рассказ

Доктор Кто - Аномальный источник. Глава 11.

Перевод: ssv310 при участии bloodgorerats, mcsimm, Korolevskaya, Narmo, katerinkadar, Una_Lee, valeron_4ik.Автор книги: Джастин Ричардс.Полуостров Новроск: эта советская военно-морская база заброшена, её атомные подводные лодки ржавеют и гниют. В холоде, отрезанная от всего мира, забытая всеми. Пока сюда не прибыл российский спецназ, обнаруживший тут также Доктора и его спутников.Но есть в Новроске ещё что-то. Что-то, что было тут ещё до появления круга камней на вершине утёса. Что-то, что, наконец, просыпается, охотится, и убивает...Сумеют ли Доктор и его друзья прожить достаточно долго, чтобы узнать правду? Время на исходе, а им нужно выяснить, кто на самом деле в ответе за аномальный источник.С участием Доктора, Розы, и капитана Джека Харкнесса, которых в сериале «Доктор Кто» сыграли Кристофер Экклстоун, Билли Пайпер, и Джон Барроумен.

ЗЕЛЕНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Я решил взять на себя честь выложить эту историю сюда. Это первая глава рассказа основанная на серии водилок моих товарищей в созданном ими волшебном мире Гардарика. Написан рассказ не мной, а одним из главных мастеров водилок. Если будет тепло принят, то запосчу и вторую главу. Далее с его слов:

Ниже будет приведена первая робкая попытка написать цельный текст объемом больше десяти страниц. Если вас не интересуют фантазии молодого человека, вам не близка идея волшебного мира или не претит конкретно этот волшебный мир (Гардарика), то увы, этот пост не для вас. А всех, кто не поленится прочитать до конца, я благодарю и очень рассчитываю на обратную связь.

Глава первая.Ночной гость.

Над лесом простерлась ночь, еще прохладная, не взявшая курс на весну и тепло, но уже дышащая запахами и звуками жизни. Отбрасывая комья земли, деловито рыла землю росомаха, расчищая место для нового дома. Предательски хрустнул сучок под копытом дикого йейла, ищущего сладкие травинки, едва пробившиеся из земли. На нижних ветвях деревьев заухала сова, ей ответила другая. Они рассказывали друг другу последние новости. Если бы кто-то, со слухом более чутким, чем человеческий, прислушался, то различил бы настырный шорох и скрежет, доносящийся с земли - это большие, блестящие жуки-маячники, первые из насекомых, выкапывались из-под слоя прелой почвы. Пахло старыми листьями, хвоей, корой, свежим пометом, мерзлой землей и самую малость не до конца растаявшим снегом. Состояние окружающего мира было привычным; годами, даже веками, этот круговорот житейских дел происходил своим чередом. Каждый, кто жил вблизи этого старого леса привык к деловитым звукам его обитателей. Но внезапно все замерло, застыло и притаилось, потому что весеннюю ночь прорезал вой - тонкий, протяжный, просительный и призывный. Это был звук, скорее жалобный, чем угрожающий, но здесь, вблизи человеческого жилья, он казался инородным и тревожным. Уже много лет здесь не было волков, все они жили и охотились в Чащобе, намного севернее этого места. Пришелец всполошил обитателей опушки старого леса. Вой повторился, выводя из оцепенения йейла и росомаху, заставив сов сняться с насеста и перебраться на более выгодную наблюдательную позицию. И этот звук окончательно разбудил Нифа, который теперь лежал на кровати в своей маленькой комнаты и глядел в потолок. Когда вой прозвучал в третий раз, парень поднялся, быстро оделся и выскользнул за дверь.

Академия еще спала, Ниф, стараясь никого не разбудить, крался мимо дверей комнат, где мирно сопели ученики. Все общежитие Ветви Жизни было наполнено свистами, храпами и неясным бормотанием. Еще не было шести утра, никто, кроме какого-то диковинного зверька, не встретился Нифу на пути. Похоже, ночной вой разбудил только его. Он спустился на первый этаж в общий зал. В большом камине едва теплились угли, на общем столе кто-то оставил записи. На окне развалился толстенный рыжий кот по кличке Саблезубый. Он бросил на парня взгляд, в котором теплилась искра интереса, но она быстро погасла. Кот зевнул, устроился поудобнее и закрыл глаза. Ниф на секунду замер, обдумывая, не стоит ли прихватить с собой кочергу или иное оружие, неизвестно кто воет в предутренней тьме. Но потом решил, что вой был слишком тонким и жалким, чтобы его обладатель мог представлять серьезную угрозу. Уж в вое Ниф мог разобраться, это точно. Он запахнул куртку и вышел предрассветную дымку.

На улице было темно и холодно. Перед молодым человеком раскинулся сад, выглядевший угрожающим из-за голых ветвей, на которых едва наклюнулись почки. За садом тусклыми огнями горели окна общежитий других Ветвей, а так же здание самой Академии Конклав. Вокруг кампусов наверняка бродил новый егерь-охранник, но пока его не было видно. Поэтому Ниф обошел общежитие Ветви Жизни, стараясь не оставлять заметных следов, и направился в сторону Академического озера. Добравшись до небольшого причала, он еще раз осмотрелся, глубоко вдохнул и завыл. Его голос звучал хрипловато, вопросительно. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем последовал ответ. Тонкий протяжный вой, который звал, просил помощи. По визгливым ноткам, Ниф определил, что ночной посетитель истощен и напуган. Направление парень определил безошибочно, он почти был уверен, что вой поведет его туда - в сторону места, что зовется Рощей Беса или Бесорощей. Любой волк или пес будут чувствовать себя там уверенней, потому как раньше там было прибежище для таких зверей. Вскоре стал ощущаться запах, пришелец был молод и не знал этих мест, он обошел их, чтобы познакомится, чтобы знать, откуда ждать возможную угрозу. Но ему не хватало опыта, следы были хорошо различимы, Ниф даже не полагаясь на нюх и слух, уверенно шел по меткам - примятой траве, потревоженным ветвям и листьям, сорванным с места когтистой лапой. Впереди кто-то устраивал лагерь, в развале огромного пня двигался небольшой силуэт. Не самое плохое место для логова, но и не лучшее. Пришелец торопился окопаться, видно, потребность в отдыхе была острее инстинктов. Ниф подходил не таясь, нарочито громко наступая на ломкие веточки и с силой втягивая воздух. Он старался источать уверенность и спокойствие, по запаху пришлый определит это. И все равно юноша застал волчонка, а это был именно он, врасплох. Когда Ниф тихонечко рыкнул, прибылый подскочил, резко крутнулся, припал к земле и оскалился, но тут же выпрямился. Несколько секунд он смотрел на юношу, а затем содрогнулся, изогнул спину, заскреб лапами мерзлую землю, постепенно изменяясь. Процесс “переворота” у молодых вервольфов занимал много времени, а иногда даже был болезненным. Ниф терпеливо стоял поодаль, слегка отвернувшись, чтобы не смущать младшего. Наконец паренек выпрямился, на вид ему было лет тринадцать, но мальчик был тощим и слабым на вид. Темные волосы, темные глаза, одежда из грубой ткани. Он часто дышал, весь окутанный клубами пара и смотрел на Нифа все тем же взглядом.

- Будем молчать или знакомиться? - с беззлобной ухмылкой наконец спросил Ниф.

- Ты кто? - спросил пришелец, настороженно нюхая воздух.

- Я Ниф, - терпеливо ответил парень.

- Я звал другого, с именем Гаррет. Я пришел к нему с посланием от моего народа, - очень серьезно заявил волчонок. - Он должен был ждать меня.

- Как видишь, никого больше тут нет, - развел руками Ниф. - Твой зов услышал я, подумал, что здесь нужна помощь и пришел.

- В самом деле? - волчонок повел носом, в его голосе что-то дрогнуло. - Может быть, ты знаешь Гаррета?

- Прости, друг, первый раз слышу это имя. Кто он?

- Перевертыш, в большого зверя переворачивается, человек-волшебник, - его интонации становились все более потерянными.

- Он из Академии Конклав, ты поэтому сюда пришел?

- Я… не уверен, кажется да. Я так долго шел, надеялся, что в конце пути будет обещанная помощь, а здесь только ты…

- Может быть, я окажусь помощником? - Ниф сделал шаг вперед. - Расскажи, что с тобой случилось, и я попробую тебе подсобить.

Парнишка отступил, затем резко вдохнул, и его глаза округлились, он подался вперед, интонации в глазах сменились.

- Ты вервольф, как я! - выдохнул он.

- Ну да, - Ниф был слегка озадачен, он думал, что это было очевидно. - Кто еще мог разобраться в ночном вое и прийти на него?

- Точно, - обрадованно закивал мальчишка. - Прости, что я не понял, я голодный и устал. Меня зовут Гуки, я воин клана Долгого воя.

Он продемонстрировал Нифу браслеты из кожи и ткани, с замысловатым плетением узоров. Парень внимательно осмотрел их, хотя 

понятия не имел что означают браслеты, затем многозначительно хмыкнул и спросил:

- Хорошо, зачем же ты пришел сюда, Гуки из клана Долгого воя? Теперь я могу узнать это?

- Думаю, я могу рассказать тебе, может быть, ты сможешь помочь мне найти Гаррета, - он задумался, потом сел на ствол поваленного дерева, приглашая Нифа сесть на пень напротив, и продолжил. - Мой клан, как и все другие кланы вервольфов обитают в Ледяном заливе. Нас туда поселили маги, вместе с ликантропами. Мой дедушка, вождь клана, Акку, сказал мне, что люди боялись ликанов, а мы были на них похожи. Поэтому они собрали все волчьи народы и выселили их на севере. Мы много лет там жили, охотились на морского зверя и ловили рыбу. Иногда сражались с племенами ликантропов. И все было не плохо, мы дружили с другими кланами, встречались с ними на праздниках. И вот на последний праздник Зимоворота не явился клан Быстрой ноги. У них было маленькое поселение прямо в леднике. Мой дед взял лучших следопытов и отправился к ним. Весь клан был мертв. Их сразила болезнь, от которой наши лекари не знали снадобья. Через несколько недель  другие кланы заболели этой хворью. И даже морские звери. Стало голодно. Мы боимся, что все на севере падут от болезни, даже ликантропы, а ведь они самые живучие из всех волчьих народов. Мой дед много лет назад познакомился с Авиатором и Гарретом. Эти люди помогали вервольфам, прилетали на небесных кораблях, привозили еду и лекарства, Авиатор дарил нам книги и учил читать и писать прибылых волчат. Гаррет даже привозил оружие. Но их давно не было. Мы узнали, что Авиатор погиб и пели о нем песни. А Гаррет был занят, поэтому не появлялся. Дедушка Акку написал ему письмо, он ходил в город людей ­‑ Новый Анкоридж, чтобы отправить его. Недавно пришло письмо с ответом, в котором друг Гаррет просил кровь больного. Сам он не мог приехать, его назначили быть вождем Академии Конклав.

- Директором, - машинально поправил Ниф, принимая к сведенью знание о новом директоре.

- Да! Мы хотели отправить склянку с кровью почтой, но люди там не разрешили, сказали, что это подозрительно и опасно. Они не согласились, даже когда мы рассказали им о болезни и показали письмо. Они не верили нам и боялись. Мы не знали что делать, вервольфам нельзя покидать залив, так сказали главные маги людей. Но болезнь шла по заливу, и мы решили нарушить закон, чтобы спастись. Вождь выбрал меня, чтобы найти Гаррета и передать ему кровь больного вервольфа.

- А ты не слишком юн для такого дела? - недоверчиво посмотрел на Гуки Ниф.

- Я воин! К тому же, только я мог пролезть в трубу, что ведет в Новый Анкоридж, взрослые туда не поместятся. У нас в клане мальчики обучаются с пяти лет, в десять мы начинаем охотится со старшими. В пятнадцать участвуем в битвах с ликанами. Иначе бы мы не выжили.

- Верю, - Нифа начало одолевать странное чувство неверности ситуации.

- Ночью я пролез в трубу, из которой в теплое время течет ручей, на котором стоит Новый Анкоридж, и по льду пробрался в город. Оттуда вышел в лес и по старой карте Авиатора пошел сюда. Я должен передать Гаррету это.

Гукки достал из-за ворота кулон но кожаном шнуре. Это оказалась крохотная склянка. Она была сделана из толстого мутного стекла, в пузырьке  медленно и тягуче переливалась жидкость, казавшаяся почти черной. Волчонок подождал, пока Ниф осмотрит и обнюхает предмет, затем убрал ее обратно.

- Ты… герой, - проговорил Ниф. - Большой путь проделал ради своего народа.

- Это и твой народ ведь, - вдруг сказал мальчик. - Ты из какого клана?

- Я… не из клана, я из другого… места. Я жил не здесь, а потом мне разрешили учиться в Академии.

- Учиться… - протянул Гуки. - Тебе и повезло и не повезло. Ты не знаешь свой клан, но люди тебя не бояться. Ты когда-нибудь был у нас?

- Нет, - Нифу вдруг стало очень стыдно, он и сам не знал почему. - Я даже не знал, что есть большие кланы вервольфов. Никогда не… приходило это в голову.

Ниф немного кривил душой. Он просто не искал встречи с себе подобными. Он знал, что оборотней побаивались в Гардарике, поэтому не афишировал свое происхождение. Один из учителей Академии научил его маскироваться под мага-перевертыша, и Ниф хорошо освоил эти чары. И он не хотел знать о других оборотнях, ему хватало одного - себя. Опасного, непредсказуемого, импульсивного волка, который легко срывался с привязи на которой держал его Ниф. И встреча с волчонком была тревожным знаком. Волк в душе парня открыл глаза и следил за происходящим.

- Хорошо, давай я схожу в Академию и узнаю, может быть этот Гаррет приехал ночью, а я об этом не знаю, - быстро сменил тему Ниф. - Жди до полудня, если я не приду, уходи в глубь леса. Ищи по запаху старый дом - там тебя не будут искать, люди не любят то место.

- Я понял, - сказал Гуки твердо. - Спасибо, гвадор.

Затем мальчик развернулся и укрылся в своем пне-шалаше, а Ниф развернулся в сторону Академии. Он мог пройти этот путь и с закрытыми глазами, поэтому доверился инстинктам и погрузился в размышления. Гуки назвал его странным словом, значение которого парень не знал, но оно что-то всколыхнуло в нем. Скорее даже усилило те чувства, что одолевали Нифа на протяжении всего разговора с мальчиком, от первых неловких фраз и до этого самого “гвадор”. Что ему, Нифу, до поселений Фейри, которых он не знал? Так он старался думать, ступая по едва различимой тропе, одновременно с этим парень понимал, что ему небезразлична судьба тех вервольфов. Никогда еще прежде ему не было так просто разговаривать с кем-либо, ни к кому он так быстро не проникался симпатией. Это было странное чувство родства, которое почти против воли проникало в самую его суть, трогая даже большого злого волка внутри. “Мой народ” - звучало фантастично, но как то слишком серьезно. Ниф преодолел живую изгородь, что защищала Академи со всех сторон, машинально поприветствовав ее, на что голые ветви заметно оживились, как бы помахав ему в ответ. Во дворе появились люди - новый егерь окапывал что-то на поляне позади главного здания, двое учеников-огненников тренировались на площадке между кампусами, на взлетной платформе несколько техников готовили орнитоптер к полету. Никто не обратил внимания на Нифа, который пересек расстояние от изгороди до входа в столовую. Он мгновение постоял у входа, обдумывая свои действия, а затем вошел внутрь.

Столовая Академии имела два входа - основной, со стороны главного корпуса, а второй – с улицы, через который и прошел Ниф. Сохраняя традиционную для Гардарики строительную форму круга, столовая представляла собой большой круглый зал. Большая часть стен зала были прозрачными, и через них можно было видеть сад Академии, через который только что прошел молодой человек. И лишь там, где находились столы раздачи и вход на кухню, были каменные стены. Именно туда и отправился Ниф, надеясь, что сегодня дежурит Трин, маленькая Фейри, которая всегда была добра и внимательна к просьбам. Девушка с эбонитовой кожей, огромными глазами и запястьями-тростинками аккуратно расставляла тарелки на столы выдачи. Скоро весь Конклав придет завтракать. Ниф проскользил по пустому залу, втягивая ароматы кухни. Готовили что-то слоеное, с мясом птицы, сыром, грибами и травами, как всегда вкусно и много. Главный повар Академии Виросто Онтабл был великим мастером, искренне любящим свое дело и тех, кого он кормил. В Конклав его привел прошлый директор Арчибальд, дав двойное жалование и снабжая кулинара всем, что он просил. Директор не ошибся, Виросто того стоил. Вот и сейчас он готовил что-то одновременно простое и изысканное. Подавив желание умыкнуть кусок пирога с раздачи, Ниф тихо позвал Трин. Хрупкая, чуть ли не прозрачная, она подошла к нему и не поднимая взгляда поприветствовала:

- Доброе утро, добрый Ниф. Ты пришел раньше  положенного времени, но я могу накормить тебя сейчас, если это нужно.

- Трин, что скажет старик Онтабл, если я получу пятиразовую порцию?

- Думаю, он удивится, как и я, поворчит о прожорливости учеников-переростков, отругает помощников, да и… все, - девушка говорила это тихо, и не смотря на явную иронию, почти без выражения. Это была странная черта ее народа - шутить, не вкладывая в слова шутку.

- А если я заберу эту еду с собой?

- Добрый Ниф, для чего тебе столько еды?

- И мне нужны продукты… которые долго не портятся.

- Для чего вам они, мистер Грейнхольд? - голос шеф-повара Академии был низким и глубоким, под стать его коренастости и ширине.

Ниф, несмотря на свой рост, побаивался грозного кулинара. Не страхом перед виртуозном владением ножами и крепкими кулаками, а почти суеверным страхом перед уважаемой личностью. Ниф восхищался поваром и его умениями, уважая его труд и преданность Академии. И, как водится, подсознательно мы боимся разочаровать тех, кого уважаем. Именно так было в тот момент.

- Шеф Виросто… у моего друга… ему нужна еда… - начал было Ниф, но его тут же оборвали.

- Обжора! Посмотри на себя, ты вымахал под потолок и все ешь! Таких пройдох следует держать голодными, чтобы вместо еды в тебя больше знаний входило. А друг пусть сам придет, если уж ему больно надо, - Виросто Онтабл сердито осмотрел Нифа и Трин, сфокусировался на девушке, насупился, и ей досталось тоже. - Трин, будь хоть немного внимательнее, он готов повесить тебе любую лапшу на уши, а ты, добрая душа, раздашь все запасы любому, кто попросит. Займись делом, ученики уже начинают собираться.

Повар зыркнул на Нифа и тот поспешил покинуть поле боя. Он выскочил через ту же дверь, сердитый и расстроенный. Его обругали и выставили за дверь как мальчишку, которым он давно перестал быть. Или хотел перестать быть. Но делать было нечего, и Ниф побрел через сад в сторону целительского пункта.

Еще директор Арчибальд взял на работу двух вовсе юных целителей. Эльф и морянка - Индиль и Силла, так их звали. Оба фейри не обладали никакими специальными навыками, но исправно исполняли свои обязанности, хорошо ориентировались в зельях и травах, были внимательны и обходительны с посетителями и быстро влились в жизнь Академии. Ниф подозревал, что директор Арчибальд просто искал приют для двух фейри, оказавшихся в трудной ситуации, но не осуждал своего учителя за это. В конце концов, он был таким же.

Небольшое одноэтажное здание целительского пункта располагалось в саду Академии, недалеко от общежития, в котором жил Ниф. Оно немного отличалось деревянными стенами от построек Конклава, сделанных преимущественно из камня. Целительский пункт был построен из стволов гигантских деревьев-здравунов, аромат которых благотворно влиял на большинство разумных существ Гардарики. Ниф издалека почувствовал этот древесный запах, вызывавший у него много воспоминаний о его взрослении. Юноша еще не был уверен, что он скажет молодым целителям, неудача с поваром угнетала его. Он хотел попросить набор зелий для Гуки, возможно, еще что-то, что могло помочь ему на обратном пути. А еще Ниф рассчитывал разузнать о этом самом Гаррете. Если кто-то приехал в Академию, то целители первыми узнают об этом, потому как все гости или новые учителя проходили специальное обследование. Парень поднялся по пологим ступеням и открыл дверь. Он очень надеялся что эльфа не будет на дежурстве, потому как со всеми эльфами у него складывались напряженные отношения. Но и Индиль, и Силла были на месте. Морянка читала что-то у большого окна, эльф стоял у противоположной стены за столом и готовил какое-то зелье. Оба фейри подняли глаза на Нифа, внимательно изучая его. Они привыкли, что парень обращался к ним с ранами и ссадинами после очередной прогулки по лесу. Не обнаружив повреждений, Индиль заговорил:

- Доброе утро, Ниф, с чем пожаловал?

- Доброе, - парень на мгновение замолк. - Мне нужна помощь. И обещание, что это останется между нами.

- Начало угрожающее, - улыбнулась Силла. - Смотря что ты нам расскажешь, если это опасно для Академии, то, уж прости, скрывать это мы не будем.

- Вы, я гляжу, заранее готовитесь к опасностям, если речь идет обо мне, - хмыкнул Ниф. - Угрозы для Академии нет. Но я очень прошу вас о помощи без лишней огласки.

- Рассказывай уже, любитель тайн, - Индиль внимательно смотрел на Нифа.

Что-то подсказывало парню, что честность здесь будет лучшим помощником, да и не любил он юлить и врать. Поэтому Ниф сел на стул и выложил все как было, с утреннего воя и до разговора с Гуки. Фейри-целители не узнали только о цели похода волчонка, о ней юноша просто смолчал.

- Я хочу дать ему зелья и припарки, чтобы обратный путь Гуки был легче. Может быть даже вы знаете о какой болезни идет речь и у вас есть лекарство от нее?

- О болезни вервольфов слышу впервые, - призналась Силла. Было видно, что ее сильно тронула история. - Нужны обследования, пробы, может быть ему обратиться в Центральные целительские палаты имени Гатора Тира?

- Я предложу ему… - Ниф знал, что не сделает этого. - Так что насчет зелий, поможем парнишке?

Силла уже хлопотала над столами, составляя в удобную коробочку склянки и пузырьки. Она двигалась плавно, как движение ее родной стихии. Ниф невольно залюбовался, наблюдая за покачиванием бедер, изгибами рук и шеи. Из оцепенения его вывел Индиль, который положил тонкую руку на коробочку, останавливая морянку.

- Умно ли раздавать припасы Академии с неизвестной целью, непонятно кому? - эльф смотрел в глаза Силле пристально, подчеркивая вопрос. - Без обид, Ниф, история трогательная, но мы отвечаем за жизнь и здоровье учеников лучшего учебного заведения.   И если даже все так, как ты говоришь, то следовало бы обратится в службы Гардарики, а не пытаться решить вопрос самостоятельно. Да мы даже ничего не решаем, просто снабжаем зельями стороннего фейри!

Глаза Силлы округлились, в них мгновенно проглянул шторм. Морянка сбросила руку Индиля с коробки, даже отстранилась на пару шагов. Ее полные фиолетовые губы поджались, тонкие крылья носа так и вздымались, что говорило о крайней степени возмущения.

- Ты, Индиль, возможно не знаешь, потому что вырос в сытом и богатом поселении эльфов, но фейри бывает тяжело. Они живут в трущобах или на свалках. Тебе это сложно понять, но у многих из них нет работы, крыши над головой, нет даже циновки, на которой можно спать. Они на земле спят! Они умирают, потому что у них нет еды, а некоторые от того, что под рукой не оказалось самого банального живительного бальзама!

- Силла… - эльф явно был ошарашен и сбит с толка.

Ниф стоял молча, чувствуя себя очень неловко. Одновременно с этим он понимал, что зелья он получит однозначно.

Морянка сникла, опустила глаза, которые вновь стали светлыми, как прибрежные воды.

- Простите, - она стрельнула взглядом на обоих парней. - Просто… я хорошо знаю, каково это - потерять детство в поисках еды и крова. Видеть, как от мерзкой хвори гибнут родные. Гардарика удивительное место, но не для всех.

Она замолчала, воздух тут же потяжелел от нависшей тишины. На красивом лице эльфа отражалась печаль и сожаление, он молчал. Ниф осторожно подошел к морянке, тронул за плечо. Он понимал, что не желая того, растревожил что-то в сердце девушки. Силла подняла на него глаза, молча закрыла коробочку и передала Нифу. Она кивнула, затем взяла книгу, которую читала, села на прежнее место, и невидящим взглядом уперлась в строчки. Ниф поспешил к выходу, Индиль пошел за ним, стремясь скрыться с места своего разгрома.

Уже на крыльце Дома целителей Ниф вспомнил, что пришел не только за зельями. Он повернулся к эльфу, который кутался в мантию, пытаясь укрыться от весенней прохлады. Вервольфу тяжело скрыть эмоции, еще тяжелее сменить их. Несколько минут назад он боролся с желанием броситься на эльфа, разодрать его точеное лицо. Сейчас же Ниф хотел узнать что-то важное. Переборов внутреннее сопротивление и стараясь, чтобы в голосе не было слышно рычания, он сделал шаг к эльфу:

- Индиль, совсем забыл, я слышал в академии новый директор, это правда?

- Что? - он выглядел потерянным и явно не слушал Нифа, что вызвало новую волну раздражения у парня.

- Через вас проходят все новые учителя Конклава, - терпеливо пояснил Ниф. - Возможно, прибыл кто-то новый? Говорят это новый директор.

- Порой мне кажется, что у учеников Академии всюду шпионы и осведомители, - приподнял бровь Индиль. - Нет, новый директор еще не прибыл, его ожидают со дня на день.

- Как то легко ты мне это сказал, - подозрительно прищурился вервольф.

- Из этого не делали тайну, - эльф явно сожалел о том, что выдал лишнего, поэтому спешно добавил: - Но много об этом не болтай.

- А кто он?

- Ниф, достаточно того, что я сказал, вас познакомят с новым директором, как только он прибудет. Ступай к своему волчонку уже. Утро, благодаря тебе, и так не задалось.

Эльф еще мгновение стоял на низком крыльце Дома целителей, потом вздохнул и решительно направился внутрь. Ниф же поспешил к проходу в живой ограде.

Уже подходя к месту, где ждал его Гуки, Ниф почуял запах еще одного человека. Он мгновенно подобрался, движения его стали плавными и мощными, бесшумными. Молодой человек превратился в инстинкты и чувства. Но подойдя ближе растерялся. Запах был знакомый - пахло мукой, бульоном, репчатым луком и маслом. Ниф вышел к стоянке волчонка. Гуки сидел у маленького костра и с аппетитом ел что-то из деревянной миски. Напротив него, на том же пне где утром слушал его Ниф, сидел шеф-повар Академии Конклав Виросто Онтабл. Он деловито намазывал плавленый сыр из деревянной кадушки по огромному куску свежего хлеба. Корочка хлеба слегка хрустела, сыр был сдобрен приправами, Ниф, который понял что ничего не ел с самого утра, ощутил что зверски голоден. Он молча подошел, сел рядом, поставил рядом с Гуки коробку с зельями. Мальчик взглядом и положением тела показал, что рад видеть Нифа, но не смог оторваться от похлебки, и лишь промычал что-то неразборчивое в качестве приветствия. Вистро доделал свое дело, взглянул на работу, удовлетворенно хмыкнул, затем разделил булку на три части, протянул одну Гуки, вторую взял себе, а третью дал Нифу.

- У тебя в животе так урчит, что за версту слышно, - проворчал он.

Ниф молча принял еду, так же молча начал живать. Он заметил, что рядом с волчонком стоит увесистый мешок, от которого пахло дорожной снедью.

- Ты порядком взбесил меня, Грейнхольд, - в ответ на взгляд Нифа, сказал Онтабл. - Настолько, что я пошел в общежитие, выяснять, кому из лентяев ты планировал принести еды. Там ответов не нашлось, я еще больше разозлился, одновременно восхищаясь вместительностью твоего желудка. Уже был готов вернуться на кухню и взгреть Трин за ее доверчивость, как вдруг заметил следы, одиноко идущие через сад. Во время Войны я был разведчиком, а до этого - поваром в траперском поселении. Читать следы научился. Вот и твои разгадать было не трудно - размашистые, одновременно с этим крадущиеся. Я дошел до тропинки в изгороди, потом за пределы Академии. В общем, когда обнаружил парнишку, он чуть не напал на меня. - Гуки виновато улыбнулся. - Пришлось отступить, вернуться на камбуз и набрать там “защитных мер”. В общем, на этом языке он со мной говорить согласился. Я решил тебя дождаться. Извиняюсь за слова, но думаю, ты сам все понимаешь.

- Конечно.

- Я вот, подправил этот конфуз, принес твоему другу походный набор. Он сказал, что дождется тебя и отправится обратно домой.

- А что еще он рассказал? - осторожно спросил Ниф, холодея от мысли, что доверчивый мальчишка и шеф-повару выложил цель своего визита.

- Да что тут особо расскажешь? Пришел в гости к кузену, соскучился. Не думал, что у тебя есть родня, и что ты с ними так дружен, - усмехнулся Виросто.

- Да, удивительно, - согласился Ниф, про себя похвалив находчивость Гуки. - Шеф Виросто, я вам очень благодарен. Не сочтите за оскорбление, но мог бы я поговорить с Гуки наедине? Хотел расспросить о семье…

- Порядок, парень. Я и сам собирался возвращаться в Академию, а то Трин там наворотит дел. Гуки, в следующий раз не сиди в лесу, приходи сразу на кухню, а если кто остановит, скажи что к дяде Онтаблу, сразу пропустят.

С этими словами повар встал, собрал свои пожитки и грузно переваливаясь удалился по тропе в сторону Академии Конклав.

Ниф помолчал, принюхиваясь, слушая удаляющиеся шаги повара. Вскоре звуки растаяли в скрипах и шелестах пробуждающегося весной леса. Вервольфы были здесь к месту, они знали что светлолесье считает их своими, такими же жителями лесной обители, как белок или жуков. И хотя Ниф никогда не был сентиментальным или чувствительным, внутри он всегда трепетал перед величием этого гигантского лесного массива. Он растворялся в нем своими чувствами, ощущая собственную незначительность, суетливость. Гуки, похоже, проникся чувствами собрата, он перестал ерзать на месте, бросать нетерпеливые взгляды на старшего волка. Наконец Ниф вернулся к действительности, к  жесткой коре бревна, на котором сидел, к запаху прошлогодней листвы и сопению мальчика, сидящего перед ним.

- Вот. Это лекарства, зелья. Они помогут на время, - кратко сообщил парень, протягивая коробку, собранную морянкой. - Твоего друга в Академии нет. Он должен приехать, но я не знаю когда.

- Что же делать? - Гуки явно был разочарован. - Я могу дождаться его.

- Нет. Шеф Виросто не болтун, но кто угодно может найти тебя здесь. Поднимется шум, как бы хуже не стало. Бери снадобья, еду и отправляйся обратно. Скажи своему деду, что в Академии знают о вашей беде. Я попробую помочь.

- Как? Только Гаррет нам мог помочь. Другие волшебники нас не жалуют. Нас не выпускают с севера, мы умрем от хвори! - волчонок явно терял всю свою храбрость и выдержку, сказывалась долгая дорога и усталость.

- Я передам кровь вашему другу, - поспешил сказать Ниф. Он не знал, что подтолкнуло его к этому. Одно дело помочь голодному мальчишке и совсем другое - ввязываться в дела целого народа. Пускай даже этот народ и  твой тоже.

- Это… очень важно, - беря себя в руки сказал Гуки. - Дело нужно довести до конца, иначе наши люди погибнут.

- Я понимаю.

Ниф ощущал груз, что начал давить на плечи. Чужие жизни. Он всегда отвечал только за себя, по большому счету в его жизни было очень не много людей, за которых он переживал. И никогда он не был в ответе за кого-то из них. Волк-одиночка. Что должно измениться теперь? Нифу казалось что многое. Сказанного не воротишь, да и парнишка, стоящий перед ним, отчаянно нуждался в этом. Гуки ждал помощи, он с легкостью поверил Нифу, и теперь отказать ему было равно предательству.

- Я встречу Гаррета и отдам ему эту склянку. Он найдет лекарство и поможет вам, - медленно произнес Ниф, отделяя каждое слово, взвешивая его на языке, и слушая, как оно отдается в голове.

Волчонок внимательно смотрел на него, затем кивнул и молча протянул ему склянку с кровью. Затем так же молча он начал собирать свои нехитрые пожитки.

На предложение Нифа дождаться утра, Гуки ответил отказом. Как только вещи были собраны, он отправился в путь. Парень проводил его до старой избушки в центре Рощи беса. Там мальчик крепко пожал руку Нифу и быстро скрылся за деревьями. Старший вервольф провел остаток дня в той самой избушке. Здесь он прожил несколько лет до того, как его разместили в общежитии Академии Конклав. В честь него это место и прозвали Рощей беса - ученики пугали друг друга байками об огромном волке, одержимом злыми силами, что жил здесь. Нифу нравилась эта странная слава, она защищала его от непрошеных гостей. Здесь ему было спокойно, здесь он обдумал все, что произошло за этот долгий день. К ночи Ниф вернулся в Конклав. У него появилась идея, скорее даже предчувствие дела, которое он должен исполнить.

Через четыре дня в Академию Конклав прибыл новый директор по имени Гаррет Локвуд.

Доктор Кто - Аномальный источник. Глава 10.

Перевод: ssv310 при участии bloodgorerats, mcsimm, Korolevskaya, Narmo, katerinkadar, Una_Lee, valeron_4ik.Автор книги: Джастин Ричардс.Полуостров Новроск: эта советская военно-морская база заброшена, её атомные подводные лодки ржавеют и гниют. В холоде, отрезанная от всего мира, забытая всеми. Пока сюда не прибыл российский спецназ, обнаруживший тут также Доктора и его спутников.Но есть в Новроске ещё что-то. Что-то, что было тут ещё до появления круга камней на вершине утёса. Что-то, что, наконец, просыпается, охотится, и убивает...Сумеют ли Доктор и его друзья прожить достаточно долго, чтобы узнать правду? Время на исходе, а им нужно выяснить, кто на самом деле в ответе за аномальный источник.С участием Доктора, Розы, и капитана Джека Харкнесса, которых в сериале «Доктор Кто» сыграли Кристофер Экклстоун, Билли Пайпер, и Джон Барроумен.

Доктор Кто - Аномальный источник. Глава 9.

Перевод: ssv310 при участии bloodgorerats, mcsimm, Korolevskaya, Narmo, katerinkadar, Una_Lee, valeron_4ik.

История про Мастера Хуёв

Дорогой дневник. У меня всё хорошо. Ну, относительно.

Сегодня опять был насыщенный, но однообразный день. Когда я проснулся, мать опять кричала, что я ёбнулся со своим онэми. Грозилась забрать мою Хацуне Мику и Лену, сказала, что я никто, звать меня никак, что я ничего не добьюсь. Это напомнило мне о том, что её год как уже нет, а я живу совсем один. Позавтракал как обычно, говяжьим дошиком. Заварил так, что аж обои отклеиваются. Сосед сверху даже сказал про себя "ух бля". В панельном доме все всё обо всех, но ни о чём конкретно. Рано утром, ещё не рассвело, а я под дождём иду в свою шарагу. Промочил ботинок так, как ни одна тянка от меня не потечёт. Дорога потеряла ещё немного асфальтного тоннажа. Её увозят будто. Как когда я в Европе жил, тоже пласты срезали, что чернозём на Украине. Кстати об этом, слышал лидер Северной Кореи реально хороший человек, идёт в сторону свобод и благ для своего народа в стране оранжевых тонов коммунизма. Разве что некоторые всё-же ровнее, но не суть.

В шараге как обычно. Препод по химии люто описывал свойства элементов, широко размахивая руками. "Это", говорит, "наикрутейший металл! Всем металлам металл! 4600 градусов, мать его, цельсия!" Кто-то на вал наматывается, кто-то паяльником жжёт руки. Дебилы, блять. Но я не такой как все, я умный и хороший. Но девушкам нужны козлы гоповатые, не понимают меня совсем. Одна отрада в компашке, за которой я слежу в сторонке. У них высокоинтеллектуальные мемы про говно, дрочку, трапов и моё любимое анимэ. Жаль я так и не смог с ними заговорить. Ещё поносили пикабу и нашу власть, про игоры немного, про комиксы, все новости в мире сразу. Один обещал скинуть другим секретные что-то там. Только, говорит, работает у нас только с ви пи эн. Надо посмотреть, что это такое. Какой-то чувак с фонариком и в мотоциклетной маске для ралли пририсовывал картинкам усы и сиськи. Другой, длинноволосый, рассказывал всё о какой-то дремучей фентези. Красиво, но слишком долго. В туалете мне предложили 20 баксов за своё мастерство, я и согласился. Однако пока я приходил в себя, он сбежал. Но я запомнил его имя, странное такое, Оглаф. Ещё и про паука-сосаря что-то бубнил, и про слитый сюжет. Короче, даже фотки первой, второй, третьей и так далее красавиц универа не впечатлили. Я слышал есть ещё отдельные клубы по всякой тематике, от любителей конного спорта до фанатов вселенной пафоса. Местный коммунист, либерал и Навальнист опять сцепились вне своего клуба, за что их сверху облили водой, не очень чистой. Потом пришёл большой дядя и больше этих троих никто не видел. Хотя, кажется они просто напялили усы и очки, будто это и не они вовсе. Скрываются, видимо. Ах да, говорят, сегодня будет даноновая сходка, где все будут равны. Но думаю опять выделяться двое своей токсично-розовой краской.

На обратном пути встретил очень много кошек. Их милота неплохо скрашивала мрачные картины ушедшего СССР нашего малого городка. Бабки у подъезда спорили о том, наркоман всё-таки я или проститутка. Сосед опять сверлил под "От винта". Я примерил новую позовую ночнушку с кружевами, но укололся о кактус. Молодожёны сверху заварили чай. Я принял таблетки от депрессии, деменции, аллергии, сердца, туберкулёза, грибка, гриппа, неврастении, тремора, давления и много чего ещё. Увы, но мои молодые годы приключений как в "Невероятная жизнь Уолтера Митти" уже прошли. Но все эти самые разнообразные приключения для меня как родные.

Ах да, дорогой дневник, у меня всё-же есть особенная новость! Я нашёл новый сайт, называется ДжойРеактор! И знаешь, дорогой дневник, он идеально мне подходит! Что не гляну, ну всё обо мне! А если и не обо мне, то такое знакомое. И всё это вместе так весёло, так живо! Нет, скорее не живо, а...

Жизненно!

Доктор Кто - Аномальный источник. Глава 8.

Перевод: ssv310 при участии bloodgorerats, mcsimm, Korolevskaya, Narmo, katerinkadar, Una_Lee, valeron_4ik.Автор книги: Джастин Ричардс.Полуостров Новроск: эта советская военно-морская база заброшена, её атомные подводные лодки ржавеют и гниют. В холоде, отрезанная от всего мира, забытая всеми. Пока сюда не прибыл российский спецназ, обнаруживший тут также Доктора и его спутников. Но есть в Новроске ещё что-то. Что-то, что было тут ещё до появления круга камней на вершине утёса. Что-то, что, наконец, просыпается, охотится, и убивает... Сумеют ли Доктор и его друзья прожить достаточно долго, чтобы узнать правду? Время на исходе, а им нужно выяснить, кто на самом деле в ответе за аномальный источник. С участием Доктора, Розы, и капитана Джека Харкнесса, которых в сериале «Доктор Кто» сыграли Кристофер Экклстоун, Билли Пайпер, и Джон Барроумен.

Доктор Кто - Аномальный источник. Глава 7.

Перевод: ssv310 при участии bloodgorerats, mcsimm, Korolevskaya, Narmo, katerinkadar, Una_Lee, valeron_4ik.

Русские Народные Войны

Решил вот однажды запилить юмористический рассказ-омаж, вдохновившись вот этой вот картинкой художника shestirukiy из вот этого его поста. (За что ему отдельная благодарность!) 
Конечно, мои писательские способности далеки от идеальных, да и с точки зрения вычитки я тот еще слепошарик. Но, надеюсь, вам понравится. 

В некотором царстве, в некотором государстве, жили были старик со старухой. И был у них один сын, Иван, да и тот дурак – девятнадцать лет на печи сидел, в дудку гудел, да по деревням шастать любил, девок развлекать да сказки слушать.

И вот, одним жарким летом, когда Иван возвращался из лесу, румяный да ягодами сытый, наткнулся он на двух животин заморских, странных, жизнью побитых. Один маленький зверек, белый, все пищал да бегал, а второй, большой, желтый и двугорбый, на коня похожий, еле ногами шевелил от голода. 

Иван хоть и был дурак, да сердце у него большое, не смог пройти мимо, забрал животинок домой. В хозяйстве пригодится – и стариков развлечь и поле вспахать, все ж польза. 

Покормил он зверят, а большой желтый и молвит человеческим голосом: 

– Спасибо тебе, добрый молодец, за хлеб, за соль, да за стойло удобное. Да только мы звери не обычные, волшебные, умом-разумом наделенные. И не просто так, а дела ради ратного, государево-важного. Царевна в беде, за помощью послала. Кащей, Смертушка Черная, царя в плен захватил, да Киев-батюшку, столицу нашу, в пепел превратить хочет, свою душу черную порадовать, да царство наше басураманам на поклон отдать.

Почесал макушку Иван, да призадумался. Если уж Кащей власть захватил, то что он, лоб девятнадцатилетний, ничего не умеющий, поделать сможет?

Но тут подал голос собрат младший, беленький, на зайца похожий. Запищал, завирищал по животному, глазами засветил, словно звезды в небе зажглись, и прямо в воздухе предстала Ивану красавица, коих не видел он боле. Румяна, опрятна, коса русая до пояса свисает. 

— Спасите нас, Богатырь Бова Королевич, ты наша единственная надежда. 

И понял Иван, что влюбился. И не помочь любви всей своей жизни он теперь просто не мог, сердце бы не выдержало такого предательства. 

— Как зовут деву сию прекрасную? 

— Елена-Премудрая то, — отвечал зверь, — царевна. 

Поднялся Иван с печи, собрал пожитки свои скудные, обнял маму с тятей, седлал зверя заморского, да ускакал в закат, за Кудыкину Гору, где жил отшельник Бова – помощи да обучения просить. 

Долго ли, коротко ли, но нашел Иван Бова-отшельника, старца дряхлого, с печи не встающего. Рассказал ему о деле страшном, Кощее лютом да о басурманах проклятущих. Воспрял духом старец, замену себе узрев, нашел в себе силы богатырские и отблагодарил Ивана за смелость храбрую, против супостата выступившего, подарил заветный Меч Кладенец. 

За историями ладными, о делах минувших и о подвигах богатырских повествующих, да за похлебкой сытной, ночь прошла, а на утро все вместе отправились они в Харчевню местную, залихватскую, за помощью.

А в харчевне той шум да балаган, дым коромыслом стоит уже который год, не рассеивается, ибо потчуют тут воров и законников всяких, торговцев обирающих, да народ простой защищающих. И самым гадким, но и самым честным среди них был Хан-Соловей, в помощниках у которого ходил сам Чубатай, великан мохнатый, силищи невиданной, в ярости страшный. 

— К тебе на поклон явились мы, Хан-Соловей, — молвил Бова, богатырем бывший, — помощь твоя нужна, Кащея посрамить да Русь-матушку защитить. 

— Нет нужды мне мир спасать, старец, — отвечал ему Хан-Соловей, — Все знают, что Хан-Соловей свистит всегда первым. А Русь мне хоть и Мать, да Матерью и останется. Отцом всегда мне были деньги, и за них я голову свою и положу. 

— Так дело ж важности государственной, — вмешался Ваня в разговор, — А казна государева богата. 

— Богата? – Заинтересовался Хан-Соловей словами Дурака, —  И насколько же? 

— Настолько, что Солнышко меркнет от света золота в подземелье у Царя, а сам Змей-Горыныч, казну от трат охраняющий, подлец, с самого своего рождения гору для сна раз в день меняет, да на всех еще не отоспал, а еще… — начал пересказывать Иван услышанное в детсвте от старцев-бродячих, как налетели басурмане черные да проклятые на харчевню разбойничью, да начали резать на право да налево, кровушку русскую проливая. 

Затеял Иван драку знатную, кулаками пудовыми, да Мечом Кладенцом махаючи. Не один десяток басурман черных положил. Хотел было Иван остаться, еще басурман чертявых бить, по рожам их поросячьим наподдать, как потянули его за рукава богатырь со зверьми заморскими. 

— Все мы можем голову сложить на поле ратном, смертию храброй да славной, да Русь-матушку спасать нужно. 

Понял Иван, что Зло нужно искоренять не веточки срезая, а корень выкорчевывая. Побежал он за Ханом-Соловьем и Чубатаем на задний двор, а там коней и след простыл, одно лишь корыто дырявое, давно треснувшее на привязи лежит. 

— Садись, — лихо крикнул Хан-Соловей, в корыто запрыгивая, — Мигом у Киеву будем!

— На этом корыте? 

— Это Корыто, — обиделся Хан-Соловей, — Самое быстрой на всей Руси-Матушке. 

А корыто и правду не простое, а волшебное, рыбкой золотой заговоренное, чудо из чудес, сколько хочешь в себе людей и животных поместить может, в воздух поднять да над облаками кучевыми перенести, гусей перелетных распугивая. 

Солнышко не войти в зенит, как Иван увидел вдалеке град невиданный, золотыми куполами сверкающий, своими размерами потрясающий. И так гадко на душе у Ивана стало от осознания того, что Кащей забавы ради хочет уничтожить чудо такое расчудесное, Градом-Киевом нареченное. 

— А что это за гора такая у Киеву? – спросил Хан-Соловей, пальцем чуть правее указывая. 

— А не простая это гора, молодец, — вздохнул Бова-старец, — А колдовство поганое, черное, логово Кощеево, Лысой Горой именуемо. 

Потемнело небо, тучи черные украли Солнышко, гром небесный раздался в вышине, да молнии резкие в поля ударили – Это Кощей смеется, Корыто увидев. Возвел он руку свою костлявую, богохульную, да и притянул корыто в пасть Горы раззявленную, героев проглотивши.

Но поняли герои, что этим действом коварным, Кощей лишь услугу им послужил – ведь где держать красавицу-царевну, как не в своем собственном замке. 

По коридорам смердящим, да по лестницам скользким, нашли герои темницу темную, холодную, охрану басурманскую перебивши. Клетку за клеткой проверили они, граждан состоятельных да влиятельных из плена освобождая, пока не нашли они царевну Елену Премудрую, под пытками Кащея не слегшую. 

— Спасибо вам, добры молодцы, — улыбнулась она своими губками обворожительными, — да только я теперь сама, спасать Русь-матушку буду. Узнала я секрет страшный, Кощея погубить способный, и только я его рассказать войнам сланым всего один раз рассказать способна, такой у тайны проклятье наложено. 

— Хорошо, а мы тебя до Киева проводим, — кивнули Иван-Дурак и Хан-Соловей, каждый о своей награде думавши.

С боем ладным, в песнях прославленных, пробились герои к Корыту своему летному, волшебному, как надоело Кощею сидеть да людей своих терять, и вышел самолично гостей покарать, в порошок стереть.

— Идите, дети мои, — молвил Бова-Старец, доставая свой Меч Кладенец, — Я задержу Зло проклятущее. Летите. 

И вышел Бова Королевич, богатырь легендарный, один на один с Кощеем Бессмертным. Скрестили они свои Мечи Кладенцы, искры выметая, и охнули герои, узрев, что Кощей на самом деле старуха дряхлая, сухая, не зря Черной Смертию называемая.

— Вот и встретились мы, Бова Королевич. Ученица превзошла своего учителя. Зря ты отказался тогда, старый глупец.

— И стать мужем Палача, Яга? Я пришел остановить тебя, не быть больше Черной Смерти на земле русской. 

— Я бессмертна, Бова, а ты умрешь. 

Залязгали мечи, посыпались искры. И когда Корыто уже вылетало из раззявленной пасти Лысой Горы, Бова понял, что пришло его время, уйти славно, как и жил, в бою и с любимою своей, злом порабощенной. 

С грустью прилетели герои в Град Киев, богатыря оплакивая. Но Лысая Гора все ближе и ближе подбиралась к стенам белокаменным, раздавить способная, да сжечь дотла охотчая. 

Собрала Царевна Думу Государеву, взаместо отца Мудрого, у Кощея в темнице погибшего от мук страшных, да рассказала боярам своим верным, да воеводам боевым, что Смерть Кощеева в Игле, Игла в яйце, а яйцо – это Гора Лысая и есть, огромная и неприступная. И что есть только один способ иглу уничтожить – огнем его диким, животным нагреть сквозь решетки толстые да туннели длинные через окошко малое на самой макушке Лысой Горы. 

Долго думу думали да репу чесали Бояре да Воеводы. И только Иван Дурак, сказок наслушавшийся, да всему верующий, первым помочь вызвался. 

— Знаю я, как Кощея победить да Гору его Лысую спалить. Ответ же под нами, под Киевом, братцы. Откройте казну, да выпустите Горыныча боевого, дикого, огнем плюющегося. 

Посмеялись с Дурачка люди большие, взрослые, в сказки не верующие. Мол, что с дурачка взять, верит всем подряд. Да выступила только Елена Прекрасная с речью пламенной, что не врут поди сказки то, и про казну и Горыныча трехголового. 

Почесали головы воеводы, помяли бороды бояре, да только глаза от принцессы прячут, боятся. 

И вызвался снова Иван всех спасать, ибо Дурак на то и есть Дурак, что не боится ничего. 

А потому побежал он вниз по лестницам роскошным, сквозь двери чугунные да железные, на тысячи замков закрытые, да для него одного отверзнутые, с разбегу вскочил на Змея Горыныча, действительно существующего, да взмыл в небеса на зверюге ошалевшей. Та во все стороны из трех голов своих огнем плюется, а Иван только голосит во все горло, как на печи сидит – тепло, хорошо. Левой пяткой бок скотинке пнет, та направо полетит, правой – налево. В шею уцепится – вверх, отпустит – вниз. Как на Козе в детстве скакал, так и Горынычем управлял умеючи – скотинка на то и скотина, что без человека никуда. 

Налетался Иван всласть над город, удаль молодецкую выказывая, на Елену смеющуюся поглядывая, да полетел к Горе Лысой, черной, роль яйца играющую, усмотрел окошко малюсенькое, да и загнал туда одну из голов Горыныча по самые плечи. Долго рвался и метался Горыныч, огнем диким разгораясь, а Иван уже бежал со всех ног, от горы, в объятья своей ненаглядной, у Киева его подживающей. 

 Развалилась Крепость Басурманская, развеялись тучи, вышло Ясно-Солнышко, и всем вокруг сразу стало ясно – погиб Кощей, карга старая, смертью страшной, черным колдовством смердящей. Разбежались басурмане по лесам, в норах прячутся, до хвосты свои крючковатые не показывают – боятся кулака русского, тяжелого. 

— Спас ты землю Русскую, Иванушка, — зарделась Елена-Премудрая, во дворце на троне восседающая, — А потому и быть тебе мужем моим, Царем удалым. 

Тогда и свадебку сразу же сыграли. И были на свадьбе столы длинные, скатерти широкие, яства самые разные, как вкусные, так и очень вкусные. Всем миром гуляли, мир от зла освобождение справляли, да за молодых пили. 

И я там был, мед пиво пил. По усам текло, да в рот не попало. 

Пророчество Дэна Симмонса, 2 часть.

(Первая часть рассказа -- http://old.reactor.cc/post/3882477)

... Он расхохотался, и на этот раз это был весёлый и искренний смех. — Ну как же, — сказал он когда смех его немного отпустил. От даже вытер слезу с единственного глаза. — Я же забыл, что вы так боялись за свои… гражданские права… возмущались притеснениями со стороны собственного правительства в тех 2005, 2006 и 2007 годах. Последние годы ненаказуемой глупости. Как по-вашему, от кого следует опасаться репрессий?

— Ну… — начал я. Терпеть не могу начинать фразу со слова «ну», особенно в споре. — Ну, Патриотический Акт. Буш узаконил слежку за американцами… прослушивание международных телефонных звонков и тому подобное. Мм… мне кажется мечети в штатах под наблюдением ФБР. Да чего там… они хотят следить даже за тем какие книги я беру в библиотеке. Большой Брат. 1984 год. Ну, вы знаете.

Мой гость снова рассмеялся, но на этот раз спокойнее. — Да, я знаю, — ответил он. — Мы все знаем… там в будущем, до которого кое-кто из вас доживёт свободными. Гражданские права. В 2006 году вы всё ещё по старой привычке опасаетесь самих себя и своих собственных институтов. Может это не так уж и плохо – паранойя полезна зашореным мазохистам. Я вам открою, и это не предсказание, а скорее урок истории, кто-то из ваших внуков будет жить в Диммитюде.

— Зими… как?, — переспросил я.

Он повторил по буквам. Мне показалось «з» там где пишется «д». Я признался, что я никогда раньше не слышал этого слова.

— Ну так поднимите задницу и поищите его в Гугле! — здоровый глаз моего собеседника сверкнул яростью. — Диммитюд. Вы также можете посмотреть слово _димми_, потому что так будут называть двоих ваших внуков. Димми. Диммитюд – это устав согласно которому они будут жить. Заодно посмотрите слово шариат, потому что это единственный закон которому обязаны подчиняться димми, единственное правосудие на которое они могут рассчитывать… а заодно и остальные десятки и даже уже сотни миллионов тех, кто сегодня так беспокоился о нарушении их «гражданских прав» нехорошими правительствами Америки и Европы, которые они сами же выбрали демократическим путём.

В конце фразы он злобно усмехнулся. Было непонятно то ли он помешался на почве этой ненависти, то ли наоборот.

— Где же это мои внуки будут жить под этим самым диммитюдом? — спросил я. Во рту у меня внезапно пересохло так, что я еле выговаривал слова.

— В Еврабии. — ответил гость.

— Нет такого места, — возразил я.

Он уставился на меня своим единственным глазом. У меня вдруг скрутило живот, и я пожалел, что выпил так много виски.

— Как насчёт слов? — вспомнил я.

Мой собеседник вопросительно приподнял одну бровь.

— Год назад вы дали мне слова и названия из 2005 года, — продолжил я. — Вроде тех, что «возвращенцы» Кена Гримвуда публиковали в газетах, чтобы найти друг-друга. Назовите мне ещё. Или, ещё лучше объясните простыми словами что за херню вы мне тут плетёте. Вы же сами сказали, что это не имеет значения. Вы же сказали, что даже если я что и узнаю, то всё равно ничего не смогу изменить, так же как не могу изменить направление течения Миссисипи. Расскажите же мне наконец, чёрт вас подери!

Он стал диктовать мне слова. Я начал записывать, и мне вспомнилось как недавно я читал про то, как англичане, европейцы и американцы приветствовали наступление 20-го века. В последнюю ночь уходящего 1899 года интеллигенты поднимали бокалы за просвещение, грядущие научно-технические открытия, за конец войнам, мир во всём мире, и за единое мировое правительство.

Какие же слова несчастный пришелец из будущего поместил бы в London Times, или Berliner Zeitung, или New York Times первого января 1900 года, чтобы найти своих современников? Наверное Аушвиц, и Хиросима, и Тринити, и Холокост, и Гитлер, и Сталин, и…

Часы в моём кабинете пробили полночь. Господи! Хотелось ли мне услышать такие слова про 2006 год и 21-й век от этого путешественника во времени?

— Ахмадинеджад, — начал он тихо. — Натанц. Арак. Бушер. Ишафан. Бонаб. Рамшар.

— Эти слова ни черта мне не говорят, — пробурчал я продолжая записывать их на слух. — Где это? Что это?

— Узнаете, и очень скоро, — ответил мой собеседник.

— Вы говорите про… что?… следующие пятнадцать – двадцать лет? — спросил я.

— Я говорю о следующих пятнадцати – двадцати месяцах — ответил он тихо. — Хотите ещё?

Я не хотел, но у меня не было сил возразить.

— Генерал Сейеда Реза Пардис, — продолжил диктовать пришелец. — Шехаб-1, Шехаб-2, Шехаб-3, Тель Авив, Багдадский международный аэропорт, База США в Кювейте Аль-Салем , база США Кемп Доха, Авиационная база Ал Сииб, Ал Удеид, Хайфа, Бер-Шива, Димона.

— О, боже — воскликнул я. — Что же это такое! — Я не имел понятия что могло означать Шехаб-1, 2, или 3, но мне было плохо уже от самой нумерации.

— Это только начало, — сказал мой посетитель.

— Разве это началось не 11 сентября 2001 года? — спросил я еле двигая онемевшими губами.

Одноглазый покачал головой. — В моё время историки называют дату начала 5 июня 1968 года — ответил он. — Но для вас это ещё по настоящему не началось. Ни для кого из вас.

Я начал вспоминать – что же случилось 5 июня 1968 года? Я должен помнить – я же тогда учился в колледже. Летом я работал… Кеннеди. Убийство Роберта Кеннеди. Сейчас вспомним Чикаго, выборы. Серхан Серхан. Он что, пытается всучить мне полузабытую затасканную теорию заговора?

— Что… — начал было я.

— Галвестон, — перебил меня он. — Космическая игла, Площадь Банка Америки в Далласе. Реннесанас тауер в Далласе Первый банк в Далласе. Индианаполис 500– гонка один час и двадцать три минуты. Небоскрёб Белл Саус в Атланте. Пирамида Транс-Америка в Сан-Франциско…

— Остановитесь, — закричал я. — Достаточно.

— Золотые Ворота, — настойчиво продолжал мой посетитель. — Гуггенхейм в Билбао. Новый Рейхстаг в Берлине. Альберт Холл. Собор Святого Петра…

— Заткнись, гад! — закричал я. — Не может такого быть, чтобы всё это будет разрушено в этом столетии, даже в если будет Война Века. Не верю.

— Я не сказал в течение столетия, — возразил гость, он уже почти перешел на шепот. — Я говорю – в течение следующих пятнадцати лет. И это ещё цветочки.

— Ты свихнулся — сказал я. — Ты не из будущего прибыл, а сбежал из психушки.

Путешественник во времени кивнул. — Вы сами не знаете насколько близки к истине, — ответил он. — Там и тогда, откуда я прибыл ваши внуки вместе с сотнями миллионов остальных димми обязаны писать «pbuh» после имени Пророка. Ещё они обязаны нашивать золотой крест и золотую звезду Давида на свою одежду… чтобы их можно было отличить от правоверных. Мусульмане поступали так много веков назад на завоёванных ими землях. В Европе, и не только. В течение следующего десятилетия их требования изменяться, но отнюдь не смягчиться.

— Ты сумасшедший, — закричал я вставая. Мои кулаки сжались. — Ислам – это религия… мирная религия… а не враждебная идеология. Мы не можем начать воевать с религией. Это недостойно.

— А вы читали Коран? А Сунну вы изучали? — спросил пришелец. — Вам бы следовало это сделать. Димми означает «защита.» И вас, и ваших детей и внуков будут оберегать… как домашнюю скотину.

— Да пошёл ты, — сказал я.

— С ваших димми будут собирать подушный налог, который называется джизйа, — продолжил мой собеседник. Его голос звучал устало. — С вас также будут брать земельный налог для неверных, он называется хараз. Это всё дополнительно к обязательным податям – закат. Наказание за неуплату, или за опоздание выносится местными религиозными судьями кади. Приговорённым отрубают голову или забивают их до смерти камнями.

Я сидел молча сложив руки на груди и старался не смотреть на путешественника.

— Согласно закону шариата – основному закону Еврабии, — продолжил мой рассказчик настойчиво, — жизнь димми, то есть жизнь ваших внуков, цениться как половина жизни мусульманина. Иудеи и христиане оценены в треть. Индийские парсы – одна пятнадцатая. По тем же законам, если мусульманин убил димми, или другого неверного, то суд Еврабийского Халифата, или Всемирного Халифата может приговорить его к выплате штрафа за кровь, не не больше одной тысячи евро. Ни один мусульманин не был не только казнён, но и посажен за решетку за убийство димми, вне зависимости от того сколько димми он убил. Если убийство было совершено под знаком Всеобщего Непреодолимого Джихада, который будет объявлен шариатом в 2019 году после рождества Христова, то в этом случае даже и штраф не взымается.

— Убирайся, — сказал я. — Убирайся отсюда. Откуда ты только взялся на мою голову.

— А я как раз местный, — ответил пришелец. — Не очень далеко отсюда.

— Иди в жопу, — сказал я.

— Ваши враги объединяются и нападают на вас раз за разом, а вы, наивные, продолжаете набивать своё брюхо, позорите себя и современников, дискредитируя созданные вами же институты цивилизации – правосудия, равноправия, науки, демократии – а тем временем враги становятся всё сильнее и сильнее.

— Но как мы определим кто является нашим врагом, а кто нет? — набросился я на него. — Современный мир… это очень серьёзные и сложные отношения – внешняя политика, экономика, нравственность.

— Ваши враги готовы отдать жизнь за то, чтобы стереть вас с лица земли, — отчеканил путешественник. — Это те, кто желает смерти вам, вашим детям и внукам. Они готовы пожертвовать собой, но с ещё большей охотой они пожертвуют фанатиками-смертниками, обещая им царствие небесное за каждого убитого неверного… Они не успокоятся, пока вы и ваши западные ценности не будут уничтожены и преданы забвению. До вас пока это ещё не дошло, по крайней мере до большинства из вас – жирные, сонные, самодовольные, тупые американцы и европейцы.

Он встал и поставил пустой стакан обратно на стол. — Вот что нам, в наше время, не понятно, — сказал он тихо. — Как можно не замечать, что почти миллиард мусульман во весь голос объявляют всему миру, что они хотят убить вас и ваших детей… и празднуют массовые убийства? Как можно не обращать внимания на то, что их слова не расходятся с делами? Вот это нам непонятно.

Я всё еще сидел отвернувшись, но теперь смотрел на него через плечо.

— Как видите, — продолжил мой собеседник, — в мире всё вовсе не так сложно, как ваши либералы и слюнтяи политики пытались преподнести…

Я ничего не ответил.

— Ещё две тысячи четыреста лет назад, если считать от вашего времени, Фукидид учил нас, что все наши поступки определяются комбинацией всего трёх причин — phobos, kerdos, и doxa, — сказал путешественник. — «Страх, выгода, и гордыня.»

Я притворился, что ничего не слышал.

— Платон сравнивал поведение людей с колесницей, в которую запряжены три диких скакуна. Каждый из них тянет куда ему вдумается, и в результате колесница мечется из стороны в сторону, — продолжил мой гость. — Те же три скакуна – Phobos, kerdos, doxa. Страх, выгода, и гордыня. Который из них сегодня тянет вашу страну, ваших европейских союзников и весь ваш на удивление хрупкий цивилизованный мир, ответьте мне вы, человек 2006 года?

Вместо того, чтобы смотреть на него, я пялился на полки с книгами и мечтал лишь о том, чтобы он убрался к чертовой матери. Я хотел, чтобы его просто не было, как ребёнок хочет, чтобы не было чудовищ у него под кроватью.

— Какая комбинация этих трёх сил – phobos, kerdos, doxa – спасёт или погубит ваш мир? — спросил мой посетитель. — Какая из них вернёт вас к реальности, заставит перечитать историю, заставит наконец научиться чему-то на тех ошибках, в которых у вас недостатка не наблюдается? Вы, миролюбивые европейцы. Вы, любители гражданских прав американцы? Вы, бесхребетные афиняне, влюбленные в свою экзальтированную чувствительность и вашу готовность ввязаться в мировую войну за выживание цивилизации даже если вы слишком робки, слишком пугливы… слишком порядочны… чтобы сравниться с безжалостными врагом.

Я закрыл глаза, но его слова продолжали звучать у меня в ушах.

— На самом деле, вся эта порядочность улетучится довольно быстро, как только вы начнете хоронить ваших детей и внуков, — сказал путешественник, и его слова были как нож по стеклу. — Или когда узнаете, как они страдают в мусульманском рабстве. Чем дольше откладывать жестокость по отношению к врагам, тем более беспощадными придется быть потом. Неужели же тысячи лет истории непрекращающихся войн так вас ничему и не научили!?

С меня было достаточно. Я открыл глаза, повернулся, выдвинул верхний ящик стола и вытащил 9-ти миллиметровый револьвер, из которого за двадцать три года мне пришлось стрелять только дважды, сразу после того, как мне его подарили, да и то по мишеням.

Я навёл пистолет на путешественника. — Пошёл вон!

Он никак не отреагировал. — Хотите больше, чем слова? — спросил он тихо. — Я вам скажу больше чем слова. Я вам расскажу про восемь миллионов евреев, убитых в Израиле – заживо сгоревших в ядерном котле, и ещё больше убитых в Еврабии и по всему миру. Я вам расскажу про европейский континент, отброшенный более чем на пять веков назад и его жителей, сбившихся в разрозненные враждующие племена.

— Я сказал, пошёл вон! — повторил я, поднимая револьвер выше.

— Я расскажу вам про хаос в азиатском регионе, про Китай, захвативший весь Дальний Восток, воспользовавшись тем, что все военные ресурсы Америки брошены на Войну Века, которой не видно конца и которая, возможно, будет проиграна. Расскажу про Южную Америку и Мексику, погрязшие в коррупции и беззаконии; про возрождённую Российскую Империю, которая вернула себе все свои бывшие республики и под шумок загребла ещё больше; расскажу про Канаду, разрываемую межнациональной гражданской войной.

Я взвёл курок. В тесном помещении щелчок прозвучал очень громко.

— Мы говорили про беспощадность, — сказал посетитель. — Если вы сразу не поняли, то поймёте достаточно быстро в той войне, начало которой вы проморгали. Хотите услышать перечень Исламских городов и храмов, погребённых под грибами ответных ядерных ударов в ближайшие десять лет?

— Убирайся, — сказал я в последний раз. — Я уже достаточно беспощаден, чтобы пристрелить тебя, и видит Бог я это сделаю если ты не уберёшься отсюда.

Путешественник кивнул. — Как хотите. Но напоследок я хочу сообщить вам два последних слова, два имени… религиозный судья Убар ибн Ал-Хаттаб и Исмали Навада – ректор-иммам Нового Университета Аль-Азхар в Лондоне, при Золотой Мечети на 200 тысяч человек в Новом Исламском Халифате Еврабии.

— Какое мне дело до этих имён или им до меня? — спросил я. Мой палец лежал на курке взведённого 9-ти миллиметрового револьвера.

— Эти члены Исламского Трибунала, который приговорил двух димми к смерти. Одному из них отрубили голову, а другого забросали камнями, — сказал пришелец. — Это были ваши внуки, Томас и Даниел.

— Что вменялось… будет вменяться… им в вину? — наконец смог спросить я после долгой паузы. У меня пересохло во рту.

— Они встречались с двумя девушками, мусульманками. Томас, когда был в командировке в Лондоне, Даниел, когда приезжал навестить пожилую мать, вашу дочь, в Канаде. Согласно закону шариата, это называется худуд, и в наше время нам хорошо известен этот закон, неверные не имеют права на связи с мусульманами. Ваши внуки не знали, что девушки были мусульманками, так как обе носили современную одежду – таким образом нарушая жесткое требование обязывающее женщин соблюдать скромность и носить хиджаб. Я слышал, что девушки тоже погибли, но не по приговору шариата. Они были убиты собственными отцом и братьями. Закон чести… Я думаю, что вы уже встречались с таким явлением и до 2006 года.

Если я собирался пристрелить его, то надо было это сделать в тот момент. Моя рука дрожала всё сильнее с каждой секундой дрожь усиливалась.

— Конечно, трудно поверить, что суд шариата в Лондоне приговорил обоих ваших внуков к смерти за преступления совершенные в разных концах света – в Лондоне и Квебеке, — продолжил посетитель. — Также как и тому факту, что они оба познакомились с мусульманками, не зная об их религиозной принадлежности и пошли на единственное свидание с ними в один день находясь так далеко друг от друга. Учитывая, что Томас был женат. Я знаю, он был уверен, что это всего лишь деловая встреча с клиентом.

— Что… — начал я, пистолет дрожал в моей трясущейся руке.

Гость рассмеялся в последний раз. — Ваши внуки были внесены в список. Вы написали что-то… скоро напишете… в результате чего и вас и ваших потомков они внесут в свой список. Всех, включая вашего единственного уцелевшего внука.

Я открыл рот, но не мог произнести ни слова.

— Согласно их писанию, которое в моё время хорошо всем известно, — продолжил пришелец, — Хадис Малик 511:1588 последними словами Мухаммеда были: «О Владыка, покарай Иудеев и Христиан. Они строят церкви на могилах своих пророков. В Арабии не должно быть другой веры.» И её действительно нет. Все неверные – Христиане, Иудеи, противники религиозного обучения – все истреблены, приняли Ислам, или изгнаны. Израиль – пепелище. Еврабия и Новый Халифат разрастается, поглощая остатки того, что осталось от инфантильных культур когда-то мечтавших о Европейском Союзе. Войне Века не видно конца. Двое ваших внуков мертвы. Ваш последний уцелевший внук продолжает бороться вместе с одной из ваших уцелевших внучек. Две другие внучки тоже остались в живых, но верно служат Исламу под эгидой Нового Халифата.

Я опустил пистолет.

— Наслаждайся последними днями, месяцами и годами спокойной жизни, дедушка, — сказал покрытый шрамами старик. — Но скоро наступит пробуждение.

И произнеся три последних слова, путешественник во времени исчез.

Я отложил пистолет – только что обнаружив, что он не был даже заряжен – и немедленно сел за стол, чтобы записать всё это. И не смог. Только по прошествии этих трёх месяцев я заставил себя попытаться снова.

О боже, как я хочу, чтобы кто-нибудь разбудил бы меня и избавил от этого кошмара.

И что самое ужасное, то, что потрясло меня до глубины души – не столько рассказ о судьбе моих несчастных внуков, сколько последние три слова путешественника. Три слова, услышав которые каждый возвращенец из будущих веков будет вздрагивать – три слова, которые я не открыл и не хочу открывать, по крайней мере до тех пор, пока каждый человек на земле не узнает их сам. А до тех пор мне предстоит просыпаться в холодном поту в ожидании событий грядущих месяцев и лет.

Три слова.

_________________________________________________

https://snob.ru/profile/25092/print/100705

http://www.dansimmons.com/news/message/2006_04.htm

Пророчество Дэна Симмонса, 1 часть.

Дэн Симмонс – американский писатель-фантаст, известный читателям как автор романа Гиперион. Это перевод рассказа под названием «April 2006 Message from Dan,» который был опубликован на сайте Дэна в начале апреля 2006 года.

Приветствую вас, мои читатели, друзья, а также случайные прохожие!

Я не заметил как, этот человек оказался в моём кабинете в последнюю ночь уходящего 2004 года. Седой и мрачный старик лет семидесяти, или около того, одетый в глухую серую рубаху. Более всего он походил на ветерана войны или на человека пережившего автокатастрофу. Всё его лицо и руки были покрыты шрамами, рубцы проглядывали также сквозь ёжик седых волос, подстриженных на военный манер. Один глаз был закрыт чёрной повязкой. Я уже снял трубку, чтобы звонить в полицию, но тут мой посетитель объявил хриплым, срывающимся голосом, что он является путешественником во времени, и что он специально вернулся из будущего, чтобы поговорить со мной.

Я конечно писатель-фантаст, но это не значит, что меня так легко одурачить. Внимательно посмотрев на посетителя, я потребовал доказательств.

— Вы читали «Повтор»? — спросил он.

Мой палец завис над последней цифрой. — Повесть Кена Гримвуда —, уточнил я, — 1987 года?

Незнакомец – душевнобольной, грабитель, путешественник во времени, или кто он там на самом деле – кивнул.

Он меня озадачил. Повесть Гримвуда завоевала премию Мировой Фантастики за пару лет до моей первой повести «Песнь Кали». Герой книги Гримвуда просыпается однажды утром и обнаруживает, что отмотал на двадцать лет назад, на дворе 1963 год, и что он снова студент, которому предстоит пережить – повторить – кусок своей жизни, не теряя при этом воспоминаний о своей прежней жизни. Позже герой узнает, что ему придется возвращаться назад во времени несколько раз, и что кроме него есть и другие его сверстники кто попал в аналогичную ситуацию, и вынуждены скрывать богатый жизненный опыт за юной внешностью. Мне очень понравилась эта книга, она заслуженно получила премию. Я помню, что сильно расстроился узнав что Гримвуд умер… – когда это было? …в 2003.

Так, подумал я, вполне возможно что мой посетитель всего лишь выживший из ума старик, но он читал Повтор и, похоже, помешан на фантастике. По крайней мере, я начал думать, что мой гость вполне безобиден. Хотя, чёрт его знает.

Я всё ещё держал мой палец на последней цифре в номере «911.»

— Какое отношение эта книга имеет к вашему незаконному вторжению в мой дом и в мой кабинет? — спросил я.

Незнакомец улыбнулся… но в его улыбке не чувствовалось веселья. — Вы просили доказать, что я прибыл из будущего, — негромко сказал он. — Вы помните как герой повести Гримвуда пытался отыскать товарищей по несчастью, которые, также как и он переместились из 80-х назад в 60-е годы?

Я вспомнил – конечно, я ещё подумал тогда, что это довольно умно придумано. Этот парень из Повтора, когда понял, что кроме него есть ещё и другие «возвращенцы», то дал объявления в газеты. Объявления были очень краткими: «Если вы помните Чернобыль, Челленджер, Уотергейт, Рейганомику, то напишите мне…»

Прежде чем я успел открыть рот для ответа в ту новогоднюю ночь, за несколько часов до наступления 2005 года, незнакомец начал говорить: — Терри Скаво, Катрина, Новый Орлеан затоплен, Нинс Вард, Рэй Нэйджин, Супердом, судья Джон Робертс, White Sox выиграет чемпионат мира, Папа Бенедикт XVI, Скутер Либби.

— Подождите, подождите — вскричал я хватая ручку и бросаясь торопливо записывать. — Какая Катрина? Чей папа? Какой Скутер?

— Скоро узнаете, — сказал незнакомец. — Я вернусь через год и тогда мы вернёмся к нашему разговору.

— Подождите! — вскричал я. — Что там в середине… Рэй Нэйджин? какой судья? Джон Робертс? Кто… — Но когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец исчез.

— White Sox выиграет чемпионат? — пробормотал я. — Щас!

***

Ровно через год, в последнюю ночь уходящего 2005 года, я сидел дома и ждал моего гостя. Я опять не заметил как он вошел. Я держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться на чтении. Когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец снова стоит в тени кабинета. На этот раз я не пытался звонить в полицию. И с доказательствами тоже не стал приставать. Вместо этого я предложил ему откидное кожаное кресло и спросил:

— хотите чего-нибудь выпить?

— Шотландский виски, — попросил он. — С содовой, если есть.

У меня нашлось и то и другое.

Наш разговор занял больше двух часов. Я приведу здесь только краткий пересказ. Всё-таки я писатель и я помню наш разговор довольно хорошо. (Конечно не так идеально как Труман Капоте, который утверждал что может запомнить дословно многочасовую беседу дословно, но все-таки довольно хорошо.)

Посетитель не сказал мне из какого именно года грядущего он явился. Не сказал ни десятилетие, ни даже век. Хотя серые штаны на верёвке и грязно-синяя шерстяная рубаха не тянули на слишком далёкое научно-фантастическое будущее. Никаких скафандров или комбинезонов – простая поношенная одежда рабочего человека. Может быть строителя.

— Я знаю, что вы не хотите раскрывать детали, чтобы не нарушить естественный ход времени — начал я. Не зря же я всю жизнь читал, а потом и писал столько научной фантастики.

— Ах, эти парадоксы путешествия во времени, — сказал посетитель. — Да нет никаких парадоксов. Я могу вам сообщить всё что угодно – и вы всё равно ничего не сможете изменить. Я просто не хочу говорить некоторые вещи.

Я нахмурился. — Как это нет никакого парадокса? Но что если я вернусь назад во времени и убью своего дедушку до того как он встретиться с моей бабушкой…

Незнакомец рассмеялся и пригубил виски. — А вам это надо, дедушку своего убивать? — спросил он. — Или кого-нибудь ещё?

— Ну… Гитлера может быть, — ответил я неуверенно.

Незнакомец улыбнулся, но на этот раз с иронией. — Попробуйте, — сказал он. — Но скорее всего у вас ничего не выйдет.

Я покачал головой. — Но ведь любая информация, которую вы мне сообщите о будущем изменит это будущее, — сказал я.

— Год назад я сообщил вам уйму фактов, — ответил посетитель. — Ну и что изменилось? Спасли вы Новый Орлеан от наводнения?

— Ну, я выиграл 50 баксов – в октябре поставил на White Sox, — признался я.

Посетитель только покачал головой. — Что и требовалось доказать, — сказал он тихо. — Что если я сообщу вам, что река Миссисипи течёт на юг? Сможете вы, используя эти знания изменить её русло или предотвратить наводнение?

Я задумался. Наконец я спросил: — Зачем тогда вы пришли? О чём вы хотели со мной поговорить? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал незнакомец оглядывая мой заваленный книгами кабинет. — Я выбрал вас потому что так было… удобнее. И я не прошу вас ничего делать. Вы ничего не сможете сделать. Да не бойтесь… мы не будем затрагивать личные темы. Вроде точной даты вашей смерти. Всё равно я этого не знаю, хотя и знаю где это можно легко посмотреть. Да отпустите вы крышку стола, вы так в неё вцепились, что даже пальцы побелели.

Я попытался успокоиться. — О чём вы хотели поговорить? — спросил я.

— О Войне Века — сказал посетитель.

Я заморгал и начал вспоминать историю. — Вы имеете в виду Столетнюю войну? Пятнадцатый век?.. Четырнадцатый?.. Где-то в это время… Между Францией и Англией? Генрих V? Или это было…

— Я говорю о Войне Века — войне с Исламом, — перебил меня незнакомец. — Ваше будущее… Наше общее будущее. — Он больше не улыбался. Он встал, не спрашивая разрешения и не предлагая мне, налил себе ещё виски и сел обратно в кресло. После этого он продолжил: — Для меня было важно вернутся назад именно в это время, на ранней стадии противостояния. Хотя бы для того, чтобы напомнить себе насколько вы все были безнадежно слепы.

— Вы имеете в виду Войну с Терроризмом? — спросил я.

— Я имею в виду Большую Войну с Исламом, — ответил он. — Войну Века. И она ещё не закончилась там, откуда я прибыл. Далеко ещё не закончилась.

— Как можно воевать с Исламом, — возразил я. — Нельзя воевать с религией. Я понимаю войну с радикалистами, с джихаддизмом, с отдельными экстремистами. Но не… с самой же религией! Большинство мусульман – это мирные люди которые никому не желают зла. Я хочу сказать… само слово «Ислам» означает «Мир»

— Ну да, эти байки, которыми вы кормите себя для вашего же собственного успокоения… — перебил меня мой собеседник. В его тихом голосе мне почудились угрожающие нотки. — Под словом «мир» Ислам подразумевает «Покорность.» И вы в этом очень скоро убедитесь.

Только этого мне не хватало! Из всех шатающихся по времени любителей халявной выпивки мне попался гнусный право-патриотический ксенофоб.

— После одиннадцатого сентября мы боремся с терроризмом, — начал я, — а не…

Он сделал мне рукой знак не продолжать.

— Я надеюсь вы не всё забыли из того, чему вас учили на философском факультете в этом вашем задрипанном колледже, — сказал посетитель. — Вы помните что такое ошибка категоризации?

Я что-то такое помнил. Но меня так задело, что он назвал мой университет «задрипанным колледжем», что я не смог сосредоточиться.

— Я вам напомню, что это такое, — сказал мой собеседник. — Этот термин известен в философии и логике, но также употребляется и в науке и в деловом мире. Он применяется для обозначения проблемы, которая сформулирована настолько неправильно, что её становится невозможно решить ни диалектически, ни каким-либо другим способом.

— Представьте, что президент Франклин Рузвельт потребовал объявить войну авиации.

Я молча смотрел на моего собеседника. Наконец я заявил: — Нельзя воевать с религией. Я имею в виду… конечно, можно… Крестовые походы там всякие… но это же варварство.

Мой собеседник отхлебнул виски и посмотрел на меня. — Я вам приведу аналогию…

Боже, как я ненавижу дурацкие аналогии, но я ничего не сказал.

— Представьте себе, — начал мой гость, — что седьмого декабря 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт в своём обращении к конгрессу потребовал объявить войну авиации.

— Что за абсурд, — воскликнул я.

— Почему абсурд? — спросил мой собеседник. — Америка потеряла боевые корабли, крейсеры, доки, армейские бараки, и аэродромы в Перл Харборе и на Гавайях в результате воздушного налёта японской авиации. Давайте представим, что на следующий день Рузвельт объявил войну авиации… обещая стереть её с лица земли и неба. Бросим всю мощь Соединённых Штатов Америки на борьбу с авиацией, и да поможет нам Бог!

— Глупость какая-то, — сказал я. Я уже начал опасаться, что мой посетитель не в своём уме. — Самолёты, японские самолёты, — начал объяснять я, — это всего-навсего способ атаки… средство… Японская Империя напала на Перл Харбор, а не авиация. Мы объявили войну Японии и через несколько дней Германия, верная союзническому долгу, объявила войну нам. Если бы мы объявили войну авиации, дурацким самолётам, а не империи и идеологии, мы бы никогда…

Я запнулся. Как он это называл? Ошибка категоризации. Превращение проблемы в нерешаемую из-за неспособности, или боязни, назвать вещи своими именами.

Путешественник во времени ухмыльнулся из своего кресла. Это была кривая, злая ухмылка – он очевидно не видел в моих словах ничего смешного – но всё-таки он улыбнулся. Было похоже, что он нарочно подвёл меня к такому ответу, и он ожидал такую мою реакцию. Пауза затянулась.

— Что вы знаете о Сиракузах? — вдруг спросил он.

Я снова уставился на него. — Это в Нью Йорке? — наконец спросил я.

Он медленно покачал головой. — Сиракузы Фукидида, — сказал он тихо. — 415 год до нашей эры. Сиракузы, захваченные Афинянами.

— Это была… э-э… Пелопоннесская война, — выдал я.

Он выжидательно смотрел на меня, но это было всё, что я помнил. Я люблю историю, но если честно… это уж очень древняя история. И всё же я чувствовал, что должен по крайней мере вспомнить какую роль играли Сиракузы в Пелопоннесской войне, или почему они воевали, или кто воевал, или хотя бы — кто выиграл… Мне было ужасно неуютно чувствовать себя нерадивым школяром рядом с этим потрёпанным жизнью ветераном.

— Афины и их союзники начали войну со Спартой и их союзниками в 431 году до нашей эры. Война велась за контроль над всем миром, хотя в то время мир был значительно меньше, — начал рассказывать мой посетитель. — После семнадцати лет кровопролитных боев ни одна сторона не уступала другой. Афины под командованием Алкивиада решили захватить Сицилию, которую тогда называли «Великой Грецией». Сицилия с её богатыми колониями играла такую же роль в мировой торговле, какую сегодня играет Ормузский пролив в Персидском заливе.

Я не выношу когда мне читают занудные лекции, но в низком глухом голосе пришельца было что-то такое, что делало этот рассказ больше похожим не на лекцию, а на жуткую историю, рассказанную у костра. Я продолжал слушать, вжавшись в кресло.

— Сиракузы не были в числе Афинских врагов, — продолжил мой гость, но они постоянно конфликтовали с местной Афинской колонией, и демократическое правительство Афин использовало этот факт как предлог для того, чтобы начать большую военную кампанию против Сиракуз. Это была грандиозная экспедиция. Афины послали 136 трирем – лучших боевых кораблей того времени – и высадили 5000 солдат прямо под стены города.

— Афиняне так были уверенны в своей военной мощи, особенно после захвата Мелоса, что Фукидид писал: «Афиняне настолько привыкли к своему процветанию, что поверили в своё всемогущество, и в то, что всё им подвластно – как возможное, так и невыполнимое, и неважно какой ценой оно достанется. И в упоении от своих побед стали принимать они желаемое за действительное».

— Всё понятно, — перебил его я, — сейчас начнётся очередная лекция про Ирак, не так ли? Послушайте… в прошлом году я голосовал за Джона Керри и…

— Не перебивайте, — тихо сказал мой собеседник. Это не было похоже на просьбу. В его голосе слышались металлические нотки. — Никий, Афинский генерал, который в результате руководил вторжением, в 415 году до нашей эры предупреждал: «Мы должны хорошо представлять себе, что идём на город полный незнакомых врагов, и что если хотим мы победу одержать, то должны быть готовы одержать её в первый же день, или потерпеть поражение, так как каждый камень на чужой земле будет враг нам.» Никий, вместе с Афинским поэтом и генералом Демосфеном будут свидетелями, как на их глазах под Сиракузами будут уничтожены их армии, а затем они оба будут схвачены и казнены Сиракузянами. Для Спарты разгром Афин был большой победой. Война продолжалась ещё семь лет, но Афиняне так и не смогли переломить ход войны и в результате… потерпели поражение. Спарта захватила Афинскую империю и её союзников, уничтожила Афинскую демократию, нарушила баланс сил и лишила Грецию её мирового господства… повергла весь мир в хаос. Всё из-за того просчёта с Сиракузами.

Я вздохнул. Мне до смерти надоел Ирак. К концу 2005 года он уже достал всех, как сторонников Буша, так и его противников. Было очевидно, что мы по уши завязли в этой куче дерьма. — У них же были выборы, — сказал я. — Народ Ирака. Они обмакнули пальцы в чернила и…

— Ну да, ну да, — перебил меня пришелец как будто вспомнил что-то более древнее и менее важное чем битва Афин с Сиракузами. — Свободные выборы. Пальцы в чернилах. Демократия на Ближнем Востоке. Палестинцы тоже голосовали. В ближайшие годы вы увидите, что из этого получилось.

Мой посетитель выпил ещё виски, закрыл на мгновение глаза и сказал, — Сун-цзы писал – лишь тот одержит победу, кто знает когда воевать, а когда уклониться. Есть дороги по которым не следует ездить, армии на которые не надо нападать, стены которые не надо осаждать.

— Ну хорошо, чёрт побери, — начал раздражаться я. — Я всё понял. Наша ошибка в том, что мы полезли в Ирак в этой… как её? Этой Большой войне с Исламом, этой Войне Века. Мы уже начали это понимать к концу 2005-го.

Мой гость покачал головой. — Ничего вы не поняли. Абсолютно ничего. Афины потерпели поражение под Сиракузами – и тем самым погубили свою демократию – не потому, что ввязались в войну не в том месте или не в то время, а потому что проявили недостаточную жестокость. После того как афиняне перерезали всех мужчин и юношей Мелоса способных носить оружие, захватили в плен всех женщин и детей, они решили, что победа за ними. Демократические афиняне думали, что можно победить своих спартанских и сиракузских врагов не опускаясь до их уровня зверства и жестокости. Больше того, когда неминуемое поражение афинян стало очевидным, те восстали против своих-же полководцев, политических лидеров и провидцев. Если бы генералы Никий и Демосфен выбрались бы из плена и вернулись бы домой, то их бы растерзала толпа, тот самый народ, который гимнами и цветами провожал их на эту войну как героев. Во всех бедах народ предпочёл обвинить своих собственных правителей, как башенная собака, которая поедает свои собственные кишки.

Я задумался. Я всё ещё не понимал, зачем он мне это всё рассказывает и какое отношение это имеет к нашему будущему.

— Вы вернулись в наше время для того, чтобы прочитать мне лекцию про Фукидида? — спросил я. — Афины? Сиракузы? Сун-цзы? Не обижайтесь, но какое это сейчас имеет значение?

Мой гость вскочил с кресла так стремительно, что я вжался в спинку кресла, но он всего лишь встал, чтобы долить себе виски. На этот раз он долил и мне. — Огромное значение — сказал он спокойно. — В 2006 году вы тоже будете рвать на себе волосы, потому что Америка – единственная на Земле страна, которая действительно борется против возрождения Исламского халифата, в этой затянувшейся борьбе за будущее всей цивилизации – будет настолько поглощена самобичеванием и мелкой политической вознёй, что не заметит, что война идёт уже на выживание. Через двадцать пять лет, если вы захотите голосовать, то вам придётся почитать Фукидида. Да и остальным тоже придётся. И экзамен будете сдавать. Кто не знает историю, тот не имеет права голосовать… тем более избираться. Каникулы очень скоро закончатся… по крайней мере для Америки. Ну и ещё для тех немногих выживших, кто ещё сохранил свободу и может голосовать.

— Не надо так шутить, — сказал я.

— Я вовсе не шучу, — ответил мой гость.

— Немногие выжившие, кто ещё сохранил свободу? — повторил я слова, которые ударили меня как обухом по голове. — Что за ерунда? Что, наше правительство лишит нас гражданских прав в этом вашем будущем?

_________________________________________________

вторая часть рассказа - http://old.reactor.cc/post/3882479

_________________________________________________

https://snob.ru/profile/25092/print/100705

http://www.dansimmons.com/news/message/2006_04.htm