткой сцепке, а не своим ходом (машину с АКПП с толкача не завести), так ещё и ставила крест на идее порычать на радость публике. Самое что обидное — у меня был в гараже запасной стартер, который я хотел захватить с собой, но в последний момент передумал. Закон подлости доказал, что работает не хуже гравитации. Уныние уже приготовилось накинуть на нас свои сети.

Однако фордоводы так просто не сдаются. Единственно верный вариант (кроме мародёрства других участников выставки) пришёл сам собой. Вооружившись мобильным интернетом и вновь призвав на помощь Гугл Всемогущий, мы задали электронному оракулу один-единственный вопрос: «где найти аргонную сварку в Калуге»?

Обдумав нашу просьбу, матричный бог выдал несколько телефонов. Первые звонки не добавили радости: в выходной день ни одного сварщика не было на месте. Однако нам поведали о легендарном аргонианине Аргонщике, что обитает где-то в дебрях N-ского гаражного кооператива на другом конце города. Точное месторасположение Мастера было скрыто от смертных — только достойный мог разыскать его в бетонных джунглях и получить помощь. Сложность этому и без того непростому делу добавляло то, что сделать это необходимо было очень быстро, так как ровно в три часа Мастер покидал свою келью и отправлялся медитировать, познавая тайны Вселенной. У нас было менее двух часов на то, чтобы найти Аргонщика.

Здесь нас очень выручил знакомый, который приехал на Автостраду на байке. Без лишних вопросов он согласился помочь нам в только что открытом квесте. Оседлав стального коня благородных американских кровей, мы рванули на поиски Мастера.

Путь наш был неблизок и тернист. Удалось нам и заплутать, и вновь найти путеводную звезду, встретить прекрасных дев-паломников и едва не отправиться за ними, но, в конце концов, мы преодолели все соблазны и трудности, нашли легендарную обитель аргонного кузнеца.

Мастер, узрев нас и деталь, склонил просветлённую главу, прищурил наполненные мудростью очи и молвил:

«У-у, ёпт...»

В эти несколько букв и звуков он вложил целый абзац смысла: «Вот это повреждения! Да уж, немало жизнь потрепала этого бедолагу. Попробую сделать, что могу, но за результат не ручаюсь.»

Взяв из рук повреждённый стартер, Мастер отнёс его в келью. Мы видели лишь пасы руками да яркий свет. Через некоторое время мудрец вернулся с исцелённой деталью. Взяв её и сделав в знак уважения символическое подношение Аргонщику, мы, окрылённые, помчали обратно.

По прибытию открылась ошибка — зря мы не захватили с собой болты. Потому как после сварки они отказывались лезть в предназначенные для них отверстия. Ни напильника, ни даже наждака под рукой не оказалось, но нас выручило то, что крепления были из алюминиевого сплава. Вооружившись перочинным ножом и некоторой долей терпения, мы убрали лишний металл и поставили стартер на его законное место.

Кугуар завёлся с полтычка, огласив окрестности благородным звуком пробудившегося виэйта. Рокот мотора сработал как сигнал для общего сбора, вокруг машины моментально столпилась куча народа. Он притягивал к себе людей лучше, чем овраг — леммингов. Виндзор хотелось видеть и слушать. Мне кажется, его бы там изнасиловали, не вращайся перед ним стальная мясорубка вентилятора.

А вот вам увлекательная игра — найдите на фотографии ниже Кугуар.

Однако день уже клонился к вечеру. Народ потихоньку стал разбредаться, да и усталость давала о себе знать. Пришла пора отправится в обратный путь.

Незадолго до отъезда обнаружили печаль — от старости надломилась ножка правого зеркала. Быстро демонтировать его не было возможности, потерять на ходу тоже не хотелось. На помощь, как всегда, пришла изолента.

Этот хотфикс, несмотря на хлипкий внешний вид, спокойно пережил поездку. Вообще количество мэдскилз-решений растёт день ото дня.

Распугивая экологов, мы вырулили на Калужское шоссе. Открытая пепельница стала идеальным креплением для телефона, выполняющего функцию навигатора. Его можно было запитать от расположенного в ней же прикуривателя... если бы он работал. Поэтому ограничились внешним аккумом.

Сразу после Калуги заехали на заправку. С момента прошлой мы проехали 110-120 км, плюс неоднократно заводили машину на мероприятии и газовали на радость окружающих. На это ушло 28 литров бензина, из чего следует, что сейчас расход у нас около 20-22 литров на сотню. С учётом того, что зажигание выставлено на глаз, а карб интегрирован прямо из коробки, результат абсолютно ожидаемый. Думаю, после настройки с ИКСом и тестрайдов удастся добиться 16 литров, что вполне приемлемый результат для карбового 5-литрового мотора. Хотя вообще считать расход топлива на подобной машине — дурной тон, потому что тратит она его не на километры, а на удовольствие.

На такой дороге грех не проверить максималку. Аккуратно притапливаем педаль газа, посматривая смотрим на GPS. 

Если ускорить этот ролик в полтора-два раза, может даже показаться, что у Кугуара есть динамика! =D Лезем в мануалы, смотрим технические характеристики нашего Кота.

У нас, конечно, не стоковый задушенный экологией виндзор конца 70хх, а чуть более бодрый 302ой, но с родными головами и распредом спортивных характеристик от него ждать не стоит.

На самом деле остатки здравого смысла вынуждали нас не озорничать, поэтому разгоняться и тормозить старались плавно. С турбированными тойотами Меркурию, конечно, не соревноваться, но едет этот 40-летний рыдван интереснее многих современных тачек.

На отметке в 134 км/ч реализуем едва ли половину потенциала последней, повышающей передачи, но пока не рискуем разгоняться сильнее — всё-таки машина ещё проходит период обкатки.

Разогнавшись до 90 километров в час, отпускаешь педаль газа, обороты падают до холостых, но при этом машина не замедляется ни на йоту — словно космический линкор в безвоздушном пространстве, Меркурий продолжает мчать вперёд.

Очень порадовала тормозная система. Признаюсь, я ожидал, что они будут работать посредственно или не будут совсем. А тормоза вели себя очень неплохо для такого ископаемого, уверенно останавливая машину на скоростях за сотню. Самый главный их плюс заключался в том, что они были абсолютно прогнозируемыми.

Отдельно стоит отметить разницу между лакшери-автомобилем и холопскими повозками. Многие обладатели всяких там майбахов и прочих бентли гордятся тем, что у них полно места для пассажира, ради которого и разрабатываются эти автомобили. Достаточно посмотреть на фото ниже, чтобы всё встало на свои места:

Сразу становится понятно, что Кот — настоящий Форд Бояр. Тут можно не только вытянуть ноги, места хватит даже для стоящей на коленях профурсетки, удовлетворяющей пассажира орально — сиречь интересными разговорами. Подтверждает данную теорию и удобно расположенные на полу подстаканники:

Сами не заметили, как примчали в Тулу. Несмотря на колоссальную усталость (шли вторые сутки без сна и отдыха), нельзя было просто взять и запарковать Кота в гараж, не прохватив кружок-другой по городу. Дело немного осложнялось тем, что на город опустилась Тьма пришедшая со Средиземного моря, а переключатель света скончался ещё в прошлом тысячелетии. Но разве нас можно было испугать такой ерундой? Остановившись ненадолго, мы кинули провод от фар напрямую на аккумулятор, и глаза Кота вспыхнули дьявольским светом.

Вдосталь накатавшись, мы отправились в сторону гаража. Огромный Кугуар впритык разворачивался в не самом узком проезде.

Спасибо всем, кто осилил!

Выезд в люди

Если вас Ещё не задолбали истории про ржавый металлолом, то вот вам ещё порция.

Как уже многие догадались, ударные темпы работы над Кугуаром были вызваны не только стремлением быстрее сделать его самодвижущимся котозавром, но ещё и желанием успеть на завершающее тематическое мероприятие лета — Автостраду в Калуге 2016го года.

Естественно, речь шла о том, чтобы добраться туда своим ходом.

Навскидку можно было назвать с сотню-другую причин, почему машина была не готова к такому приключению. Но жгучее желание всех причастных к судьбе Кугуара перевесило любые доводы.

Одна из самых критичных проблем перед выездом заключалась в том, что генератор выполнял функцию паразитного ролика. А питать живительным током АКБ — не хотел, так как не был точно идентифицирован нашим механиком и, соответственно, не активирован.

При помощи коллективного разума, гугла и смекалки за 12 часов до выезда нам удалось подобрать правильную последовательность подключения контактов. Это была первая маленькая победа в длинной веренице боёв за Дорогу.

Однако дело осложнялось не только техническим состоянием автомобиля. В силу разных причин логистика была весьма замысловата. Начинался наш путь она в стольном граде Москва, из которого мы ночью мчали в Тулу, где пересаживались на Таху, после чего на всех парах летели месту сбора. Там уже вместе с Кугуаром и колонной остальных участников должны были стартовать в сторону Калуги. Таков был план, и сон и отдых в него никак не входили.

Пока Меркурий готовился к тому, чтобы покинуть уютную мастерскую, капитан Борода подгонял педалью газа крошечных чертей под капотом, чтобы те закидывали в топку Шевроле побольше вёдер горючего. Из-за неудачного стечения обстоятельств наш экипаж припозднился, поэтому мы изрядно спешили.

Было свежо, моросящий дождь время от времени переходил в локальный ливень. Подстава пришла оттуда, откуда её не ждали.

Во время очередного взмаха дворник с водительской стороны приуныл и пропал с лобового стекла. Далеко уйти ему не удалось, он был пойман левым зеркалом.

Двигаться с залитым водой лобовым, особенно мимо грядущего поста ГАИ не хотелось совершенно, поэтому пришлось делать вынужденную остановку и экстренно чинить слетевшую тягу. Это сильно усугубило наше опоздание.

Незадолго до поста дворник предпринял ещё одну попытку покинуть автомобиль. Эмпирическим путём мы выяснили, что вероятность этого события прямо пропорциональна скорости, поэтому мимо продавцов полосатых палочек ползли степенно, не спеша помахивая им дворниками. От остановки это нас не спасло, но отделаться удалось проверкой документов.

К моменту, когда Таха добралась до нужной развилки, мы опаздывали уже на час. С огромным удивлением и радостью увидели, что ребята во главе с нашим механиком Эшли, несмотря ни на что, всё же решили нас дождаться, за что им шестнадцать тонн респектов.

Быстро загрузив жёсткую сцепку в Шевроле (верить надо в лучшее, а готовиться — к худшему), мы рассредоточились по автомобилям и выдвинулись в путь.

Уютный салон настоящего Personal Luxury-Car`а обязательно включает в себя не только CB-рацию, дополнительный аккумулятор, но и зонт.

Прорезанное кем-то в стародавние времена отверстие в туннеле экстренно было заделано щитком, который отражал не только летящую с дороги грязь, но и немалую долю тепла от мотора и коробки передач.

Утробно рыча, Дворовый Кот выполз на асфальт в свою первую полноценную поездку.

Благодаря мокрому асфальту и мастерству Эшли, Меркурий бодро уходил в контролируемый занос, весело боком вваливал в повороты и стартовал с буксом и юзом. В ходе этих экспериментов мы произвели неожиданное и весьма приятное открытие: у Кота задний мост с блокировкой! Всё-таки не просто так он назывался XR-7 Sport.

Наша колонна из трёх меркуриев, двух шевроле и одного форда уверенно шла по живописным дорогам, как вдруг Кот стал чихать и глохнуть при нажатии педали газа.

Налицо была нехватка топлива. К насосу претензий не было, поэтому возникло логичное предположение, что мусором из бака забились фильтр/магистраль или горючка и вовсе подошла к концу. Бак, после проверки, было решено оставить старый, так как несмотря на самопальную природу, он доказал свою стойкость и целостность.

Продув компрессором магистраль, мы услышали БЗДЫНЬ распрямившейся топливной ёмкости. Это был намёк, который мы поняли несколько позже.

Плеснув в бак десяток литров из канистры, мы поехали искать ближайшую заправку. Очень скоро мы её обнаружили.

Первая нормальная заправка Меркурия на заправке пистолетом. Открутив крышку, мы услышали второй БЗДЫНЬ, который начал будить смутные догадки. Мы не знали точный объём желудка Кота, но ещё перед первыми выездами Рома залил 40 литров. Ещё 10 присовокупили только что, на заправке влезло около 50 литров. Таким образом, с учётом потраченной горючки, бак Меркурия имеет объём не менее 80 литров. А это значит, что бак точно не был пустым.

Проехав ещё немного, мы добрались до пустого Т-образного перекрёстка. Влажный асфальт всем своим видом говорил — «нельзя просто так взять и не зайти в поворот боком», Эшли притопил педаль газа и мастерски вильнул задом Кугуара. Однако стоило машине выровняться, как она вновь начала чихать и глохнуть.

Стоило отвернуть крышку бензобака и услышать третий БЗДЫНЬ распрямляющегося металла, как все мысли и догадки тут же сформировались в логичную рабочую гипотезу. Ни бак, ни недавно установленная крышка горловины не имели связи с атмосферой — клапана или просто отверстия. Поэтому когда насос качал бензин, внутри бака создавалось разряжение, он сжимался, пока в какой-то момент топливо просто переставало идти по трубкам. Продув систему\открывая крышку, мы разгерметизировали бак (что и порождало те самые намекающие бздыни, спросонья нами не истолкованные верно) и давали насосу вновь работать как надо.

После этого открытия мы просто-напросто не закручивали горловину плотно и забыли об этой проблеме.

Дорога шла меж лесов, долов и небольших населённых пунктов. Мчать на древнем Форде по таким живописным местам было одно удовольствие.

Уже на въезде в Калугу решил проявить норов карбюратор. Судя по всему, подзалипла игла, из-за чего на холостых он начал изрядно переливать и стремился заглохнуть. Рома ни разу не дал этому случиться, виртуозно орудуя педалями газа и тормоза, но остроты ощущений это добавило. Особенно когда на повороте в горку прямо перед машиной возникла бабушка, которой СРОЧНО нужно на другую сторону. Все окрестные пешеходы и водители наверняка думали, что мы разгазовываемся и сметаем выхлопом смарты дабы подчеркнуть свой дерзкий спортивный характер, провоцируя всех на гонку. Реальность же была такова, что единственной целью было не заглохнуть.

Аккурат перед парком Циолковского, в котором проходило мероприятие, игла отлипла, Кот взялся за ум и без всяких проблем, вальяжно вкатился на выставку.

Это было только начало наших приключений — о самой выставке и пути домой я расскажу, если интересно, попозже.

Возрождение

Ретро-ралли

В сети опубликовали огромное число потрясающих отчётов о прошедшем ретро-ралли Горький Классик, в которых вы можете увидеть сотни отличных фотографий с прошедшего мероприятия. У меня нет ни желания, ни возможности переплюнуть эти посты, поэтому я расскажу вам о ралли в совершенно ином ключе. А именно поделюсь впечатлениями как простой и даже несколько случайный член экипажа.

Несмотря на моё отношение к допотопной колёсной технике, романтика автопробегов, гонок и выставок была мне непонятна и далека. Тем не менее, когда мой друг предложил поучаствовать в подобном действе, я, ни секунды не задумываясь, согласился.

Кораблём нашей дорожной регаты стала легендарная Волга 24 1974го года выпуска. Этот не побоюсь этого слова культовый автомобиль был куплен дедом нынешнего обладателя, и всю жизнь провел в одной семье. Если сравнивать состояние машины и наследника, первую любили и холили куда больше. Крошечный пробег, родная краска, девственный салон — всё это говорило о том, что дед сразу разочаровался во внуке и все силы вкладывал в машину. Все незначительные модификации, которые имеет машина (кастомный наконечник выхлопа и прочие мелочи) были оставлены исключительно как дань уважения к первому хозяину.

Экипаж наш состоял из четырёх человек. Капитан команды и хозяин ГАЗа, Дмитрий, был нашим рулевым. Он задавал вектор движения не только остальным пассажирам, но и самой Волге, что с учётом её немалого веса и отсутствия усилителя руля было не так просто.

Его отец, Вячеслав Леонидович, был нашим штурманом. Он выбирал тот вектор, который задавал сын.

Инженером и техножрецом был назначен механик Слава. Его задача была сосредоточить все мысли и волю на карбюраторе Волги, чтобы тот работал как следует. Ну или хотя бы просто работал, так как для карбюратора ГАЗа это, скорее, нештатный режим.

Моя роль, в основном, заключалась в правильном распределении веса автомобиля между всеми четырьмя колёсами, т. е. Я выступал в роли балласта. Забегая вперёд, замечу, что я отлично справился с задачей — ни разу звериная мощь мотора 24Д не вышла из-под контроля, сорвав в букс задние колёса.

Перед началом ралли автомобили участников расположили перед ГУМом, где их могли рассмотреть обыватели, пофотать журналисты и повандалить особо додельные граждане. Сами участники старались отделить первых двух от последних, изучали путевой лист, строили маршрут и готовили к поездке своих сияющих хромом старых коней, которые, как известно, борозды не испортят.

Стоит отметить жесткий ценз для участвующих машин. Никакого Кугуара ржавого хламидиоза, затюненных жертв кустомайзинга или уколхоженных тачек — все, как одна, слепили краской и хромом. Даже военные ГАЗики были гламурны и вылизаны. Такому автокопрофилу как я было даже как-то не по себе от буйства ретро-шика, царившего вокруг.

Стоило нашему механику отойти перекусить и ослабить ментальный натиск, как у Волги моментально спустило переднее правое колесо. Пока мы ждали его возвращения, каждый проходящий мимо зритель и участник считал своим долгом сообщить нам об этом факте. За это беспокойство им, конечно, огромное спасибо, но после тридцатитысячного проникновенного «А вы знаете… у вас колесо спустило» начинаешь немного уставать от такой заботы.

Пришедший механик предложил быстро заменить колесо на прозорливо захваченную запаску. Дело осложнялось тем, что вместо домкрата он взял с собой второй насос. Поднять волгу даже при помощи двух насосов было слишком нетривиальной задачей, поэтому мы обратились за помощью к коллегам по ралли. Они с радостью поделились с нами инструментом потому что не расценивали нас за серьёзных противников.

Шло время, жара плавила мозги и салонный пластик. Наконец-то объявили старт, и мы начали двигаться к платформе, с которой каждый экипаж отправлялся в вольное плавание.

Здесь стоит немного рассказать про формат ралли. Весь путь разбит на огромное количество точек-чекпоинтов, которые нужно последовательно посетить каждому экипажу. Стоит учитывать два фактора:

Во-первых, чекпоинты не имели точного географического обозначения, а были представлены крохотным кусочком карты, который нужно было идентифицировать самостоятельно, по приведённым на схеме признакам. Стоит раз сбиться — и приходится возвращаться к прошлой точке и искать текущую заново, иначе есть шанс безнадёжно заплутать.

Во-вторых, доехать до точки\финиша нужно не как можно быстрее, а в строго отведённое каждой машине время. Каждая минута До или После этого времени наказывается штрафными баллами.

Всего точек было около 80, общая протяжённость маршрута составляла, если мне не изменяет память, около 130 километров, а само ралли продолжалось 5 часов. Те экипажи, которые работали на результат, должны были показать чудеса слаженной работы шофёра и штурмана. Водитель обязан был виртуозно управлять автомобилем, учитывая не только специфику старой машины, но и особенности современного столичного трафика. Навигатор должен очень хорошо знать Москву от крупных развязок до неприметных улочек.

У нас всё было несколько проще. С самого начала мы поставили себе чёткую и реалистичную задачу — постараться добраться до финиша. Желательно в день старта. Улицы белокаменной каждый из нас знал примерно так же, как анатомию головоногих моллюсков. Определить, где на выданной организаторами карте находится точка старта, удалось через полчаса мозгового штурма. Трезво оценив свои шансы на успех, мы решили поменять формат мероприятия на гонку с преследованием: мы пускаем вперёд дружественный экипаж с нормальной командой и все силы тратим на то, чтобы не отстать от него.

Видя как мы заблудились в трёх этажах близлежащего ГУМа, дружественный экипаж сжалился над нами и не бросил по пути. В противном случае, думаю, сейчас мы бы пытались добраться до Тулы из Мытищ автостопом.

Начали мы очень бодро. Обогнав стоявшие на обочине с поломкой мустанги (участвовали в номинации Интурист), мы помчали за зелёной Волгой товарищей. Сложно сказать, что было тому виной — или более мощный (менее немощный?) двигатель, или более опытный и дерзкий водитель, но наша вишнёвая баржа едва догоняла свою изумрудную подругу. Никогда не думал, что употреблю это словосочетание в одном предложении с Волгой, но её разгонная динамика на фоне нашей удивляла.

Сейчас самое время написать о той удивительной, непередаваемой атмосфере, которая царит, когда ты едешь на 40-летнем автомобиле, а рядом с тобой плывут старинные машины, словно перенося тебя сквозь пространство и время. Но об этом сполна уже написали другие участники, да и не это пленило наш разум в тот момент.

Сложно сказать, особенность это аэродинамики кузова или конкретно нашей Волги, но факт остаётся фактом — во время движения в салон неплохо так подсасывало выхлопные газы, что вносило в поездку свою изюминку. Перестраиваясь между современными каенами и розовыми пони, мы изо всех сил пытались не утратить связь с реальностью. Я не говорю, что советскому лакшери седану не хватало кондиционера, но бортовой термометр показывал температуру работающего мотора примерно на восемьсот градусов ниже салонной. Едущие с нами (примерно с двадцатой минуты) черти начали жаловаться на жару и просили отпустить их обратно в ад, но мы не могли тратить время на остановку.

Окружающие бурно реагировали на обилие ретро тачек на дороге, но отвлекаться было некогда. Впереди маячили чёрные номера зелёной Волги, и по мере их удаления сжимались наши… нервы, в стальные канаты. Перспектива заблудиться в Москве и плутать до конца жизни в пределах третьего транспортного сильно подхлёстывала нас, выжимая из чахлого мотора даже те лошадиные силы, которых там отродясь не было.

В середине ралли организаторы устроили небольшую передышку старым авто. Когда экипаж добирался до ВДНХ, одному из членов команды (как я прочитал в регламенте накануне) нужно было оседлать электровелосипед и сделать полный круг по парку, посетив несколько чекпоинтов. На это отводилось 20 минут, и в этом режиме штрафовалось только опоздание, опережение премировалось.

Рассудив, что я как самый бесполезный молодой член команды лучше всего подхожу на роль ездока, экипаж единогласно выдвинул мою кандидатуру. Мне идея тоже нравилось, потому что опыта езды на электробайке у меня не было, и это виделось интересным.

Когда я добрался до пункта выдачи и понял подставу, отказываться было уже поздно. Ехать нужно было не на электровелоцикле, как я думал изначально, а на велосипеде «Электра» — тяжёлом круизёре с широченным рулём, без передач и примитивной тормозной системой.

Задача проехать за 20 минут 5 километров по многолюдному выставочному центру в условиях инфернальной жары внезапно превратилось из забавной в не очень забавную.

Кое-как закрепив карту на руле и кляня свои инициативу, я погнал неповоротливый байк к первому чекпоинту.

Не буду описывать в подробностях эту поездку, но за неё я

*задолбался сильнее, чем за всю прошлую неделю

*чуть не сбил пятерых детей, трёх велосипедистов, пару собак и беременную женщину

*проклял всё на свете

*уложился-таки в 19,5 минут

После сдачи велосипеда я обнаружил, что передвигаться могу исключительно на прямых ногах, как калечный солдатик. Доковыляв до Волги, я планировал сдохнуть там же, но экипаж, побоявшись штрафных балов за это, не дал мне покинуть бренный мир.

Мы стартанули от ВДНХ. Через некоторое время начались проблемы. Как ни странно, всё ещё не с Волгой.

Во-первых, мы всё чаще и чаще начали плутать. Мы вошли в самую сложную часть маршрута, в которой терялся даже более опытный экипаж зелёной Волги. От нас помощи было как от козла молока, поэтому лучшее, что мы могли делать — это не мешать.

Во-вторых, наш рулевой Дмитрий, привыкший к комфорту современного гелендвагена, начинал немного офигевать от труёвости управления Настоящим Автомобилем. Жара, постоянная концентрация внимания и участившиеся развороты на месте доконали его морально и физически, из-за чего он был вынужден переместиться на задний диван, уступив водительское кресло механику.

Слава со свежими силами вцепился в руль. АТ-поля механика и Волги синхронизировались, окрестности дрогнули от рыка мотора и крика Дмитрия «СЛАВА ВКЛААААДЫЫЫШИ-Ы-Ы-Ы!». Наш техножрец нашёл свой темп передвижения, попеременно разгоняясь и тормозя в пол, что, несомненно, добавляло динамики происходящему. Внезапно весь экипаж почувствовал, что участвует в ралли.

Мы собрали впечатляющую колонну из трёх разноцветных 24ок, мустанга и самого быстрого 69го ГАЗика, который я видел в своей жизни. Этот военный внедорожник середины прошлого века очень бодро стартовал с места и юрко маневрировал в потоке несмотря на немалое количество людей в кузове и полное радиотехническое оснащение, включающее в себя даже убранную выдвижную антенну. Иногда мы теряли его из виду и думали, что наш ответ виллису безнадёжно отстал — но через несколько минут обнаруживали его впереди себя! Воистину оборудование 69го на самом деле было замаскированным устройством, которое открывало порталы сквозь пространство и время, иначе я просто не могу объяснить его экстраординарные перемещения.

Под конец наша процессия заблудилась на какой-то эстакаде. Коварные организаторы устроили ловушку: под описание одного чекпоинта точно подходила одна развилка, а нужна была следующая. Эта точка застопорила не один десяток экипажей, накинув изрядное количество штрафных баллов каждому. Нам это было не критично, а вот за других было по-настоящему обидно. В конце концов коллективный разум разобрался, и мы двинулись дальше.

Последней точкой перед возвращением к Кремлю была известная в народе Смотровая перед МГУ. До неё мы доползли уставшие, но довольные. Отчасти тем, что смогли, отчасти тем, что всё это позади. Переведя дыхание и оставив мустанги на потребу публике и сбежавшихся фотографов, наш народный жеребец погарцевал обратно, к финишу на Красной площади.

Мы не стали задерживаться на официальном завершении, дождавшись лишь результатов из спортивного интереса. Экипаж делал ставки, какое место мы займём в общем зачёте. Я ожидал нечто между 80 и 90, Дмитрий не был столь оптимистичным, предполагая примерено 140 место (из расчёта, что судьи включат и несколько случайно приехавших к ГУМу посторонних машин).

Каково же было наше удивление, когда в турнирной таблице мы заняли 52ое место из 120 участников основной категории! Это превосходило самые дерзкие ожидания, но объективно было заслугой экипажа изумрудной Волги и немалой толики удачи. И тем не менее было весьма приятно осознавать, что даже с такой, неприспособленной к серьёзным гонкам командой, мы доехали до финиша в первой половине участников!

Что я вынес для себя из мероприятия?

*Ретро-ралли — это утомительно, но весело!

*Организация очень порадовала, ни одного критичного косяка, вкусная еда и забота об участниках.

*Старая волга разгоняется хорошо. Но медленно.

*Если ехать на результат, готовиться и подбирать команду нужно куда тщательнее. Например, не брать меня.

*Ленточный спидометр просто офигителен!

Отдельно хочу сказать, что очень рад был повидаться с подписчиками Кугуара. Признаться, очень был удивлён окликам «Привет! Как там Кот?» Это ещё раз подтверждает мои мысли о том, что Меркурий стал больше, чем автомобилем — символом! Хотя лучше бы он поскорее стал машиной).

Спасибо всем, кто осилил этот поток сознания. Часть фотографии (те, что похуже) была сделана автором этих строк и остальными членами экипажа, другая (получше) — честно понатырена в отчётах других участников и зрителей.

Возвращение на дорогу

Больше года прошло с тех пор, как я написал пост о возрождении мотора и о нелёгкой судьбе Дворового кота. С тех пор из-за разных обстоятельств ремонт шёл ни шатко, ни валко. Но не так давно мы преодолели трудности и снова активизировались.

Смонтировали об этом тут на досуге небольшой ролик, которым и хочу поделиться всем, кто интересуется судьбой проекта и не забыл ещё о нём =)

Не судите строго, клипмейкеры из нас такие же, как ремонтники, но мы старались.

Девочка&Аналитика

Начну с бонусного раннего концепт-арта нашей художницы под новую игру. Теперь, когда я привлёк ваше внимание, немного буковок.

Чутка ранее я предложил вам заценить нашу игрушку, и в комментах поступила просьба поделиться через некоторое время статистикой поданному мероприятию. Не вижу причин скрывать эту информацию, тем более что поигравшим это, наверное,будет интересно. Ну и просто другим независимым разрабам пригодится.

Взял последние три дня для наглядности.

Всего за это время игру попробовало 173 человека —142 на андроиде

1 человек 24го мая, 35 человек 25го и 106 - 26го.

и 31 на ай-девайсах.

Из этого можно сделать простой вывод, что типичный реакторчанин юзает андроид. Ну или что андроидоюзверы больше открыты для всего нового. И то, и другое — не откровение=))

Всякими DAU грузить публику не буду, да оно на таком коротком отрезке и нафиг не сдалось, ограничусь ретеншеном, то есть возвратом юзверов. А вот тут ситуация обратная:

Как мы видим, яблочники куда охотнее возвращаются в игру, если всё-таки удосужатся её скачать.

Ну и совершенно логичный график доходов, который на всех платформах выглядит одинаково:

Потому что, как я и говорил, игра и контент в ней совершенно бесплатны. Про последнее маркет утверждает обратное, но он нагло врёт.

Спасибо огромное тем, кто скачал, поиграл и написал впечатления! Кто ещё нет — веллкам, будем рады узнать ваше мнение. А пока продолжим пилить следующий проект.