Скайнет, который мы заслужили - нейросеть «Порфирьевич» / Звездные Войны (Star Wars) :: ведьмак :: новости науки :: нейросеть :: порфирьевич :: geek (Прикольные гаджеты. Научный, инженерный и айтишный юмор) :: фэндомы

"Я видел такое, что вам, людям, и не снилось. Я знаю, куда и зачем ведет ваш путь. И еще я знаю, что все это кончится со временем — с каждым днем все хуже и хуже, и даже очень страшно."

да, блядь, русская проза - бессмысленная и беспощадная, хочется сдохнуть сразу, а не ждать до конца жизни.

Забавно работает. Накропали на двоих с Порфирьевичом психоделики, писали примерно 50 на 50:
Куда бы я не ходил, он везде следует за мной. Он все время ждет в углу гостиной. И затем когда я подхожу ближе, он медленно исчезает, как бы ненавящево показывая, что снова появится. Лучше не обращать внимания. И вот однажды я зашёл сюда… я хочу сказать, я знал, что он здесь появится. И затем снова исчезнет. Снова и снова. Будто бы это никогда не начиналось и никогда не собирается заканчиваться. А потом появилась мысль – что это уже не я иду, а он идёт со мной. Или это он идет, а не я. А я просто иногда являюсь ему, как мимолетное ведение. И сам он просто появляется, как жёлтая гладь. И наступает момент, когда я проваливаюсь в эту гладь, и он становится мне по пояс. Что там за горизонтом, что там, где заканчивается эта гладь. И он оказывается во мне сам, и все линии уходят. Он меня захватил и заполнил собой.

Написал только первое местоимение, а потом копировал - вставлял результат.
"Я сначала не хочу тебя видеть. Мне нужна уверенность в том, что я здесь не для того, чтобы тратить твои деньги. Тем более, что я уже понял. Я здесь не потому, что хочу познакомиться с тобой поближе, а для того, чтобы поддерживать нормальный режим нашей переписки. Просить об этом тебя бесполезно. Это слишком зыбкая форма связи. Зачем же откладывать такую возможность? Именно так мы и встречаемся каждый день. Кроме того, мне нужно, чтобы ты знал, что я – хороший актер. А хорошую актрису к таким фиктивным встречам приучают каждую неделю. Это своего рода «ускоренная подготовка к спектаклю»."

Ну как то так.

«Дорогие граждане! Да здравствует девяносто первый год! За чечевичную похлебку! За Вавилон!»

Охуенная вещь, можно книги писать

Я пытался

Жил был человек. Ну если не считать немногочисленности его уровней на внутренних уровнях Власти, и среди важных проектов, этот пидор был кем-то вроде обитателя параллельного мира, где никогда не происходит смертей, — там проходит только жизнь, и он всегда один и тот же. На самом деле ему не было дела до тех, кого он сам называл «хозяевами». Его интересовала только свобода.



При желании любой человек мог его навестить. Было даже несколько ритуалов, которые надо было повторить. Мало того, даже иногда, когда он пил, он становился немного похож на Ведущего, и это было одним из его особых ритуалов.



Совсем непохоже было, чтобы он вообще что-то понимал в жизни, но вокруг его тела всегда с почтением толпились первые враги, а он пил все меньше и меньше и становился на несколько уровней выше — и даже уставал, потому что постоянно приходилось повторять одно и то же.



Все знали, что при желании он может убить ни в чем не повинного человека обычным заклинанием. Видимо, поэтому замок Страха казался ему таким совершенным. Но это было не так. В нем действительно было много маленьких залов, где он проводил время. Там хранились самые невероятные вещи, которые могло создать его искусство.



Но во время ритуала было запрещено пользоваться мощными магическими силами. Поэтому вход охраняла сильная стража. Иногда Ведущий становился невидим. При этом он терял свое достоинство, превращаясь в обычного человека, и придворные боялись его даже на брачной церемонии.



Однако для себя он построил специальную палатку, где мог принимать пищу и спать — и в ее глубинах его можно было увидеть во всех деталях.



У подножия пещеры на каменной глыбе он возвел себе пьедестал, на котором поставил статуэтку, которая своим магическим зрением могла рассмотреть любые пещеры и залы. Эта статуэтка и была Ведущим.

Я видел много слез стекающих по трубам, заполненным кровью… а потом бросился к кому– то еще, — она стиснула пальцы и сжала кулачок, — но пока что у него был только один глоток — мой! но это чувство не описать даже эмоциями. Боль стиснула мой мозг. Я не мог просто отбросить это все. Конечно цель оправдывает средства. Это всегда было. Было в этой даме что– то по– настоящему синее. Ей надо было умереть. Ее тело вырывали из кресла. Оно просто дышало на меня слезами. Она кричала: «Ублюдок!Я убил её с чувством восхищения, а шайка бандитов только произнесла крик отчаяния.
Всё, что я говорила, я произносила как любимая девушка! Я… О, Боже!». И ещё я заметил, что мои мысли текут странным образом: одна идея сменяла другую. А потом наступила чернота. Я был раздавлен. Моя голова склонилась на плечо Юки.Прости, я не хотел. Я хотел только помочь… Я не знал, что это уже началось. Она подняла руку и ударила меня по голове. Я потерял сознание. Очнулся я уже в операционной. Через несколько минут мне стало хуже. Юка оставила меня в операционной.
Постойте это был лишь сон. Мне не надо было огибать препятствия. Если я закрывал глаза, вокруг как бы загоралась красная лампочка. Но я не знал как открыть глаза и что со мной. Как только я закрывал их снова, передо мной появлялся красный выключатель в стене.Я подошёл к кнопке но мир стал синем - небесно голубым. Нет, я не могу это объяснить. Я открыл глаза. Я увидел коридор и Юку.Она накланилась. Синий свет осветил её.Она произнесла. «Привет Коин! Я ждала тебя, чтобы проводить тебя на войну». А мне очень хотелось, чтобы в моей жизни появилась Юка. Это имя начинает мой рассказ.
Мы оба с ней испытали великую радость. Мне захотелось понести её на руках к себе домой. Ей захотелось взять меня за руку. Слёзы сразу померкли в глазах радости. Юка потянула меня к выходу. Там перед дверью в комнаты стояла тумбочка с бутылками. Я взял бутылку и налил себе воды. Напившись, я забыл о событиях прошедшей ночи. Вдруг мне стало страшно. Я схватил Юку за руку и потащил к дивану. Она предложила мне руки сердце. Я взял ее руку и попытался притянуть к себе. Она в ответ дёрнулась и высвободила свою руку. Я испугался. Её рука опять дёрнулась.Я подошел ближе. Она держала мою ладонь в своей и улыбалась. А ведь от моего лица в эту минуту ничего не осталось. Её губы были в нескольких сантиметрах от моих. Я замер. Я закрыл глаза и ничего не мог сделать. А затем я почувствовал, что не в силах пошевелиться. Она смотрела на мою руку. Я неосознанно твердо начал ее целовать. Так прошло несколько секунд. А потом я увидел татуировку на её руке. Я опять попытался её оттолкнуть, но она с такой силой сжала мою руку, что у меня закружилась голова.
Что она хочет мне сказать? Почему на моей руке красуется непонятный символ? И тут до меня дошло.Ей нужно было, чтобы я чувствовал боль! Мне было стыдно, но я не смел, и продолжал ее целовать. Вдруг она с силой дёрнула мою руку. Я ощутил резкий укол и тут же получил второй – по своей щеке. Она в ответ сделала мне еще один укол и очень больно.

Кхм...

Мгновение весны, мгновение тишины, мгла ада. Но все это оказывается суетливым повторением чьего-то имени в другом времени — сон становится явью, наваждение не исчезает.

Я и ничего не могу поделать с ней. Мне остается только звать в своем сумраке ее имя.

Её лик — огромный, ужасающий образ: окровавленный Будда из мрамора и железа, сразу забывая, кто перед ним… Некая Владычица, смутно стоящая на пьедестале моих желаний… Она берет под свое крыло спящего до глубокой старости красавца дзенца и шествует по ночному городу, прячась в тени от пьяной гуля.

Сон — это Тройное, а Владычица — Простой. Как же это связано?

42-й день после смерти Нанай. Мне уже кажется, что со смертью Нанай стало возможным открыть путь, ведущий к перерождению! Мой сон несколько проясняется. Когда-нибудь в следующем году я обязательно встречу ее снова. Или мы встретимся, и я смогу сообщить о своих снах.

Солнце восходит и заходит. Луна проходит свой путь по небосклону. Как же тяжело мне, старому человеку! Я закрываю глаза и вижу себя молодым. Счастье улыбается мне с самого детства. Я начинаю петь! Я такой же радостный и веселый, как вчера. Миг полной свободы кажется бесконечным. Но я знаю, что этот миг продлится только мгновение. Все должно измениться. Сегодня мне нужно рассказать тебе одну важную вещь о себе. Рассказу и действию предшествует любовь. Конец пришел много тысяч лет назад — в час, когда ни один палец моего тела не коснулся земли. Явь и сон — суть одни и те же ощущения. Но я думаю об этом по другому поводу. Когда я один раз спал сто лет, это было просто сном. Но сейчас это сон. Сто лет минуло, а я все так же бодрствую. И вот я просыпаюсь, и со мной происходит что-то непонятное. Наконец я понимаю, в чем дело. Мое тело не мое! Оно такое же, как вчера или позавчера! Ты это уже видел.

Да и во сне тоже, говорю я себе. Но потом до меня доходит, что если ты молод, то тебя должны мучить неудовлетворенные страсти. Они будут возникать всякий раз, когда ты устанешь пребывать в своем уме-теле.

Жизнь — это бесконечно длинный сон, который кончается пробуждением. Каждый раз твоя рука согнивается и сгибается, и тебе хочется спать.

Лютая дичь, я бы сказал

Надо сказать, а он умеет в лаконичность

Три раза подряд на отличненько

[Как-то раз по пути домой] я услышал такой рассказ. Однажды на кибуце кто-то во время ужина спросил жену: «Что это за число 666? Объясни. Скажи, что такое 666 и зачем оно?»

Жена стала объяснять, но это не помогло – ей никто не хотел верить. Тогда она сказала: «Ведь знаешь же, что 724 – тоже 666».

Тогда ей тоже никто не поверил.

Тогда она сказала следующее: «Если ты хоть раз взглянешь в глаза Богу, ты увидишь, что 724 – это 666. Тогда ты, конечно, поймешь. И что тут непонятного?»

И все, кто был в зале, стали смеяться. А после этого случая этот рассказ стали петь и играть на кибуцных гармошках.

Я валькирия мне поебать!

Эта нейронка вообще бешеная.
Комунизм не похож на безбожный анахронизм? Он не может быть концом света. Поэтому он и «не как всегда»». Свет погас, а вместе с ним и канул в вечность уголок памяти, в котором растворился этот призыв к началу рассвета. Призрачная половинка режима полетела следом. Но их осталось только две. Вторая же оказалась занята раскинувшейся перед дворцом землей. Это была, казалось, та же самая пустыня, на которой только что возлежал бездыханный Ленин. Справа от дворца стояли три зловещего вида колоннады с огромным золотым монограммой — казалось, они не имели никакого отношения к современному миру — а третий напоминал по своим пропорциям саркофаг, в котором некогда покоились фараоны Древнего Египта. Возле саркофагов стояли два неотличимых друг от друга грузовика «ГАЗ-66» с круглыми мигалками на крыше, напоминавшими о расстреле Гитлера. Место, где находился теперь Ленина, имело вид огромного каменного креста, почти такого же, как у гитлеровских машин. Неподалеку стояло еще три таких креста, похожих друг на друга как две капли воды — только стояли они не у здания райкома партии, как было до сих пор, а ближе к двум другим крестам — с руническим перекрестьем на верхней и табличкой «Строительство ГЭС». По периметру площадки выстроились бойцы ГАИ в полувоенной униформе. По их движениям было ясно, что оцепление было условным — кто-то из бойцов уже несколько минут наблюдает, с какой стати на людной площади собра но все такое воинство. Что-то тут было не так. Леня почувствовал, как у него холодок пробежал по спине. И правда, почему вокруг столько штатских? Где солдаты? Где офицеры? Что здесь делает этот молчаливый молчаливый народ? Какого черта здесь происходит?! Он оглянулся. Вдруг он заметил, что из-за угла площади медленно выходит какой-то человек. Еще не совсем поняв, что это, Леня сразу понял, что перед ним герой. В одной руке человек нес зеленую книжечку, в другой — большую шашку с рубчатой деревянной ручкой. Вокруг него шел такой же молчаливый хоровод народу. Подошедший тихо козырнул и улыбнулся. Лицо у него было такое же растерянное и виноватое, как и у стоявших вокруг людей, но Леня знал этого человека давно — он часто бывал здесь на разных совещаниях. Человек подошел к краю площади, опустил глаза, глубоко вздохнул и громко сказал: «Здравия желаю, товарищ Троцкий! Отличная сегодня погодка» — и снял фуражку и шляпу. Не успел Леня опомниться, как этот герой стал ему махать обе ручками, и Леня без труда подхватил оба их кончика и трижды высоко поднял их над головой. Потом он хотел было отпустить их по кругу и принять предложенную подполковником руку, но этого сделать не успел — тот, перегнувшись через ограду, с торжеством поглядел на Леню, и все тот же глухой, нестройный хор, наполнявший площадь минутой назад, загудел, засвистел и засвистел в ответ. Леня еще сильнее сжал ручки, высоко поднял голову и легко пошел навстречу счастью. А когда вокруг уже нельзя было толком дышать, он почувствовал на своих губах прохладную ладонь любимого и тихо сказал: «Пр-р- равняйсь! Смирно!» — и отчетливо почувствовал, как все окружающие тоже, как и он, растянули губы в улыбке. Он повернулся к толпе и пошел вдоль нее, повторяя слова и ритмы чужого слова «смирно», потом подошел к какому-то красноармейцу и взял его под руку. В это время сзади что-то глухо хлопнуло, и откуда-то донесся такой грохот, что Леня невольно оглянулся — и увидал, как огромный человек, на голове которого было что-то вроде шлема, упал, как подкошенный, рядом с двумя своими не то носильщиками, не то пассажирами; часть его тела отлетела в сторону, а вторая упала на дорогу, и вместо колес у нее была небольшая груда лошадиных внутренностей. У еще живых людей была растрескавшаяся кожа. Красные флажки валялись на дороге. Леня подбежал к упавшему, приподнял его за ноги и с криком «Партия! Партия!» отбросил труп в сторону. Потом он поднял офицера — лицо у него было покрыто слоем коричневой крови, — расстегнул его гимнастерку и перевернул на спину, глядя в бледное лицо, обтянутое воротником гимнастерки. На груди офицера что-то блестело. Леня поднял резиновый щит с тремя лезвиями и со всех

ног кинулся к велосипеду. На дороге стояла целая толпа — женщина в юбке и резиновом фартуке от котелка, двое мужчин в гимнастерках с малиновыми галстуками и командир в новой военной фуражке с красной звездочкой на белом поле. Ленка решительно открыл дверцу, сел за руль, крутанул педали — и в следующий момент оказался на обочине дороги, у губ огромного заросшего человека в кожаном фартуке. Из-под фартука высовывалась зеленая плаща. Леня метнул щит в командира с розой в петлице. Человек в кожанке подхватил его щитом и тоже метнул. Дальнейшее было невероятным. В следующее мгновение Леня понял, что произошло. Люди в кожаных фартуках оказались партизанами. Леонид встал в позицию, чтобы бить их одновременно, а они стали метать щиты. Леня не мог понять, зачем они это делают. А потом до него дошел смысл того, что произошло на самом деле. Противник пытался остановить его, но не смог. Леня уже начинал понимать ситуацию — вместо того, чтобы нападать, он пытался замереть, чтобы дать противнику возможность схватить его. Но партизаны все продолжали метать свои щиты. А потом командир в кожаной куртке и другие партизаны стали ломать ему ноги. Леня понял, что они уже давно дожидаются этой минуты, и поэтому не спешат. Чтобы он не сломился и не свалился, они стали бить его палкой по лицу, а потом по спине, — как человек, пытающийся что-то завуалировать и не решающийся высказать это прямо. И постепенно Леня начал сдавать. Когда он начал засыпать, партизаны бросили его и ушли. Тогда Леня решился на последний шаг. Встав, он подошел к «четверке» и попробовал включить двигатель. Никакого эффекта не было. Тогда он подошел к костру, сел на корточки и стал читать «Великую шахматную Доктрину». Сначала он читал ее в куче картонных коробок и уже почти заснул, когда колонна мотоциклистов с красной звездой на крыше остановилась на развилке и затормозила около костра. Леня узнал бойцов спецподразделения «Аргун» — охраны флагмана. Они тащили увязавшегося, видимо, в полубреду командира. Командиру связали руки за спиной, и он не мог пошевелиться. Его подвели к костру и поставили на колени. Двое бойцов подтащили к Ленину какой-то треножник и дали ему потной пятерней по лбу. Леня проснулся и открыл глаза. Все вокруг исчезло. Перед ним был импровизированный помост из деревянных спинок, на который был возведен ящик с головкой треснувшего подсолнуха в красном горшке. В нем лежали обтянутые дерматином шахматные фигуры, игральные кости и стопка фломастеров. На доски была брошена чья-то грубо сделанная кепка. Это был единственный предмет, остававшийся на импровизированном помосте. Рядом стояла красная коробка от «ДДТ». Леня поглядел на нее и увидел чью-то тронутую сединой бороду и усы. За спиной у бородача висела пачка «Пльзень», а в зубах дымилась папироса. Видимо, командиру, покачиваясь, доставляло удовольствие смотреть на лежащего на полу бойца. Загипнотизированный Леня молча глядел на бородача, и, когда тот заметил его взгляд, усмехнулся и вынул папиросу изо рта. Но он был пьян. Леня перевел взгляд на командира и вдруг увидел, что тот уже разделся. Перед ним на соломе стоял кальян, а перед ним, раскинув руки и ноги, лежал капитан. Лене стало стыдно. Бородач был одет в халат, и на кителе у него было большое пятно. Запах гари, царивший вокруг, заставил Леню смущенно улыбнуться. Видимо, командир заметил это и улыбнулся в ответ.

вспомнил о толерантности