Ещё одна битва:

Руглуд был доволен. До него дошли слухи о бурной активности по другую сторону Великих гор , и он смог заставить племя Чёрного Паука нанять себя для этого путешествия. Руглуд и его наёмники совершили переход под великими горами вместе с татуированной гоблотой, хотя эти лесные жители были не в восторге от глубин. Суеверные гоблины съёживались от малейшего шума в темноте, и, широко распахнув зенки, смотрели в наивном удивлении на арбалеты, которые руглудовы парни несли за спинами.

Начиная с появления в искорёженном лесу, уже с другой стороны гор, сражения были непрерывными. Сумасшедший шаман гоблинов Стикрит платил Руглуду исправно, давая ему первому шмонать трупы. И на прошлой неделе их было много.

Дикий, пронзительный рёв отозвался эхом под тёмным пологом деревьев. Руглуд резко вложил болт в желоб, его огромные руки заряжали механизм с удивительной ловкостью. Его огромная фигура была покрыта разномастными кусками брони, снятой с побежденных противников; некоторые части были чёрными с заостренными шипами, другие были окрашены разноцветными лаками, но большинство были изрядно проржавевшими. Облачённые на тот же манер – во фрагменты всевозможных доспехов – орки повторяли его действия, взводя свои арбалеты.

Тёмные, сутулые силуэты мчались сквозь чащу по направлению к гоблинам. Влажная земля взрывалась под копытами зверолюдов, которые, не снижая скорости, уклонялись от низких ветвей и перепрыгивали через поваленные деревья. Их морды являли собой маски жесточайшей ненависти, из-под губ, со стекающей с них пеной, торчали острые зубы. Высокие рога нависали над их бровями, и они несли в руках огромные, грубые топоры.

Личинка, мелкий гоблин, который стоял сбоку от Руглуда, глянул на командира: «Уже третьи на этой неделе. Неплохо для дела, а, вожак?» Руглуд в ответ лишь что-то хрюкнул.

Шаман Чёрных Пауков Стикрит пристально посмотрел на Руглуда. Глядящие из-за татуировки в виде паука, покрывающей все лицо, его глаза остекленели – результат самовведённых токсинов, разгонявшихся по его венам.

«Убить их», – приказал он.

Руглуд угрожающе осклабился, глядя на предводителя гоблинов, и показав огромные сломанные зубы, торчащие во все стороны из его пасти, направил свой арбалет в сторону быстро приближавшихся зверолюдов. Вдруг болт, внезапно вылетевший из арбалета одного из орков, взрезал воздух и вошел в дерево, так никого и не задев.

«Без команды не стрелять!» – Рявкнул Руглуд, развернулся и ударил незадачливого орка в лицо своим огромным, похожим на ядро кулаком.

Ворча, Руглуд снова нацелил свой арбалет, скосив взгляд через прицел на одну из приближавшихся тварей – уродливом звере с кровавыми завитыми узорами на шкуре. Прицеливаясь, от усердия Руглуд даже высунул изо рта кончик своего мясистого языка. Поскольку зверолюды стремительно приближались, обдолбавшийся шаман с тревогой смотрел на Руглуда. Беспокойство за свою жизнь быстро отрезвило его от воздействия наркоты.

«Вали!» – Проорал Руглуд в последний момент.

И шквал чёрных болтов наполнил воздух шипением. Некоторые из них застряли в деревьях, но большинство нашли свои цели. Первая волна зверолюдов упала на землю, их крики боли странно напоминали человеческие. Цель, которую выбрал Руглуд, подстреленная, покатилась по земле, пенистая кровь толчками выбивалась из-под болта, торчащего из горла.

Размахивая пучком из костей, связанных волосами, шаман выкрикивал, переходя на визг, заклинание. Пара бистменов, бегущих к нему, рухнули как подкошенные, а из их ушей и широких носов брызнула кровь. Несмотря на то, что перед глазами у него всё плыло и мерцало, Стикрит маниакально скалился от переполнявшего его чувства собственной силы, и слюна стекала по его подбородку.

После залпа орки бросились быстро перезаряжать арбалеты, поскольку к ним быстро приближалась вторая волна зверолюдов. Запах крови, казалось, ввёл тварей в безумие, и они прыгали, фыркая и ревя, вокруг своих павших сородичей. На других участках сражения зверолюды врубились в ряды гоблинов, здесь началась бойня – топоры взметались, оставляя след кровавых дуг, и снова падали на меньших представителей зелёной расы.

Шаман Стикрит улыбнулся про себя, довольный, что сам он стоял среди наёмных орков.

Большие чёрные пауки спустились из-под тёмного древесного навеса, разрисованные наколками гоблины цеплялись за их щетинистые спины. Они падали на зверолюдов, обхватывая их своими тонкими длинными чёрными конечностями, подминая под массивное брюхо, чтобы затем впиться в жертву ужасными, покрытыми ядом клыками.

Парни Руглуда выпустили ещё один залп в хаотично приближавшуюся массу противника. Ввиду того, что стрельба велась в упор, многие из зазубренных болтов прошили насквозь ничем не защищённые тела, и следующий ряд омерзительных существ упал, огласив воплями подлесок. Руглуд заметил, что не все существа были одинаковыми, как он думал изначально. Некоторые из них вообще не были похожи на зверолюдов, скорее на людей, хотя и очень уродливых. Один из них имел ряд колючих щупалец, выросших прямо из лысой груди и безудержно извививавшихся. При виде их Руглуда затошнило. Лицо существа являло собой маску муки и отчаяния.

«Взять их!» – Проорал Руглуд. Его бойцам не нужно было повторять дважды – они закинули арбалеты за плечи и достали свои неотёсанные, но чрезвычайно эффективные дубины и колуны. Они выстроились, чтобы встретить зверолюдов и мутантов лицом к лицу, и две силы сошлись в ужасной и дикой сечи. Руглуд махнул своим огромным клинком с чудовищной силой, опередив выпад противника. Оружие вонзилось глубоко в плечо массивного мускулистого существа, почти отрубив лапу. Затем он ударил своим арбалетом, который по-прежнему держал левой руке, в лицо оппонента. Прежде, чем монстр успел опомниться, Руглуд выдернул свой клинок и ударил снова, на сей раз вогнав его глубоко в шею существа.

Орки и отродья Хаоса дрались, не обращая внимания на раны, не совместимые с жизнью для обычного человека. Кровь текла рекой, оркам нравилось драться против таких же крепких, как и они сами, противников. Руглуд чувствовал к очередному противнику, почти столь же могучему как орки, сдержанное уважение, хотя и сокрушил его несколькими мощными ударами.

Сквозь массу тел он увидел, как нечто с огромными очертаниями пробивается к первым рядам дерущихся. Зверолюды и мутанты в страхе отводили взгляды и расступались перед этой фигурой, лишь бы не оказаться на её пути. Этот новый противник носил тяжёлый, широкий, отороченный мехом плащ и декорированные чёрные доспехи. В руках, на которые были надеты в цвет брони латные перчатки, он уверенно держал пару кривых, зазубренных мечей. Руглуд жадно впился глазами в покрытые чеканкой латы воина. «Этот – мой!»

Ну, сам понимаешь тут коротко о главном рассказано, так как вся история слишком велика, но суть в том, что, когда люди узнали о его деяниях они начали стекаться к нему, а сам он был довольно умным парнишей и просёк, что люди с ним или без него будут действовать. Потому он воспринял всё со всей ответственностью и как говорится не можешь бороться возглавь!

Сыт не сыт, но хорошую историю всегда приятно послушать или почитать.

Пожалуйста)

Аудиенция у Императора:

Когда весть о вступлении Гусса в Альтдорф начала распространяться, на улицы повалили толпы людей, желая поглядеть на него и того человека, о котором говорили как о возродившемся боге. Курт Хельборг выехал из императорского дворца, чтобы командовать Рейксгвардией, которая выстраивала заслоны против тысяч людей, что выходили на улицы или высовывались из окон, подбадривая или насмехаясь над Гуссом и Вальтеном. Апстеля арестовали и в цепях отвели в темницу под конвоем из ветеранов, что охраняли самого Рейксмаршала.

Процессия шла через весь город к императорскому дворцу, продвигаясь вверх по улицам, а по бокам же шли наблюдавшие за ними гвардейцы. Карл Франц, услышав об их приближении, приказал открыть ворота, и множество солдат ждало внутри с мечами наголо.

Гусс вел Вальтена в императорские приёмные покои через множество комнат, в которых эхом отдавались невнятный шепот придворных и грохот кованых сапог. Император Карл Франц восседал на троне в окружении Верховного Теогониста и ближайших советников. Гусс вышёл вперед и поклонился Императору, а затем бросил желчный взгляд на Иоганна Эсмера. Верховный Теогонист выступил вперед и заговорил, предостерегая Карла Франца от веры словам Гусса, ибо тот был предателем и еретиком. Понизив голос, он поведал о безумии, таящемся в глубине пламенной веры Гусса. Лютор стоял недвижно, сжимая свой молот обеими руками, и молча выслушивал обвинения. Когда Эсмер закончил, Карл Франц взглянул на Пророка Зигмара и на того, кого он привел с собой.

Гусс вывел Вальтена вперед и упал на одно колено. Он объявил Императору, что Зигмар вернулся, и сам он, Лютор, исполнял свой долг пророка, приведя живого бога в Альтдорф. Он просил Императора последовать голосу своей веры и своего сердца и уступить трон полноправному властителю Империи.

Его последние слова были встречены шквалом негодующих возгласов от тех, кто собрался в зале, но никто не высказался за.

«Я уже слышал много голосов и мнений», — произнес Император, когда суматоха улеглась. «Все они советуют, что я должен делать и чего не должен. Но я ещё не слышал тебя. Что ты, Вальтен из Лахенбада, посоветуешь мне делать?»

Все взгляды невольно остановились на прекрасном юноше, который вышел вперед, вынул свои молоты из-за пояса и положил их к ногам Императора.

«Я — слуга Империи и Человечества», — произнес Вальтен, глядя прямо в глаза Карлу Францу. «И ты должен делать то, что принесёт пользу им обоим».

Воля Карла Франца:

Карл Франц долго молчал размышляя. Это было не первый случай, когда от его решения зависел дальнейший ход событий, но впервые несколько его слов могли решить судьбу всей Империи. Еще никогда ему не приходилось решать столь сложных вопросов. Вальтен был действительно великолепно сложен и держался с поистине царственным достоинством. В его глазах горела истинная мощь, и он вёл себя с той непринужденностью, которую Карл Франц встречал лишь у лучших людей Империи. Этот юноша был особенным, в этом не могло быть сомнений. Если Карл Франц не прислушается к просьбам Лютора Гусса, орда обездоленных крестьян и фанатиков готова была штурмовать город. Прислушается ли Гусс к его словам, и если даже он прислушается, то послушают ли его люди? Это казалось маловероятным.

И кроме того, он не мог просто так передать свои обязанности неопытному юноше. Гусс с его горячностью и пылкой верой не мог судить о людях беспристрастно, и, возможно, он увидел спасителя в человеке, который был просто талантлив. Во мнениях разделились все — от курфюрстов и Церкви Зигмара до простого люда. Если он объявит Вальтена новым императором, то это будет противоречить традициям, которые длились уже два с лишним тысячелетия. В конце концов, это будет противоречить воле Верховного Теогониста. Подобные действия в старые времена всегда приводили к раздорам и войнам.

Но, с другой стороны, Гусс мог оказаться прав. Карл Франц был разумным и достойным государственным мужем, но его вера в Зигмара была сильна. Разве не чувствовал он прикосновения бога в последние годы? Разве он не чувствовал мощь, струящуюся внутри него? Мог ли он с уверенностью отрицать, что бог вернулся? И сам Вальтен оставил ему выбор. Если он истинно был Зигмаром, он доверил ему честь принять верное решение.

Оба решения могли привести к гражданской войне и гибели Империи всего за пару часов. Карл Франц прислушивался как к голосу сердца, так и к голосу разума. Он желал, чтобы утверждение Вальтена оказалось правдой, но решение сложить с себя императорский сан во времена, когда важнее всего были единство и сила, выглядело безумием. Он не был уверен, что любое его решение будет поддержано курфюрстами. Он хотел бы, чтобы его правление было спокойным, чтобы Империя не рухнула. Но боги могли распорядиться по-другому… Наконец он принял решение. Был лишь один способ удержать в повиновении всю Империю.

Император приказал Верховному Теогонисту принести из огромного хранилища Гал Мараз, сокрушающий черепа, легендарный молот самого Зигмара. Терзаясь сомнениями, Эсмер ушел, вернувшись через некоторое время и вручив Императору легендарное оружие. Затем Император послал Рейксмаршала Хельборга принести ему Рунный Клык Рейкланда, знак положения Карла Франца как курфюрста.

Взяв Гал Мараз в одну руку, а Рунный Клык в другую, Карл Франц встал и подошёл к Вальтену, остановившись перед ним. В зале воцарилась звенящая тишина.

«Пришёл час, когда все истинно преданные Империи люди должны твёрдо противостоять тьме, что готова обрушиться на нас. Величайшие армии древности кажутся карликами по сравнению с ордой, что катится с севера. Мы разделены, нас гложут сомнения и страхи. Если это не прекратится, мы падём, и начнётся новая эра ужаса и тьмы. Эра, наступление которой сдерживали две с половиной тысячи лет». Всё это было известно свите Карла Франца. История человечества была мрачна, и лишь Зигмар смог объединить племена людей, чтобы отбросить зеленокожих и жестоких северян.

«В те далёкие времена появился человек, который пробил новый путь, и теперь мы можем сражаться плечом к плечу. Он верил, что истинная сила достигается в единстве. Когда мы были разобщены, мы были слабы, и нас угнетали. Но когда мы объединились, мы преодолели те испытания, что дали нам боги. Я хочу, чтобы вера в силу единства жила и поныне, в эти тёмные времена».

Император Карл Франц протянул Вальтену Гал Мараз и тот принял молот, словно взвешивая его на руках.

«Гал Мараз — это символ императорской власти, но не только. Это символ мощи не только одного человека, но и всех людей. И я отдаю его Вальтену, ибо он — подлинный властитель людских сердец. С ним он может собрать силу всех нас для того, чтобы отразить надвигающуюся бурю».

Затем Карл Франц воздел над головой Рунный Клык.

«Это символ моей власти. Как Князь Альтдорфа, я поведу армии на битву. Остальные носители Рунных Клыков поклялись мне в верности, и я говорю — поднимите их в знак того, что вы будете вместе со мной выполнять тот суровый долг, что выпал нам».

Карл Франц отступил от Вальтена и обвёл взглядом собравшихся рыцарей и советников. Его голос зазвенел под высоким потолком.

«Мы сильны в единстве и в гармонии! Вместе, Император Карл Франц и Вальтен, избранный Зигмаром, мы поведём наших людей на битву, величайшую и благороднейшую из всех когда-либо происходивших. Мне все равно, будете ли вы драться за меня или за него. Но вы должны драться за Империю!»

Теогонист берёт слово:

Не все в Церкви Зигмара были убеждены этими событиями. Нашлись священники, которые, выслушав пылкие речи Гусса, оседлали коней и помчались в Альтдорф так быстро, как только могли. Там они добились встречи с Верховным Теогонистом и рассказали ему всё, что видели.

Весть о том, что Гусс открыто призывает к свержению законно (что было подтверждено предшественником Эсмера, Фолькмаром Мрачным) избранного императора, Верховный Теогонист вновь издал грамоту, обличающую Гусса и его учение. Гусс был объявлен шарлатаном, а Вальтен, в лучшем случае, пешкой в его игре. В худшем же он признавался еретиком-самозванцем. Теогонист Эсмер приказал Гуссу распустить свою «крестьянскую армию» и сдаться на милость Церкви Зигмара. Если же тот откажется, Эсмер собирался убедить Императора в необходимости собрать армию, чтобы разогнать тех оборванцев, что собираются на юге.

Тем временем Вальтен и Лютор Гусс вели свою армию на северо-запад — к столице Рейкланда и всей Империи. Орда обездоленных и сумасшедших приближалась к Альтдорфу. Рейксгвардии было приказано охранять стены, а также было решено собрать ополчение, чтобы усилить защиту города.

Вальтен вступает в Альтдорф:

Дороги к югу и востоку от Альтдорфа были запружены бесчисленными массами людей, которых вели Вальтен и Гусс. Южные ворота города были закрыты и забаррикадированы, а посланец Верховного Теогониста привёз сообщение Иоганна Эсмера. Вальтену и Гуссу предлагалось распустить свою орду еретиков и положиться на императорское правосудие.

Гусс выехал было вперёд, подняв молот, но тут вмешался Вальтен. Он сказал посланцу, что сии люди, верные слуги Империи, не подчинялись ему, а пришли к Альтдорфу по своей воле. Он предложил парламентёру вернуться к императорскому двору и объявить, что Вальтен встретиться с ними в трехдневный срок. Герольд, потрясённый этим разговором до глубины души, вернулся в город. В столице разгорелись споры, о которых не знали снаружи. Всех, кто приходил к городу с оружием, всегда встречали оружием же. Курт Хельборг, рейксмаршалл и командир Рейксгвардии, объявил, что безопасность Императора может оказаться под угрозой, если этому отребью позволят остаться, и приказал перекрыть вход в город. Иоганн Эсмер упрашивал его собрать рыцарей и разогнать толпу, но Рейксмаршал отказался бросить воинов против отчаявшихся людей.

На следующий день Гусс вместе с Вальтеном подъехали к воротам, и Лютор потребовал впустить их в город, чтобы он мог привести возрожденного спасителя Империи к Карлу Францу. Командиры отрядов Рейксгвардии, охранявших ворота, ответили, что не могут открыть их, пока под стенами города стоят войска.

На второй день Гусс снова подъехал к воротам, чтобы поговорить с капитанами стражи. Он говорил, что те, кто истинно верен Империи, не могут быть врагами. Он кричал, что стражники слепы, что они поддались лжи Верховного Теогониста, ибо не желают видеть того, что их бог вернулся к ним. Но, хотя слова Гусса и поколебали их решимость, гвардейцы не решились нарушить приказ. Когда ушей Эсмера достигли вести об обвинениях, брошенных против него Пророком Зигмара, он пришел в ярость и потребовал немедленной аудиенции у Карла Франца. Но его ждало жестокое разочарование — Император отказался удовлетворить его просьбу о немедленном аресте смутьянов.

На рассвете третьего дня Гусс и Вальтен ещё раз подъехали к воротам. На этот раз Гусс сказал стражникам, что представит Вальтена Карлу Францу, и ударил по воротам своим молотом. Капитанов испугала эта угроза, ибо они видели беснующихся флагеллантов, угрюмых крестьян и мрачных боевых священников, стоящих под стенами. Но все же они остались верны долгу и прокричали Гуссу убраться восвояси.

Но внутри громадных башен уже шли споры. Нашлись те, кто предложил впустить их в город, чтобы предотвратить возможную атаку. Им возражали те, кто считали опасностью самого Гусса и отказывались его впустить. Наибольшие споры вызвал тот факт, что, если принять слова Гусса за истину, стражники противились воле живого бога.

За несколько часов до заката две фигуры вновь предстали перед воротами. Впереди шел Вальтен, а за ним следовал Лютор Гусс. Их армия расположилась вокруг города, но и только. Перед ними в темноте вырисовывались массивные створки ворот. В восточной надвратной башне капитан Рейксгвардии Корнелиус Апстель смотрел на приближающегося Вальтена. Его солдаты впоследствии утверждали, что он дрожал всем телом, смотря из забаррикадированного окна. Когда же Вальтен подошел к воротам, он приказал своим людям повернуть воротный механизм, чтобы открыть створки. Некоторые из них бросились к колёсам, но другие, вначале онемев от изумления, попытались удержать своих товарищей от неподчинения приказу Рейксмаршала. Капитан Апстель даже пригрозил мечом своим же солдатам, и ворота, наконец, начали медленно открываться. К тому моменту, как из другой надвратной башни прибежали солдаты, ворота уже были открыты и Вальтен с Гуссом вошли в город.

Поход к Императору:

2522 год был самым трудным за все время правления Императора Карла Франца. На севере собиралась огромная орда, единственным желанием которой было уничтожить его Империю. Год назад, летом, авангард этой армии пробился через земли Кислева и напал на Вольфенбург. Гномы, в свою очередь, прислали вести о второй армии Хаоса, что двигалась на юг через Тёмные земли, угрожая Империи с востока. Те же, на кого Император надеялся больше всего, погрязли в раздорах. Могучая Церковь Зигмара находилась в смятении — в ней назревал раскол, вызванный действиями одного человека и появлением другого. Из-за всего этого духовенство разделилось на два лагеря. Курфюрсты, маршалы имперской армии и другие могучие мужи тоже нуждались в императорской поддержке и совете. На плечи Карла Франца легло тяжкое бремя спасения страны от опасностей изнутри и снаружи. И лишь ему, как величайшему государственному мужу в истории Старого Света, была по силам такая задача.

Армия Зигмара:

Источником всех этих противоречий был Лютор Гусс, провозгласивший себя пророком Зигмара. Недалеко от Альтдорфа, в маленькой деревушке Лахенбад, Гусс встретил удивительного юношу — Вальтена. Почувствовав в нём силу, и, что более важно, подлинную искру божью, Гусс объявил, что Зигмар возродился, что великий Основатель Империи вернулся к людям в миг величайшей нужды.

Даже до громогласного заявления Лютора Гусса вести о Вальтене стали разноситься по всему Рейкланду, выходя даже за его пределы. Преданное Зигмару духовенство, почувствовав что-то в этих рассказах, тоже поспешило в деревню. Повесть о вернувшемся спасителе услышали и другие, более безумные люди. В деревню стали приходить преступники, флагелланты всех мастей, а также сотни других — бездомных, ищущих спасения от зверей и тварей, которые осмелели и подняли головы, почуяв растущую тень Хаоса.

За несколько недель там собралось несколько тысяч подобного сброда. Чем меньше у них оставалось еды, тем беспокойнее они становились, и все окрестные деревни были заполнены пилигримами и беженцами, которые вливались в Рейкланд со всех сторон. Вальтена нигде не было видно, но Гусс предстал собравшимся людям и говорил с ними.

Он говорил, что близится время, когда на них падёт великая тьма, но в каждом из них есть сила противостоять ей и отбросить ужасные орды, которые катятся на их землю. Он ходил среди них, ободряя и укрепляя слабых духом, и говорил, что Зигмар вернулся к людям, чтобы вести их к победе. И прошло совсем немного времени, как стали раздаваться, вначале робкие, голоса, которые говорили, что Вальтен должен отправиться в Альтдорф, чтобы принять императорский сан.

Пятно было причиной большой суматохи при его рождении, ибо комета — весьма убедительное знамение, а доброе либо дурное, зависит от прихоти богов. Многие жители деревни полагали, что Вальтен в любом случае непременно вызовет важные события в Лахенбаде, причём такие, без которых лучше бы обойтись. Они настойчиво утверждали, что единственный способ избежать бедствия — оставить ребёнка на смерть в лесу или утопить в ручье. Но его родители всё же заявили, что никто не смеет поднять руку на ребёнка, а отца Вальтена — Курта в достаточной мере уважали и боялись, чтобы возражать.

Вскоре стала заметна одарённость юного Вальтена. Ещё до того, как он произнёс свои первые слова, многие люди замечали в его взгляде удивительное понимание, на чем бы тот не остановился. Он был значительно крупнее и сильнее других мальчишек своего возраста, и с лёгкостью побеждал их в борьбе и других подвижных играх. Сперва люди ворчали, что такая поразительная сила явное доказательство ненормальности мальчика, и что надо было удавить его при рождении, но Вальтен был счастливым ребёнком с заразительным восторгом и настолько дружелюбным, что мысли о его зловещем рождении были вскоре позабыты.

И вот в канун восемнадцатилетия Вальтена суеверные высказывания о роке над его рождением получили обоснование. Из глубин Рейквальда пришли зверолюди. Никто не помнил, чтобы Лахенбад видел хотя бы десятую часть орды, ведомой могучим звериным вождём Раргартом (Rargarth). Готовые грабить и разрушать, зверолюди казались непобедимыми и не было надежды выстоять против них у тех немногих жителей Лахенбада, кто мог держать оружие. С диким воем и воплями зверолюди обрушились на деревню, и люди в ужасе бежали перед ними, спасая свои жизни. Ликующие зверолюди метали зажжённые факелы в соломенные крыши домов и без пощады рубили всякого, кто попадался им, будь то мужчина, женщина или ребёнок.

Но Вальтен и не думал бежать. Он направился к отцовской кузне, попутно сметая зверолюдей, пытавшихся преградить ему дорогу, могучими ударами своих кулаков. Прихватив пару молотов из кузни, он ураганом обрушился на орду, гневно взывая к отмщению. Одного за другим сокрушали зверолюдей молоты Вальтена, и все, кто приблизились к нему, пали. Напуганные жители деревни, увидя это, были воодушевлены таким невиданным проявлением храбрости. Они схватились за мечи, вилы, серпы и побежали за сыном кузнеца. Следуя за парнем, они прорубались сквозь неприятеля пока Вальтен не столкнулся с самим Раргартом.

Вальтен бросился на предводителя зверолюдей. Он раскрутил молот по широкой дуге, но Раргарт поднял свой огромный скимитар и отразил атаку. Такова была сила удара, что клинок сломался пополам и молот вырвался из руки Вальтена. Не смутившись, Раргарт зарычал и ударил тем, что осталось от оружия. Вальтен уклонился назад, хоть и быстро, но недостаточно; ржавый металл рассек ему грудь, нанес ужасную рану и заставил потерять равновесие. Раргарт торжествующе осклабился, показав жёлтые гнилые клыки, и нанес убийственный удар. В последний миг Вальтен поднял свой оставшийся молот. Раздался сильнейший лязг, когда клинок с силой ударился о металлический молот, и колоссальная сила натиска зверинного вождя вынудила Вальтена пасть на колено. Невероятно, но его блок выдержал удар. Раргарт усилил натиск на раненного парня, но безрезультатно, и этот факт потряс всю его звериную сущность. Это казалось невозможным, но Вальтен, сотрясаясь от усилий, начал подниматься, загибая кверху клинок Раргарта, и вскоре встал на ноги. Вальтен ударил ногой, заставив зверинного вождя отшатнуться назад и прежде чем тот оправился, с ужасающей силой метнул свой оставшийся молот прямо в голову чудовища. Как метеор, молот вдарил Раргарту меж глаз, раздробив череп и убив его наповал.

Со смертью предводителя, зверолюди обратились в паническое бегство, и ликующие жители деревни начали скандировать имя Вальтен. Несмотря на то, что Лахенбад был наполовину разрушен, от полного уничтожения его спасла лишь невероятная отвага и мужество одного парня. Сказания о героическом подвиге Вальтена, как лесной пожар, распространились по окрестным деревням и городкам, задолго до того, как всевозможные группировки заинтересовались мальчиком, который стал героем.

Не, ну безусловно если все истории рассматривать так, то получится, что был хороший парень, который победил плохих и стал героем на века, тогда они словно по копирку написаны, может показаться, но вся соль кроется в деталях, в них вся изюминка каждой из историй, будь то мифы или легенды, или даже эпос!

Ну, я бы тут поспорил! Скоро об это выложу инфу, сами увидите!